Объект наблюдений

Чарльз с легкой улыбкой поглядел на стоящего в нескольких метрах от него мужчину. Он был спокоен и холоден абсолютно ко всему. Кажется, куда холоднее можно быть на обществе, а в особенности — в метро. Но этому мужчине удавалось. Он не был глупым, не был расистом, сексистом, гомофобом или мутантофобом. Об этом говорил его совершенно отсутствующий взгляд и наплевательское отношение ко всем окружающим. Будь ты одновременно ветераном, алым дьяволом, геем без обоих ног и, при этом всем, черным, он бы все равно тебе уступил место в вагоне. Потому что ему было плевать на все — лишь бы доехать до своей станции. Мужчина всегда был одет в пальто или просто пиджак. Светлых тонов рубашка, идеальные брюки. А на ботинки точно весь свет молился — настолько они светились. В вагоне мужчина был так же спокоен и непроницаем. И день за днем за ним следил Чарльз. Ксавьер не входил в ряды вагонных маньяков, дрочивших на пассажиров, но этот мужчина правда цеплял. Светлые волосы, крохотный шрам над губой, меняющие цвет в зависимости от освещения глаза, высокие скулы, сухость всего тела. На мужчину было приятно смотреть. Чем можно заниматься с утра в вагоне? Слушать музыку, читать, дремать — все слишком скучно. Ксавьер уже давно нашел себе иного вида развлечение — смотреть на одинокого мужчину. Представлять его жизнь, прошлое и будущее, не читая мысли. Тому все равно было наплевать, Чарльзу же было теплее на душе. Все в плюсе. Жаль, что сегодня толпа пассажиров увеличилась вдвое. Люди неприятно шумели и толкались. Но если мужчине было плевать, то почему же Чарльзу не должно быть тоже все равно? Объект утренних наблюдений на радость профессора не отличался низким ростом, а возвышался над окружающими. На него можно было беспрепятственно смотреть минуту за минутой. Электричка подъехала. Толпа приготовилась, еще громче загудев. «Лишь бы он был недалеко!» — пронеслась в голосе Чарльза тревожная мысль. Двери открылись, и волна людей понеслась в вагон. Мужчину затолкали одним из первых. Чарльза же кидали из стороны в стороны. Грузный мужчина за его спиной толкал профессора вперед, офисный планктон теснил вправо, женщина с гигантской сумкой влево. Ксавьера буквально затолкали в вагон, протаскивая через толпу людей. Профессора, искренне извиняющегося перед всеми теми, кому наступил на ноги, точно выплюнули вперед. Чарльз со вздохом влетел в широкую грудь, мгновенно хватаясь за руки пассажира, чтобы не упасть назад. Вагон тут же шумно тронулся, и Ксавьер вместо этого полетел в обратное направление, лицом впечатываясь в грудь. Оставалось лишь радоваться, что ему не попался пухлый потный мужчина или кто-то более грубый. — Простите, я так неуклюж… — лишь все устаканилось, Чарльз начал извиняться перед бедным пассажиром, но остановился, пораженно моргая. «Кажется, я просил тебя быть недалеко, но не настолько, черт побери, близко!» — с этой мыслью Ксавьер попытался сделать шаг назад, но его лишь подтолкнули еще ближе к собственному объекту наблюдений. Мужчина держался спокойно, смотря непроницаемым взглядом в глаза Чарльза и не говоря ни слова. Одна его рука сжимала поручень, вторая придерживала Ксавьера за локоть, дабы тот не повалился на него сильнее. Толпа неприятно гудела: люди ссорились из-за занятых мест, переговаривались о погоде, прошлом футбольном мачте и проблем забитости поездов. Глаза Чарльза скользили раз за разом по всем пассажирам, старательно избегая зрительного контакта с мужчиной. Тот наоборот смотрел лишь на профессора, оглядывая с ног до головы «Да что ты смотришь, я вот такой, обычный до жути!» — хотелось огрызнуться на него, но не получалось. Да и было бы это нечестно. Почему Ксавьеру можно разглядывать его, а ему нет? Резкая остановка, двери вагона открылись. Профессор тихо выдохнул, ожидая появления хоть какого-либо личного пространства. Но вместо людей стало больше. Они нахлынули очередной неожиданной волной, вдавливая Ксавьера в грудь мужчины. Двери закрылись, и они снова поехали. В вагоне было невыносимо душно. Люди жались друг к другу, потели и оттого злились больше. В отличии от них Чарльз в основном чувствовал стыд. На улице зима, на нем свитер и пальто. Мокрую рубашку можно было выжать и получить новое озеро в парк. Да и не только ее. Вся одежда стала одной большой мокрой тряпкой. Волосы уже давно взмокли от пота и начали завиваться в причудливые волны. И при этом всем его прижимали к мужчине. Но этот мужчина оказался тоже человеком. Его лицо блестело от пота, волосы стали мокрыми короткими сосульками. Рубашка прилипла к груди. Даже лицо перестало выражать одно спокойствие. Тонкие губы сжимались, ноздри раздувались, рука, до сих пор держащая Чарльза, чуть подрагивала. Давненько такой шумихи не было. В такую рань почти никто не ездил обычно. Но сегодняшний день явно стал исключением. Остановка. Толпа на мгновение сгустилась, а потом резко выплыла, стоило дверям открыться. Волна подобрала с собой Чарльза и начала утягивать и его на выход. Но мужчина мгновенно сжал локоть профессора и притянул обратно, уже самостоятельно вдавливая в свою грудь. Двери закрылись. Места стало больше, и Ксавьер отодвинулся от мужчины на целый шаг. Снова начались гляделки. Мужчина вглядывался в лицо Чарльза, точно пытался в нем кого-то узнать. Он просматривал каждый сантиметр. Пухлые губы, нос, округлые глаза. Чарльз оттянул узел галстука, судорожно глотнув ртом воздуха. Слишком душно и жарко. Мужчина снова скользнул своим ледяным взглядом по Чарльзу. — Вам плохо? — послышался низкий ровный голос, и Ксавьер не сразу осознал, кому тот принадлежал. В фантазиях профессор слышал его бас, протяжность или же резкость. Но голос незнакомца был просто… не совсем обычным? Каждый согласный звук тверд, гласный звонок. Мужчина приподнял брови и, не услышав ничего в ответ, самостоятельно решил, что все совсем плохо. Брови чуть приподнялись, взгляд начал блуждать по вагону, точно ища укрытие. Чарльз, впервые видя столько эмоций на этом лице, не мог ничего выдавить из себя. Гребанный год следить за одним и тем же человеком, чтобы в один день стоять к нему вплотную и слышать его же голос. — Все хорошо, я в порядке, — наконец опомнился Ксавьер и ободряюще улыбнулся. — Вы уверены? Ксавьер с улыбкой кивнул и свободной рукой чуть дотронулся до виска, делая вид, что поправляет мокрые волосы. Эрик Леншерр… Чарльз тут же убрал руку. Ему не нужно было знать прошлое. Или какие-то грязные тайны. Но он все же услышал быструю мысль, что пронеслась в голове Эрика в последний момент. Не стоило так жаться к нему. Чарльз, замерев с улыбкой на лице, не мог теперь отвести взгляда от глаз Эрика. Так он… жался. — Я абсолютно уверен в том… Остановка. Резкая для того, кто уже принял расслабленную позу и мысленно приготовил пафосную речь. Чарльз полетел вперед на Эрика, мужчина рефлекторно подхватил его за талию, не давая упасть и прижимая к себе. Двери открылись. Людей стало меньше буквально на долю секунды, а потом их количество точно увеличилось вдвое. Со всех сторон Чарльза прижимали к Эрику. Мысли мужчины стали намного громче. Нужно выровнять дыхание… С этим Чарльз мог согласиться. Тяжелое дыхание Эрика обжигало ухо. А лицо оставалось спокойным. Только взгляд… Этими глазами можно прекращать войны. Да если у Чарльза был выбор, какими бы глазами он хотел родиться, то обязательно выбрал эти. Спокойные, холодные, непроницаемые. Оттого и такие необычные при проявлении каких-либо эмоций. Смущение? Стыд? Неловкость? Что это? — Вам плохо? — Чарльз буквально выдохнул эти слова в ухо Леншерру, отчего тот весь вздрогнул. — В-все хорошо, — не меняясь в лице, произнес Эрик, прикрывая глаза и внимательно смотря на Чарльза. — Вы уверены? Это был откровенный флирт, но Леншерр не менялся в лице, не останавливался и ни о чем не думал. Принял правила игры. До конца которой еще три остановки. А потом Чарльз сойдет, отложив эту игру до завтра. Толпа продолжала шуметь, люди не замечали друг друга, а тем более происходящего на их же глазах. Эрик искривил одну бровь, вызывая в Чарльзе очередной эмоциональный переполох. — На самом деле у меня так болит… — Эрик многозначительно глянул вниз. — Нога, на которой вы стоите. — О, Господи, простите меня, — всполошился Чарльз, лишь сейчас осознав, что так оно и было. — Ничего страшного. Терпимо. — Я не хотел причинить вам боль. — Не переживайте, это не было прямым ударом в сердце. — Я заметил. Это ведь оно так быстро и тяжело бьется в мою грудь. Это запрещенный прием. — Просто оно большое. — Насколько же? Остановка. Люди выходят, люди заходят. Чарльзу пришлось отойти от Эрика, потому что больше не осталось видимых причин прижиматься к мужчине. Леншерр был теперь более взмокший от пота и крайне… эмоциональный? Холод в глазах остался, но теперь были и другие эмоции. Интерес, смущение, азарт. Двери закрылись. Две остановки. — Знаешь, вначале я старался игнорировать твои взгляды, но спустя два месяца понял, что тебе просто нравится вылизывать меня глазами, — выдержав приличную паузу, фыркнул Эрик. — Я всего лишь извращенец, что с меня взять, — пожал плечами Чарльз, держа на лице хитрую ухмылку. — Да уж, как говорят: не дать, не взять. — Ну дать-то можно, а вот брать… Да брать тоже можно. — Ты… единственный в своем роде. — Так скажем, оригинальный товар. — Я надеюсь, что не уцененный. И не побывавший у многих хозяев. — Ох, что ты… Моя цена слишком велика. У многих просто не хватает средств. — Неужто. Видимо мне все же придется брать кредит. — Не переживай, сегодня день скидок. — Приятно слышать. Я бы еще скидочную карту приобрел. — Да зачем, постоянным клиентам скидка. — Большая? А то кризис в мире, тяжело подстроиться. — Все зависит от твердости твоих… нервов. И длины языка. Эрик уже не скрывал небольшой ухмылки и явно готовился дать более колкий ответ. Остановка. Леншерр неожиданно полетел вперед, не успевая ухватиться за поручень, так не вовремя отпущенный. Ксавьер моментально схватил его в свои объятия, стараясь удержать обоих. Нос Эрика у виска Чарльза, губы в сантиметре от алеющей щеки. Большие сильные руки сжимали в своих объятиях. — Мы флиртуем всю поездку, а я даже не знаю твоего имени. Пассажиров стало вновь много, и выпускать из своих объятий Чарльза Эрик явно не спешил. — Чарльз Ксавьер. — Эрик Леншерр. — Скоро мой выход. — Я знаю. — Я пока что не готов прощаться, Эрик. — Завтра снова встретимся. — Так ты не против общаться? — Думаю, если я откажусь, то вскоре ты изнасилуешь меня. — Я буду нежен. — А я не буду отбиваться. — Даже в полицию не пойдешь? — Мои сотрудники будут удивлены, если я приду к ним с подобным заявлением. — Так ты — полицейский? — Да. Мистер Ксавьер, вы будете арестованы за будущую кражу моего сердца. — А с вами опасно иметь дело, мистер Леншерр. Вы, наверняка, очень серьезно относитесь к задержанным… людям в наручниках. — Если бы вы знали насколько… Остановка. — Мне пора. — До завтра..? — Если только сегодня меня не посадят. Чарльз выбежал из вагона. Холодная мокрая одежда все так же липла к телу. Волосы, как только высохнут, будут похожи на афро-американские прически. Лишь бы дыхание восстановилось. Ведь через полчаса пары, вечером домой, утром… в метро. К Эрику.