Сказка об оловянном солдатике

Слишком поздно. Она оказывается там слишком поздно. Спустя месяцы ей так и не удастся перестать думать: что было бы, если бы кто-то успел. Смог бы кто-нибудь остановить их или тоже попал бы в мясорубку. Когда украденный джет садится посреди заснеженных скал, и гаснет двигатель, первое, что замечает Наташа — ужасающая тишина. Где-то вдалеке беснуется ветер: воет, как трубы архангела, свищет, как выкипевший чайник, но там, где она стоит, напротив ржавых ворот бункера, так тихо, что слышно биение сердца, и осторожные шаги бьют по ушам, как раскаты грома. «Что ты наделал, — скажет она позже, когда за Стивом закроется дверь клетки — как будто он сопротивлялся бы, как будто попытался бы сбежать; когда Старк будет лежать в стерильной больничной палате, опутанный трубками, невидящим взглядом уставившись в белый потолок. — Ты убил вас обоих. И Роджерса, и себя». Старк не ответит. Старк даже не посмотрит в ответ. Когда она видит их, там, внизу, то собирает в кулак всю силу, чтобы не закрыть лицо руками, чтобы не подогнулись колени. Потому что Старк лежит изломанной куклой: неподвижно, только тяжело вздымается грудь под разбитым реактором. А Стив — Стив сидит напротив, привалившись спиной к стене, закрыв глаза, баюкая в руках Зимнего Солдата — Джеймса Барнса — своего лучшего друга, своего Баки, одной рукой — невыносимо бережно — придерживая за спину, прикрывая окрашенной в алое ладонью обуглившиеся края сквозной раны. — Он меня не убил, — хрипит вдруг Старк еле слышно. —Даже после того, как я… Он меня не убил. Остановился. Почему... — Сквозь свист в лёгких прорывается мучительный кашель, и Старк замолкает, подавившись кровью. Наташа нетвердым шагом идёт вперед, опускается перед Стивом на колени. Сколько он просидел вот так? — Стив, — зовёт она, но Стив как будто не слышит. — Стив! Он вздрагивает всем телом и открывает глаза: покрасневшие, мутные, тёмные, как грозовое небо, и зачем-то растягивает губы — не в улыбке, это нельзя так назвать, в гримасе боли — неестественно и страшно. — Нат. — Стив чуть крепче сжимает пальцы на мёртвом плече. — Всё закончилось. — Как это случилось? — спрашивает она, чувствуя, как дрожат губы. — Баки спас меня, — шепчет Стив и поднимает руку, ерошит волосы Баки, так, как будто тот всё ещё жив, с бездумной нежностью, от которой у Наташи перехватывает спазмом горло. — Закрыл собой. Как всегда. Опять. — Его голос срывается, он кривится и опускает веки. — ТʼЧалла сдал Земо ЦРУ, — зачем-то говорит она, но Стив не слышит: он снова наглухо уходит в себя. Наташа думает, это конец. Думает, что этого не должно было случиться. Что несгибаемый, упрямый, живучий Стив Роджерс, её стойкий оловянный солдатик — сломан. Сгорел вместе со своей принцессой — не осталось в пепле даже сердечка. Она ещё поймёт, когда на безымянном кладбище комья будут падать на крышку гроба, когда Джеймса Барнса тихо похоронят — без почестей, без свидетелей — навсегда. Джеймс Барнс не поднимется второй раз из могилы. Тони Старк никогда больше не наденет костюм Железного Человека. Стив Роджерс перестанет быть Капитаном Америкой. Его убьют перед зданием суда — тремя точными выстрелами в грудь. Умирая, он впервые за год улыбнётся.