Женщина вышла, через минуту появился доктор Волмер — низенький человечек с большим лбом, почти без подбородка, с вечно печальным выражением лица. Как-то однажды он наложил мне двадцать два шва на боку, куда меня пырнул ножом один тип. Рекс Стаут «Окончательное решение»
Когда дело о пропаже Келли Джефферсон обернулось делом об убийстве Келли Джефферсон, я и помыслить не мог, что оно чуть не обернётся делом об убийстве Арчи Гудвина. А так оно и получилось. Тем вечером я вышел из дома нашей клиентки, Маргарет Джефферсон, сестры покойной Келли, и буквально в двух метрах от ворот на меня накинулся некто с ножом. Как известно, я славлюсь отличной памятью, но тем июльским вечером всё было на руку нападавшему. Из-за дождливой и ветреной погоды по всему Нью-Йорку случались перебои с электричеством, и возле дома мисс Джефферсон не работало наружное освещение. Было темно, и всё, что я запомнил — это высокий рост нападавшего, его одежду тёмного цвета и то, что он отменно пользуется ножом как холодным оружием. Он явно метил в грудную клетку, но я попытался перехватить его руку, однако потерял равновесие, из-за чего рука с ножом скользнула в бок. Сначала я ничего не почувствовал, но затем бок обожгло резкой болью. Нападавший явно планировал закончить начатое, но я и мой инстинкт самосохранения оказались быстрее. Я быстро вскочил, ощущая, как кровь сочится из раны, повалил не ожидавшего такого напавшего наземь, и, уже из последних сил, побежал обратно к дому мисс Джефферсон. К её чести она нисколько не растерялась и мне была оказана первоклассная первая медицинская помощь. Также она отправила на поиски нападавшего двух своих слуг, а затем, по моей просьбе вызвала живущего неподалёку доктора Волмера. Вот так и начался самый странный больничный в моей жизни.***
Я очнулся явно не в своей кровати. Первым, что я увидел придя в себя, были огромные щёки Ниро Вульфа. Даже сквозь дрёму я удивился, что Вульф не дома, да и к тому же он сидел подле меня на хлипком стуле, лишь каким-то чудом не ломавшимся под ним. Выражение его лица, как всегда, было непроницаемым, но стоило мне чуть шевельнуться, как он тут же подался вперёд и охрипшим голосом истерично прокричал: — Арчи! Я попытался что-то сказать, но во рту было сухо, и вдобавок меня страшно тошнило. Вульфа то, что я молчу, привело в священный ужас. По крайней мере, он закричал ещё громче. — Арчи! Чёрт побери, сейчас позову доктора! — Не надо, — произнёс… нет, прошипел я. — Я в норме, меня чуть не убили, но я в норме. Я бы не отказался от воды. Вульф тут же вскочил и с несвойственной ему хлопотливостью принялся наливать мне воду. Я наконец-то осмотрелся по сторонам, и понял, что нахожусь в больничной палате. Я попытался сесть в кровати, но всё тело было скованно слабостью, а мой бедный бок нестерпимо заболел. Вульф сунул мне под нос стакан, и я с облегчением выпил тёплую воду. На самого Вульфа было страшно смотреть. Его габариты всё ещё были впечатляюще огромными, но при этом он как будто уменьшился в размерах, под его глазами залегли круги, и рубашка на нём была явно несвежая. — Ты помнишь, кто на тебя напал? — спросил Вульф, когда я напился. Я пожал плечами. — Мужчина. Ростом с меня или чуть выше. Точно не скажу, но скорее всего темноволосый. — И всё? — Было темно. По описанию он похож на Джона МакФинли, — Джон МакФинли был близким другом убитой Келли. — Мистер МакФинли в момент нападения был в моём кабинете. Но я привлёк Сола, Фреда, Орри, а также мисс Боннер и мисс Корбет, чтобы они установили слежку за всеми фигурантами дела мисс Джефферсон. Мистер Кремер тоже предоставил своих людей и распорядился, чтобы они неотрывно следили за твоей палатой. — Кремер? — только и смог спросить я. — Разумеется, мистер Кремер расследует это дело, и мы с ним объединили силы в поисках убийцы. У меня вдруг закружилась голова. Не иначе как побочный эффект от наркоза и обезболивающего. Я прекрасно помнил, как Вульф и Кремер утром того злополучного дня насмерть разругались, как Кремер пулей выскочил из нашего особняка, и как Вульф после этого минут двадцать вырисовывал пальцами круги на подлокотниках кресла. А теперь… Сколько прошло? Сутки? Двое? В общем, через очевидно небольшой промежуток времени эти двое уже сотрудничают. — Тебе что-то нужно? Газеты? Еда? — снова засуетился Вульф, и я не смог вспомнить, видел ли я его хоть раз таким озабоченным. — Фриц здесь, но я могу послать его домой. Я только покачал головой. Как выяснилось, Фриц не просто приехал меня навестить. Он принёс с собой целую охапку одежды и большую сумку со своими кулинарными шедеврами. Он и Вульф принялись уговаривать меня съесть хотя бы кусочек пряной курицы в сметанном соусе. Я отказывался, но не из невежливости, а из-за тошноты. Вульф даже дошёл до того, что попытался кормить меня с ложечки. А Фриц в конце концов даже предложил мне: — Может, мне сходить в аптеку и купить тебе те ужасные сэндвичи? Может ты съешь хотя бы их? И тут я понял, насколько всё на самом деле плохо.***
Следующим утром доктор Волмер сообщил мне, что ко мне пришли посетители из полиции. За сутки на больничной койке я успел перечитать все принесённые Фрицем газеты, замучить доктора и медицинских сестёр разговорами, и даже дать интервью Лону Коэну. И, разумеется, я уже успел устать от назойливой заботы Вульфа и Фрица. Наличие хоть какого-то посетителя, который не будет пытаться меня насильно накормить было бы настоящим отдохновением. Я сел в кровати, как мог привёл в порядок волосы, поправил рубашку, и приготовился встречать гостя. Но стоило мне увидеть этого гостя, как мне тут же захотелось спрятаться под одеялом, и не вылезать оттуда, пока он не уйдёт. Лучше получить ранение во второй бок, чем общаться с лейтенантом Роуклиффом! Конечно, ни под какое одеяло я прятаться не стал, нельзя было терять марку перед своим злейшим врагом. — О, кто к нам пожаловал! — радостно осклабился я, хоть голова у меня продолжала кружиться из-за обезболивающих (а не от голода, как утверждал Вульф). — И на вас нашлась управа, Гудвин, — констатировал он. — Найти бы того, кто это сделал, и пожать ему руку. Сил у меня было немного, но вывести из себя этого болвана — дело чести. Я приготовился к длинной тираде о правах человека, и выбрал момент, в котором должен был начать заикаться, но этого триумфа лишил меня другой полицейский. Инспектор Кремер возник в дверях палаты и сурово окликнул Роуклиффа: — Джордж, пойди лучше поговори с врачом, — лицо Кремера как всегда чуть краснело, а свою неизменную шляпу он держал в руках. Роуклифф будто бы нехотя подчинился, и не попрощавшись вышел из палаты. — Эй, — обиженно воскликнул я. — Вы не дали мне побить рекорд! Я мог бы заставить его заикаться уже через две минуты, а ещё я прикован к постели, что сделало бы рекорд ещё более ценным. — Как всегда паясничаешь, — констатировал Кремер. — Значит, не так уж сильно ранен. — Двадцать два шва. Я пересчитывал несколько раз. Но помимо этого ничего серьёзного. Разве что обезболивающих могло бы быть и поменьше. Кремер молча поставил на мою тумбочку пакет с молоком. Я во все глаза уставился на инспектора. Мы с ним столько лет знакомы, но я и подумать не мог, что он помнит о моих вкусовых пристрастиях. И что он вообще подумает о том, чтобы принести мне хоть что-то, когда я отлеживаюсь в больнице. И как он отослал Роуклиффа… Он ведь не Вульф, и не Фриц чтобы заботиться обо мне. — Спасибо, сэр, — удивлённо поблагодарил я. — Поправляйся, — пожал плечами инспектор. Вдруг я понял, что он избегал смотреть мне в глаза. — А теперь, если ты нормально себя чувствуешь, ответь на пару вопросов. Я заверил, что чувствую себя более чем нормально, хотя какое уж тут нормально. Следующие полчаса я провёл, отвечая Кремеру на вопросы, большую часть которых мне ранее задавал Вульф. Нет, я не разглядел у нападавшего каких-либо отличительных черт. Нет, он ничего не произнёс. Да, у меня возникали конфликты с фигурантами дела, в особенности с Джоном МакФинли и Брендоном Уиллсом. Но зато в отношениях с Маргарет Джефферсон и её отцом у меня была полная идиллия. Да, я хорошо себя чувствую. Нет, тем вечером у меня не было с собой никаких ценностей, и уж тем более важных улик. В дом к Маргарет я поехал по поручению Вульфа, чтобы уточнить кое-какие детали из биографии её убитой сестры. Нет, я на самом деле в порядке. Да, бок болит, но не зря меня накачали таким большим количеством обезболивающих. И при всём этом Кремер постоянно отводил глаза. — Да посмотрите же вы на меня! — не выдержал я. Кремер от неожиданности действительно вытаращил на меня свои холодные серые глаза. — Что? — удивлённо переспросил он. — Нет, ничего, — пробормотал я, мысленно ругая себя за несдержанность. — Я просто устал. — Прости, — тихо сказал инспектор, от чего у меня в висках вдруг забилась кровь. — Я, пожалуй, пойду. — Но, — хотел возразить было я, сам удивляясь, как тихо я вдруг стал говорить. Кремер меня не услышал. — До встречи, Арчи, — попрощался он, и вышел за дверь. Я всё-таки залез с головой под одеяло. Наверное, я ещё под общим наркозом, и всё происходящее просто бред. За какие-то полчаса инспектор Кремер принёс мне молоко, ни разу не поднял голоса, раз сто поинтересовался моим самочувствием и, будто бы всего остального было недостаточно, назвал меня по имени! Что это было, а? Кое-как я слез с кровати (если доктор это заметит, то будет крайне недоволен), вымыл стакан, налил в него принесённое Кремером молоко и выпил, чтобы просто убедиться в том, что всё это было по-настоящему.***
Новая встреча с Кремером состоялась уже на следующий день. Фриц как раз ставил в вазу принесённые из дома орхидеи (кто бы мог подумать, что Вульф будет дарить мне свои ненаглядные орхидеи?), когда Кремер возник на пороге. Увидев, что я не один, он ощутимо растерялся. Конечно, я всегда считал, что Кремеру некомфортно в моём присутствии из-за того, что я вечно напоминаю ему о Вульфе. Но зачем тогда второй день подряд навещать меня? — Добрый день, инспектор, — поприветствовал его я, стараясь не выглядеть слишком довольным. Да и не был я довольным. Просто в больнице скучно, а Фриц только и говорит о том, что мне необходимо обильно питаться, чтобы быстрее поправиться. — О, Фриц, можешь отойти ненадолго? У инспектора ко мне наверняка срочное дело. Фриц почему-то насторожился. Он вопросительно глянул на меня, но я ему кивнул, и он покинул палату. Я приподнялся на подушках и улыбнулся инспектору. Потом мысленно обругал себя за это, но уже было поздно. Кремер, как и накануне, молча поставил на тумбочку пакет с молоком. Затем он всё-таки справился о моём самочувствии, на что я ответил, что с уменьшением дозировки обезболивающих ко мне вернулся мой светлый ум, но зато рана теперь болит куда ощутимее. — Вообще-то я и вправду по делу. К Вульфу с этой новостью я послал Пэрли. Сегодня утром мы арестовали Брендона Уиллса по обвинению в покушении на убийство. Его соседи показали, что в ночь нападения он вернулся позже обычного. И при обыске мы обнаружили свитер с окровавленным рукавом. — Уиллс определённо идиот, если это был он, и он не потрудился избавиться от вещественных доказательств, — заметил я. Что-то мне не нравилось. С одной стороны, Уиллс достаточно глуп, чтобы напасть на меня, с другой — я думал, что на меня напал убийца Келли Джефферсон, а Уиллс так же был слишком глуп, чтобы совершить такое ловкое преступление. Недолго думая я поделился этими подозрениями с инспектором. Лучше бы я этого не делал. — Думаю, пока не стоит снимать охрану с твоей палаты. Мало ли, вдруг ты прав. Отлично, Кремер признал свою возможную неправоту! Ну да, ха-ха, а Вульф решил жениться и сесть на диету! Я всё ещё отказывался верить в происходящее. Когда Кремер ушёл я снова опустошил стакан с молоком. Вернувшийся Фриц нашёл меня завернувшимся с головой в одеяло.***
Что и говорить, Кремер и в самом деле оказался неправ. В этом я убедился уже ночью. Мне не спалось, потому что раненый бок ныл, и я никак не мог устроиться более-менее удобно. Наконец я просто лёг на спину и попытался хотя бы задремать, как вдруг дверь на входе в палату чуть слышно скрипнула. Я приоткрыл глаза и увидел крупную фигуру, приближающуюся ко мне. Остальное случилось слишком быстро. Ночной гость подошёл к как будто бы спящему мне, взял с соседней кровати подушку и склонился надо мной. Я не стал дожидаться когда он придушит меня, и набросился на него. Из преимуществ у меня была только неожиданность, но я постарался ей воспользоваться. Я навалился на него всем своим весом, что-то проорал, то ли от боли, потому что рана снова начала кровоточить, то ли звал кого-то на помощь. В комнату ввалились два фараона, приставленных ко мне Кремером. Оба были сонные и испуганные. — Вечно приходится за вас всю работу делать, — сообщил я им. В конечном итоге поднялся страшный шум. Фараоны задержали нападавшего, которым, к моему изумлению, оказался Лайелл Джефферсон, отец убитой Келли и нашей клиентки Маргарет. В палату тут же сбежались все врачи и медсестры, а также пациенты из соседних палат. Меня в срочном порядке увезли в процедурную, опасаясь, что швы могли разойтись, однако ничего страшного не произошло. Когда я вернулся в палату, то обнаружил в ней не только инспектора, яростно распекающего своих подчинённых, чуть было не упустивших убийцу, но и Вульфа, который снова взгромоздился на хлипкий стул, и Сола Пензера, который с непроницаемым лицом стоял подле Вульфа. — Ого, какое сборище! И по какому же поводу? — преувеличенно бодро воскликнул я, хотя на самом деле меня невыносимо клонило в сон. — Собирайся, Арчи! — приказал мне Вульф. — Здесь небезопасно, будешь лечиться дома. Сол нас довезёт. — Но Гудвину показан постельный режим, — громко возразил ему Кремер. — Пф, под охраной ваших людей? — Вульф дернул подбородком в сторону двух пристыженных шпиков, едва не проспавших мою гибель. — Доктор Волмер разрешил. Арчи, собирайся. — Хорошо, сэр, — мрачно произнёс я. Потом я повернулся к Кремеру и едва заметно улыбнулся ему: — Знаете, сэр, вам придётся купить мне очень большой пакет молока.***
Кремер пришёл к нам только следующим вечером. Я отоспался в своей кровати, и читал взятую из кабинета Вульфа книгу, когда услышал, что в дверь позвонили. Через несколько минут ко мне в комнату зашел Фриц и отрапортовал, что к мистеру Вульфу пришёл инспектор Кремер. — К Вульфу? Ну-ну, а объяснить несчастной жертве покушения, за что на неё вообще покушались? — Это не ко мне, — развел руками Фриц. — Могу принести тебе перекусить. — Это было бы отлично, — согласился я, и Фриц, просиявший от того, что ко мне вернулся аппетит, на крыльях счастья полетел на кухню. Минут через пятнадцать в дверь кто-то постучал. — Входи, Фриц, — прокричал я, не отрываясь от книги. Вошедшим оказался не Фриц. Инспектор Кремер собственной персоной возник на пороге. Ему, в отличие от меня, некогда было высыпаться, и выглядел он соответствующе. А ещё он до сих пор старался не смотреть на меня. — А где молоко? — обиженно вопросил я. — После вчерашнего вы должны мне как минимум два литра. — Ты не сможешь столько выпить, — парировал Кремер. — Разрешишь сесть? Он так и не смотрел на меня, и это начало раздражать. Он навещал меня в больнице, он носил мне молоко, он признал свою неправоту, он назвал меня Арчи, в конце-то концов! И упорно не хочет смотреть мне в глаза. И делает вид, что пришёл по рабочим делам? Кого он обманывает? — Хорошо, сэр, — несколько раздраженно проговорил я. — Я разрешу вам сесть, но при условии, что вы не станете брать стул, а просто сядете на край кровати. Идёт? Кремер опешил и замер в нерешительности. — Давайте, — поторопил его я. — Я думаю, вам есть что мне рассказать, так почему бы просто не сесть? Кремер вздохнул и обречённо поплёлся к кровати. Его взгляд всё ещё блуждал по стенам, он разглядывал картины и ему явно понравился рисунок с головой льва. — Эти картины нарисовал я сам, — похвастался я. — Да, у меня множество талантов. А теперь скажите мне, чем я так не угодил Джефферсону? Кремер снова обречённо вздохнул и, избегая смотреть теперь уже не только на меня, но и на картины моей работы, начал рассказ. Как оказалось, Лайелл Джефферсон давно уже не ладил со своей младшей дочкой Келли. Началось это всё когда Келли была подростком, авторитарному отцу не нравился независимый нрав дочери. А Келли не нравилось то, что её отец изменяет её матери, что он пьянствует, и то, что ему всё реже удавалось сдержать приступы гнева. Но больше всего её злило, что при всём этом он выглядит совершенно безобидным и добродушным человеком. Честная Келли просто-напросто не переносила двуличия отца. И вот она узнала о том, что Лайелл, проводит махинации с банковскими чеками. Во время одной из ссор Келли пригрозила отцу, что сдаст его полиции… А тот, не сдержав гнева, задушил её, а труп спрятал в подвале заброшенного дома. А потом его старшая дочь, Маргарет, испуганная тем, что сестра уже несколько дней не появлялась дома, обратилась к детективу Ниро Вульфу. — Я всё понял, — прервал я Кремера. — Тем вечером я нашел на столе у Джефферсона два банковских чека на имя Пола Данна. Но я не придал этому значения. — А он придал, — сказал Кремер. — Он испугался того, что ты и Вульф прознаете про чеки, и догадаетесь про убийство Келли. Поэтому тем вечером, когда ты пришёл к ним домой он подкараулил тебя на выходе и совершил нападение. — Бедная Маргарет, — только и смог сказать я. — Вряд ли её порадуют такие новости. Хотя лично мне грех жаловаться на Джефферсона. В конечном итоге он помог мне. — Чем же? — удивился Кремер. — А вы наклонитесь ко мне, инспектор, и я вам скажу, — улыбнулся я. Удивлённый Кремер наклонился, и я, страшно волнуясь, втянул его в поцелуй. Я ужасно боялся, что он отпрянет и сбежит, а мне потом придётся оправдываться тем, что обезболивающее попалось уж слишком забористое. Но этого не произошло. Кремер сначала растерялся, но потом всё же ответил на поцелуй, и я ощутил себя самым счастливым человеком в Нью-Йорке. Где-то как будто бы вдали послышался звон посуды и тихое «ой» Фрица, явно принёсшего мне ужин, но сейчас это не имело никакого значения.