Жизненно важно.

Все воскресенье я провел в постели, читая книги. Самочувствие было не из лучшего. Бросало то в жар, то в холод. Сказывалась вчерашняя беготня под весенним холодным дождем. Температура была не высокой, да и не кашлял я почти. Только чихал иногда и шмыгал носом. Родители были дома, поэтому мама каждый час носила мне горячий вкусный чай с фруктово-ягодным джемом. Это мне и помогло. В понедельник я уже чувствовал себя сравнительно лучше. Школу я старался не пропускать, даже когда чувствовал себя очень плохо. Меня тогда, если только, учителя отправляли домой ну или просто в медпункт. У входа в школу я встретил только Акио, который, поздоровавшись, зашел в здание. Брата его я не встретил. Быть может, он уже был в школе, или же напротив – опаздывал. Но, все же, у меня было не очень хорошее предчувствие на этот счет. Будто что-то должно случиться, или случилось уже. И я оказался прав. На перемене, после первого же урока, мне пришло смс, прочитав текст которого, я вздрогнул. «Осаму попал в больницу», - гласило сообщение. Я подскочил с места, предупредил учителя о том, что ухожу, попрощался с другом и, набирая ответное сообщение с текстом «В какой он больнице?», выбежал из класса. До нужного места я решил добежать на своих двух, потому как больница располагалась неподалеку от школы, а на метро я потратил бы слишком много времени. Забежав в здание, я спросил у первой попавшейся моему взору медсестры номер палаты интересующего меня пациента. Она подошла к небольшому столу в коридоре, открыла какой-то журнал и продиктовала интересующую меня цифру. Я тут же ринулся по указанному адресу. Остановившись у нужной палаты, я отдышался. За приоткрытой дверью был ясно слышен разговор. По голосам было понятно, что принадлежали они близнецам. Я прислушался. - Чем ты вообще думал? Неужели ты не понимаешь, что подставляешь в первую очередь отца, а уж потом нас обоих! Если на себя тебе плевать, ты, хотя бы, о папе подумай! Что если этот пацан проболтается? – голос, по-видимому, принадлежал старшему. - Он никому не скажет. Я доверяю ему, поэтому и решил все рассказать. - Да срать я хотел на твое доверие! Ты подохнешь, а нам из этого дерьма потом выбираться! Решай как-нибудь эту проблему. Так хочется сейчас тебе врезать. И я врезал бы, если бы ты не лежал в больничной койке, - пнув по ножке кровати, сказал Хигаси-старший. Эти слова произвели на меня большой шок. Я слушал их, широко распахнув глаза. Акио, всегда такой добрый и дружелюбный со всеми, так грубо разговаривал с родным братом. Я посчитал, что этой дискуссии пора бы закончиться. Постучав в дверь, я заглянул внутрь и, с одобрительным кивком больного, прошел в палату. Подойдя к близнецам, я присел на стул возле постели. - Я тебя предупредил, - грозно сказал близнец, одарил меня недовольным взглядом, который я получил от него вообще впервые, и в спешке покинул комнату. - Что случилось? Почему ты здесь? – вспомнив об Осаму, я начал поспешно задавать интересующие меня вопросы. Ведь сюда я пришел не для того, чтобы подслушивать чужие разговоры. - По дороге в школу мне стало плохо. И прямо посреди улицы я грохнулся в обморок. Кто-то из прохожих позвонил в скорую, и меня тут же доставили сюда. Когда я пришел в себя, тотчас написал брату, а уж он, как я понял, сообщил тебе. Ты ведь слышал сейчас наш разговор? Я заметил, когда ты пришел. - Я… Я не хотел подслушивать, правда! – залившись румянцем, я начал оправдываться, отвернувшись в противоположную сторону от юноши. - Забей. Я не в обиде, - махнув рукой, он уставился в окно с еле заметной улыбкой на лице. - Акио-сан так грубо с тобой разговаривал. Он ведь твой… брат. Какая разница, что ты натворил, - с сожалением заметил я. - У него на это есть свои причины. Тебе не понять. Он специально строит из себя злого брата-близнеца. Но на самом деле Акио не такой. Он просто хочет, чтобы я считал его таким. Но я все равно не думаю так. Спросишь, зачем все это? Мне будет легче уйти из этой жизни, если у меня будет меньше людей, которых я люблю и которыми дорожу. Но, не смотря на то, что брат так старается, я все равно не могу его ненавидеть, как бы ужасно он ко мне не относился. - И вы так легко с этим смирились?! – выкрикнул я, вскочив с места и сжав кулаки так, что ногти больно впились в ладонь. Осаму удивленно уставился на меня. Меня просто взбесили его слова. – Это неправильно! Ты не должен умирать, слышишь?! Ты не должен с этим мириться! Я… Я придумаю что-нибудь! То, что сможет тебя излечить! – я кричал, не говорил. Я просто не мог сдерживать эти внезапно нахлынувшие эмоции в себе. - Глупый, - парень с улыбкой потрепал меня по волосам, от чего я вздрогнул и залился румянцем. – Если мой папа, лауреат Нобелевской премии, и просто любящий отец, не смог ничего придумать, то ты, пусть и очень умный для своих лет, но все же ученик первого класса старшей школы. Не пытайся прыгнуть выше головы. - Все рано! Если ты можешь, то я не могу с этим мириться! Выздоравливай, - отчеканил я и, схватив свою сумку, поспешил покинуть палату. Выходя, я чувствовал на себе добрый взгляд карих глаз. И, как мне показалось, Осаму улыбался. Я понимал, что я – дурак, но не мог так все оставить. Я даже и не подумал вернуться в школу. Вместо этого поспешил домой. По дороге я уже начал выдумать какую-то несуразицу, которая точно бы не помогла Осаму, но я старался скорее придти в дом и записать все мысли, которые посетили мою голову. Какими бы глупыми они не были. Забежав в квартиру, я даже не стал переодеваться. Тут же достал стопку листов, сел за стол и начал думать и записывать. Весь оставшийся день я только этим и занимался. До прихода родителей, после. Мама заходила в комнату, как только они вернулись с работы, но я лишь сказал, что очень занят и попросил ее не отвлекать меня. Я потерял счет времени, забыл про обед, ужин, уроки, и был полностью погружен в раздумья. На полу возле меня скопилось небольшое количество скомканной бумаги с неудавшимися задумками. Я не мог ничего придумать, как бы ни старался. Так как не был каким-то вундеркиндом или ребенком индиго. Это было выше моих сил. Поспать мне удалось каких-то четыре часа. Из-за бессонной ночи под глазами образовались серые мешки. Идти в школу не было ни настроения, ни сил. Но, пересилив себя, я не спеша поднялся с кровати и, ежеминутно зевая, поплелся в школу. На уроке я чуть не уснул. Вовремя прозвенел звонок, который вывел меня из сна, а за ним последовали очередные истории лучшего друга, которые мне приходилось каждый раз выслушивать. Акира болтал безумолку каждую перемену, хуже любой девчонки. Я поражался тому, с какой легкостью он придумывал темы для разговоров. Судзуки постоянно что-то говорил, а я всегда слушал его, глядя в окно и время от времени кивая, показывая, что слушаю его. Осаму уже был в школе. Он объяснил это тем, что не может долго лежать на одном месте без дела. Тем более, юноша чувствовал себя вполне сносно, насколько это было возможно в его-то состоянии, и прогуливать уроки не было причин. Одноклассникам сказал, что ему стало немного дурно, но ничего такого, о чем следовало бы волноваться. Он вообще никогда никому не жаловался, не любил, когда его жалели. Хигаси лучше сдержал бы все в себе, чем кому-то рассказал о своей проблеме. Но я, похоже, стал исключением из этих его правил.