***
Он никогда не верил в удачу. Не верил в то, что сможет найти двадцати-долларовую купюру на улице, как и никогда не верил в то, что столкнется с кем-то, кто влюбился бы в него, маневрируя между случайными прохожими, и не успеет оглянуться, как у него уже будут дети и несколько домашних животных, включая игуану, ну потому что так надо. А еще возможно большой дом, хотя в Нью-Йорке это почти так же реально, как и не столкнуться с туристами субботним утром. Он был скептиком, если так можно выразиться. Не имея опыта общения с кем-то, кто зашел бы дальше уровня «друг», он не думал, что найдет того, кто поймет его, поймет почему он не хотел отношений так долго, что в свои 19 он так гордо одинок. «Я живу для себя, мам». Он зашел в уже знакомое место, вдыхая прекрасный пряный аромат корицы и имбиря. Сегодня его волосы были собраны в пучок, а его выражение лица заявляло о его решительности. Он должен был закончить ту статью, за начало которой, ну и за еще несколько его набросков и презентаций, он получил работу в Esquire. Стоит ли говорить насколько это круто? Он мог писать о мужском стиле или правилах жизни очередной персоны. Его латте, присыпанное корицей и с едва ощутимым привкусом ванили, уже остывало возле него, когда он в очередной раз открывал крышку своего ноутбука. Его статья была о мужском стиле современности и о том, откуда мужчины берут свое вдохновение. Это было легко, учитывая, что фактически он писал про себя. Но внутреннее переживание, что он все завалит, что сделает все ужасно и его выгонят после первой полной статьи, еще никто не отменят, хотя он бы хотел лишиться всего этого и не бояться. Вдохновение есть для каждого разным. Для него это шумный Нью-Йорк, Battery Park с прекрасным видом на остров Свободы и, соответственно, на Леди Либерти. Это красивые прямые линии One World Trade Center, который уходит в небо и если долго смотреть на то место, где он заканчивается, то голова пойдет кругом, а шея затечет. Сочетание стеклянных высоких небоскребов с более старыми постройками, маленькое паромное путешествие на остров Стейтен вместе с туристами из разных стран, мемориал памяти 9/11, который поражал его своей глубиной и простотой. Там он любил помолчать. Шумная Таймс Сквер, люди, снующие туда-сюда. Скорость, шум, безостановочное движение, драйв, многонациональность — вот, что его поражало. Он вырос в старой-доброй Британии и по сравнению с американцами был улиткой в толпе гепардов. Он говорил медленно, выговаривая каждую букву, потому что он думал, что его рот слишком широкий и поэтому это занимает так много времени, ну кроме того, что он говорил с акцентом. Но здесь он наслаждался. И им никогда не понять, как можно настолько восхищаться такими вещами. Нельзя сказать, что вдохновением также не служила музыка. Он был ярым фанатом нескольких жанров, не сочетающихся между собой. Он обожал Канье Веста, его исполнение, иногда тексты и его стиль. Канье шокировал и ему хотелось создавать своими статьями такое же впечатление, как Канье создавал на общество. Вызывающий, не всегда говорящий то, что он него хотят слышать, но остающийся верным себе и своим пристрастиям, независимый. Он также был без ума от малоизвестных групп, таких как FEWS, Garden City Movement, The 1975. А еще он часто находил себя подпевающего под какую-то поп песню по радио. Странный? Наверное так и есть. Кто-то снова коснулся его плеча, как и в тот раз его остановили на самом интересном месте статьи, и он готов был отказаться от этого ароматного кофе, если его будут постоянно трогать в этой кофейне. Такая жертва казалась ему минимальной в обмен на прогресс. Он аккуратно снял наушники и прикрыл документ, в котором работал. Подняв голову он увидел перед собой того парня, что улыбался ему такой же сверх солнечной улыбкой в прошлый вторник. — Прости, я знаю, что отвлекаю. Эм…уже второй раз, но я думал, что, ну может ты хочешь чего-то еще? Я просто заметил, что твоя чашка уже давно опустела, — парень мило улыбнулся, ему явно было неудобно за то, что он прервал какой-то процесс. — Да, эм…спасибо. Было бы здорово. Латте, пожалуйста? — Конечно, нет проблем, — он переминался с ноги на ногу и теребил свой короткий фартук, показывая свою явную нервозность. Хоть он и принял заказ, официант-бариста все равно стоял на месте, и, получив вопросительный и немного грубый взгляд, он будто осознал, что простоял так несколько долгих мгновений и наконец-то оттаял, — ах, можно еще вопрос? — Парень дождался неоднозначного кивка парня с вьющимися волосами и продолжил, — я хотел бы узнать твое имя? «Наверное, это для того, что бы он не перепутал заказ, или что-то в этом роде». — Ох, да, я Гарри. — Очень приятно, мое имя Луи, — он снова показал свою солнечную улыбку и Гарри не мог улыбнуться в ответ, также как и не мог не ответить на жест открытой вытянутой руки перед ним, пожимая ее. И он, наверное, не впервые заметил аккуратность и нежность рук это солнечного парня, что так отличалось от брутальности татуировок на пальцах и запястье. Внезапно Гарри стало безумно интересно, что скрывал длинный рукав мягкой белой кофты Луи, он хотел бы увидеть все его татуировки. Интересно, его бицепс так же весь украшен рисунками или он оставил его пустовать, пока не найдет или не создаст подходящий эскиз? О, ему очевидно было о чем задуматься. И внутренне, как креативному человеку, ему хотелось, что бы Луи сам рисовал свои татуировки. Он буквально видел, как этот парень рисует, чуть выпятив язык, и возможно, почесывая щетину, когда что-то не получается. — Да, эм…взаимно? — он улыбнулся, пытаясь сделать такой опыт для себя и его нового знакомого как можно менее неловким. Его рука, казалось бы, была температуры извержения вулкана и скорее всего вспотела от такого напора со стороны Луи, ведь их рукопожатие до сих пор имело место быть и Луи должно было стать неприятно примерно сейчас, но он все еще держал руку Гарри в своей крошечной, аккуратной руке. Через секунду, или несколько длительных секунд, бариста сделал шаг назад, выпустив руку Гарри и улыбнувшись, развернулся и пошел в направлении импровизированной кухни, где он мог скрыться от зеленых глаз. Гарри же пожал плечами, как будто-бы струшивая с себя пыль напряжения в воздухе, и, аккуратно поправляя свои черные джинсы, сел обратно за свое место, решая продолжать работу над своим детищем. Он снова попытался уйти в то особенное место, в котором ему удавалось настроиться и писать о мужских свитерах из новой коллекции KENZO и Gucci. Через несколько минут, как думал парень, его латте стояло у него на столе, но он уже не поднимал головы, а только кивнул официанту-не-Луи, как бы говоря «спасибо» и уткнулся в свой экран. И только когда солнце опустилось ниже крыш небоскребов и его отражение в стеклянных постройках слепило глаза, парень поднялся, заранее заплатив за свои заказы и закрыв крышку ноутбука тихонько вышел из заведения. Так, что бы люди не обратили на него внимания. Это иногда вызывало у него смех. Как такой закрытый, неуверенный в себе человек мог претендовать на высокие должности в журналах, идти за своей мечтой?***
Его следующая неделя не отличалась от других дней. Он прошелся по Пятой авеню, рассматривая витрины брендовых магазинов в среду, отмечая про себя что он бы хотел приобрести. Он знал куда потратит свою первую зарплату в тот момент, когда коричневые туфли из новой коллекции Yves Saint Laurent смотрели на него с полки. В один из дней он также остановился посмотреть выступление уличных танцоров в парке Юнион Сквер, он даже порадовал себя настоящей нью-йоркской пиццей, а потом, не спеша отравился в свою тихую съемную квартирку в Бруклине. Он закончил свою статью днями ранее, и на его удивление, она понравилась редактору, хотя Гарри был тем, кто немного ее раскритиковал. Он делал так всегда, потому что он никогда не может написать что-то идеальное. Жизнь шла своим чередом, когда Гарри, в одну из своих свободных пятниц, решил пройтись. Нью-Йорк, без единых сомнений, город, где нужно гулять и одновременно лучше использовать транспорт. Но он, за дни безвылазной и кропотливой работы над статьей, устал и растерял все вдохновение на детали. И сейчас он, как пчела, будто порхал по улицам в поиске новых источников, новых фото и новых ощущений. Гарри вышел из квартиры вдыхая аромат утреннего города. Город всегда пах грязью, мусором и канализацией, но бывали дни, когда в воздух просачивались аромат свежих бруклинских пончиков, бекона и кофе. Он не позавтракал, просто потому что не хотел, но подумал, что может попробовать что-то новое и перекусить в новом месте чуть позже. Он желал почувствовать себя рискованным и отважным, даже если дело касалось разговоров с новыми людьми, что всегда вызывало ступор. Он подходил к Бруклинскому мосту, где всегда делал красивые фотографии, что бы потом развесить у себя на стене и смотреть на них, когда ему чего-то не хватало. Он очень любил проходить по этому мосту, или по тому, что был рядом — Манхэттенскому. С них открывался шикарный вид на Манхэттен и на Статую Свободы, а количество туристов зашкаливало, что давало Гарри время рассмотреть их и немного окунуться в их культуру, хотя бы так, хотя бы слыша только отрывки их слов. Он иногда делал фотографии людей, когда их лица были полны нескрываемых эмоций, и некоторые не знали, что кто-то их фотографирует, от чего фото выходили очень естественными. И ему нравилось это. Гарри на самом деле уложился всего в две фотографии, не считая той, что его попросили сделать туристы из Франции. Он чувствовал, что сегодня мосты — это не то, что ему нужно и проходя ратушу, а затем сворачивая в сквер возле собора св. Павла, даже не остановился посмотреть на танцоров и даже не снял наушники, что бы послушать уличный джаз. Зато он остановился ненадолго у Мемориала памяти жертв 9/11, сделав несколько кадров. Это место всегда давало ему энергию, он остановился и стоял буквально не дыша. Проведя так несколько минут, он спустился в метро, решив что ему в этом районе больше делать все равно нечего. Обнаружив себя в Центральном парке, Гарри сначала отправился к большому озеру, где он опустился на большой камень, наблюдая за прохожими или утками в водоеме. Он был одним из тех, кто получали больше сил и энергии от того, что были наедине с самим собой, а не в большой компании. Он, казалось, уже почти заснул от теплого весеннего солнца и тихого ветерка, развевающего его кудри, когда услышал урчание в животе и решил, что время для бранча уже наступило. Было уже почти 11, когда парень проходил мимо большого поля, где люди обычно играли в футбол или бросали фрисби небольшими группками, или просто отдыхали. Некоторые смельчаки занимались йогой, хоть и было безумно шумно. Он держал в руке небольшую порцию салата из вегетарианского заведения недалеко, пытаясь одновременно фотографировать природу и бегающих вокруг детей. Он решил последовать примеру некоторых людей и сел на траву прямо на большом поле. Было немного жарко, как для середины весны, поэтому все во внешнем виде Гарри говорило о том, что у него выходной — серая прилегающая толстовка, которую он уже скинул, оставшись в белой футболке, обыденные черные скинни с дырками на коленях, которые сделал он сам, и демократичные кроссовки черного цвета. Он уже успел подобрать волосы в пучок, что бы ветер не мешал ему наслаждаться своим салатом, да и вообще, так было удобно. Спокойная музыка Тома Оделла, играющая у него в наушниках была прервана, когда кто-то коснулся его плеча. И конечно, он мог бы описать это, как «я бы узнал его прикосновение закрытыми глазами» или «кожа под его пальцами горела», но нет. Он подумал, что это было бы глупо. Он обернулся, видя перед собой солнечного Луи, как и обычно, только на этот раз Гарри увидел, как полуденное солнце играет в его глазах, делая из холодного голубого более мягкий, даже чуть серовато-розоватый, и он будет полным идиотом, если не скажет, что что-то в этом было. Парень не был одет так аккуратно, как когда он на работе в маленьком кафе в Бруклине. Он казался больше мальчишкой, чем парнем, одетый в футболку с какой-то рок группой, черные джинсы, чуть свободней, чем у Гарри, на ногах были кеды, без носков, что смутило Гарри немного, но так было видно еще несколько татуировок, а он ведь жил для этого. — Привет! — Он замахал рукой. — Извини, что я отвлекаю тебя в который раз. Просто я увидел тебя, когда играл в футбол с друзьями и решил подойти, — Луи улыбнулся, ему было немного неудобно, что второй парень привык видеть на лицах людей чаще, чем ему хотелось бы. Луи присел рядом с ним, вызывая у Гарри румянец на щеках, — ты же не против, если я присяду? — Привет, это ничего, я не был занят. Просто наслаждался своим выходным, — он слабо и отдаленно кивнул на последнюю реплику Луи. — Ох, разве это не круто иметь выходной еще и в пятницу? — Да, наверное, — ответил парень, смущаясь еще больше, опуская голову вниз, рассматривая свои ужасно интересные старые джинсы. Луи, вне сомнений, мог понять стеснительность парня, его окружало много таких людей. Зейн например, был таким же скрытным, пока он не попал в их маленькую компанию. Неловкое молчание продолжалось несколько минут, Луи сидел рядом, вытянув ноги, и подняв голову к небу, зажмуриваясь от яркого солнца и получая удовольствие от хорошей весенней погоды, ну или от того, что он смущал Гарри насколько. Одно из двух. — Кхм, Гарри? — послышалось после небольшой (