Он никогда не узнает

-Нет, Сэм. И мы это обсуждали. Ты не станешь вызывать эту лживую сучку, — моему терпению постепенно приходит конец. — Только через мой труп. — Дин, да что с тобой происходит? Я не узнаю тебя, — негодование в голосе Сэма прямо-таки зашкаливает. Мне только остается сделать глубокий вдох и попробовать сосчитать до 10. Сейчас это не помогает. -Сэм, сначала отец продает душу... - запинаюсь, потому что воспоминания об этом до сих пор отзываются где-то внутри болью. - Теперь я. А эта Руби толкает тебя на дорожку, которая известно чем вымощена и куда ведет. Со мной все кончено. А вот тебе я не позволю натворить глупостей и отправиться за мной. -Эй, чувак, она может помочь нам. Мы можем её использовать, — умоляющий взгляд брата добивает. А сколько искренней веры в голосе. Закрываю глаза, опускаю голову. Я просто не могу. Не могу подставить еще и его. — Она уже сказала, что меня не спасти. И разговор окончен. - То есть ты просто опускаешь руки и сдаешься? - Неверие так ярко отражается в глазах брата, что мне становится паршиво от того что я не могу ничего исправить. - Сэмми, у меня нет выбора. И я прекрасно об этом знал. - Ты не можешь....- брат замолкает, что-то странное мелькает на его лице. Но собравшись он с отчаянием выдавливает едва слышно - Я не могу позволить тебе умереть. — Сэмми, в этом вся проблема.... — Проблема? — столько удивления и обиды в его голосе я не слышал давно. - Да. Ты моя слабость. И этим тварям об этом известно. Я облажался и теперь расплачиваюсь за это, — тихо произношу я, смотря прямо перед собой. — И я не могу позволить тебе…       Закончить не могу. Горло сжимает предательский комок. Сглатываю, но помогает не очень. Но мелкий и так понимает все, что я могу сказать. — Почему? — тихо и обреченно. Черт, ненавижу всю эту хрень. — Потому что я твой старший брат и должен заботиться о тебе и оберегать, — смотрю в родные глаза и понимаю, что я не могу его оставить. Но у меня нет шансов. — Сэм, я продал душу, чтобы ты жил, а ты хочешь отправиться в ад следом за мной? Хочешь, чтобы эта сделка стала напрасной?       Он молчит. Встаю и иду в ванную комнату. Спину прожигает полный обиды взгляд. Я не хотел. Правда не хотел причинять ему боль. Но как я мог поступить иначе? Времени осталось чертовски мало. А еще нужно уговорить мелкого не наделать глупостей без меня. Если бы он только знал, что значит для меня на самом деле, Если бы знал что я к нему чувствую, наверное сам бы скормил меня Адским гончим.       Даже сейчас я не смогу сказать ему. Может, это и к лучшему. Боюсь, он не поймет. Он же весь правильный. А я… А я хреновый брат. Потому что бросаю его одного. Потому что он будет винить во всем себя. Но это моя вина. Я слишком сильно его люблю. Включаю воду и умываюсь. Нифига не помогает. Успокоиться не удается. Черт, Сэмми, и когда только все изменилось… Я не заметил. Твою ж… Почему все так сложно? Я конечно боюсь, но не за себя. Глубоко плевать что там будет со мной, но вот Сэмми. Мой Сэмми... я не могу позволить ему погибнуть. А он... Руки невольно сжимаются в кулаки. Я поднимаю глаза и всматриваюсь в свое отражение. Минуту, две… от самого себя становится противно, нервы не выдерживают, и я бью по своему отражению со всей силы. Зеркало над раковиной разлетается живописными осколками. Закрываю глаза, впиваясь в раковину до боли в пальцах. Рука, которой я бил, саднит. Но так даже лучше — это немного отвлекает. — Дин? — Сэм дергает ручку двери, но она не поддается. И когда я только закрылся? — Дин? — беспокойство в его голосе всё растет. — Все в норме, — стараюсь придать голосу уверенности. — Открой, — больше похоже на приказ, чем на просьбу. — Я в порядке, — уже более уверенно и слегка раздраженно отвечаю я, а у самого сердце заходится от его приказного тона. Ловлю себя на том, что жадно вслушиваюсь в каждую интонацию родного голоса. Закрываю глаза и пытаюсь угомонить воображение, так не вовремя разыгравшееся. — Чувак, открой, — легкая угроза в его голосе заставляет меня встряхнуться и вернуться к реальности. А то с него станется выломать эту дверь к чертям.       Открываю дверь. В его глазах смешиваются беспокойство и вина. Он внимательно меня осматривает и его взгляд пригвождает меня к месту. Пошевелиться не могу да и не хочу. А воображение снова подкидывает картинки совсем не невинного характера. Почему-то именно сейчас все ощущается острее. Наверное, во всем виновато осознание того, что мне осталось совсем мало. Когда ты знаешь, что точно умрешь, и нет ни единого шанса на спасение, восприятие резко изменяется. Все барьеры, которые я за пару лет выстроил в себе с треском ломаются, и мне все сложнее делать вид, что все как всегда.       Чудом удается сбросить оцепенение и сделать шаг. Он задерживает взгляд на моей руке. Но я уже обошел его и направился к холодильнику. Надо выпить. Наверное, только это поможет сохранить мне остатки самообладания, ну и психику брату. Открываю холодильник и достаю заветную и так необходимую мне бутылку пива. Но не успел я закрыть дверцу, как меня развернули за плечо и прожигают осуждающим взглядом. Сэм опускает руку от плеча к кисти, берет меня за руку и поднимает её на уровень глаз. От этого меня словно электризует. Сердце пропускает удар. Ну что за нахрен. Остатки самообладания рассыпаются, неохотно оставляя последние кирпичики. Что же ты со мной делаешь, Сэмми.       Брат поворачивается и тянет меня за собой. Мне остается только подчиниться. Усадив меня за стол, он достает из ближайшего к столу шкафа антисептик и бинт. Снова берет меня за руку и внимательнее осматривает её. Оказывается, я порезался, когда разбил зеркало. Приходится отставить пиво подальше. Я морщусь, когда Сэм обрабатывает порез. Хоть он и пустяковый, но для обработки неприятный. Закончив, брат вздыхает и требовательно смотрит в глаза. Я не выдерживаю и опускаю голову, сдаваясь. — Что с тобой, Дин? — Я в порядке. Просто стараюсь принять то, что меня ждет, — иронии в моем голосе хоть отбавляй. — Дин, я серьезно. — Сэмми, что ты хочешь услышать? Что я боюсь? Да, я боюсь ада. Но еще больше я боюсь, что что-то случится с тобой, — опускаю взгляд. Сэм шумно вздыхает, пытается что-то сказать. Но аргументов у него нет. — Я знаю, — голос немного обиженный. — Поэтому ты не хочешь, чтобы я тебе помог? -Да. Именно поэтому. Я не могу позволить тебе умереть, — еще чуть-чуть и я сорвусь. Просто не выдержу этого взгляда. Вздрагиваю, когда пальцы Сэма проходят по моей руке, проверяя наложенную повязку. Дрожь оседает истомой где-то внизу. Ну и последние кирпичики самообладания рассыпаются прахом. И снова задаюсь риторическим вопросом: «Почему все так сложно?» — Больно? — с участием спрашивает он, внимательнее вглядываясь в мое лицо. А мне хочется спрятаться от этих изучающих глаз. Что же ты со мной делаешь, братишка? Боль нихрена не отрезвляет. Сердце начинает глухо стучать, и я понимаю, что возбудился. Вот только этого не хватало для полного счастья. — Нет, порядок, — поспешно тянусь за пивом и с жадностью припадаю к заветному напитку. И молюсь, чтобы Сэм уже отвалил. Допиваю бутылку одним глотком. Становится неудобно сидеть, ерзаю и с трудом подавляю стон. Стояк болезненно прошелся по ширинке. Вот же черт. Сложно сделать отсутствующее выражение лица, когда в джинсах до боли тесно, а причина сидит напротив и смотрит этими невозможными, родными до боли, глазами. Только не смотри на меня так. Хорошо, что краснеть я разучился лет 5 назад. Повисает неловкое молчание. — Пива? — голос с трудом удается сохранить ровным. Сэм только кивает. Мне достаточно изогнуть бровь, чтобы братик встал и начал извлекать из холодильника бутылки. Пока Сэм возится с пивом, мне удается ретироваться в ванную кинув короткое «Я сейчас». Закрываю дверь. Сердце колотится как сумасшедшее от осознания, что мелкий мог заметить мое состояние. Конечно, такое не впервой, но до этого мне удавалось худо-бедно контролировать себя. Сейчас все по-другому. Уже неделю не могу спокойно смотреть на Сэма. Любое его действие вызывает во мне взрыв эмоций и болезненную тяжесть в паху. Сколько это длится, не знаю, но уже пару лет я воспринимаю Сэма не только как брата. Прислоняюсь спиной к стене, стягиваю с бедер джинсы с бельем. Закусываю губы, чтобы сдержать стон облегчения. Обхватываю член рукой и плавно провожу вниз. Перед глазами ярким калейдоскопом проносятся привычные образы. Сэм разметавшийся по кровати во сне, Сэм после душа, Сэм в душе… Теряюсь в этих образах, ускоряю темп, дыхание сбивается, стоны сдерживать все сложнее. Приходится прикусить костяшки пальцев, чтобы не выкрикнуть его имя. От мысли что брат может услышать меня сейчас тело выкручивает в оглушительном оргазме. Расслабленно сползаю по стене и думаю, что он никогда не узнает что значит для меня.