A language I don't understand. / На языке, который не понимаю,
You speak, I listen, / Ты говоришь, а я слушаю,
I'm your friend, / Ведь я твой друг, You hypnotize me... / Я заворожён тобой
Take my hand, / Возьми мою руку, A million faces / Среди миллиона лиц, tied in chains, / закованных в цепи,
You ride a black horse / Ты скачешь на чёрном коне in the rain, / Под дождём,
You hypnotize me... / Я заворожён тобой
* Кажется, мы начали забывать, кто такой человек. А что он из себя представляет? Является ли он компьютером, которым управляет огромный извращенец, или же человек - это копилка, которая за всю свою жизнь собирает ценности и всякую дрянь, а потом, к концу жизни, разбивается, оставляя после себя осколки, ценность и больше ничего, что бывает в большинстве случаев после смерти. А на самом то деле? Человек - это личность. Личность, которая не должна обращать своё внимание на других, глупых личностей. Не должен человек потакать грязным желаниям человечества, он должен сам мыслить, решать. Что тогда получится, если все начнут слепо следовать за толпой? Это будет огромное стадо безмозглых душ У него была самая настояща личность, и он принадлежал сам себе, не зависим от остальных. От тупой массы грязных тел его ограждала музыка, которая лилась из тёмно-серых наушников. Он никого не рассматривал, никуда не смотрел, только глубоко и далеко в свои мысли. О, он был настолько духовно далёк от этой пыльной станции метро, что достать его оттуда сможет только мама, которая и привила мальчику любовь до личности. Ему двадцать один год, он работает в интернет-магазине обыкновенным курьером. Его зовут Зейн Малик, и, кроме любящей мамы, у него никого не было. Криминальный город - Брэдфорд - отобрал у парня всех. Отца застрелили пять лет назад, когда тот ехал за шеснадцатилетним Зейном на выпускной балл. Бабушку и дедушку по маминой линии зарезали, когда те шли под ручку в магазин за хлебушком. Просто так, кому-то они сильно помешали. По папиной линии старики умерли своей смертью. И ещё у Зейна была сестрёнка, которая прожила всего тринадцать минут... Многих Зейн с мамой похоронили за последние шесть лет. Но не мама вытащила его из мыслей, а подъехавшее метро. Смешиваясь с толпой, парень оказался в середине вагона. Зейн надевает капюшон своей чёрной толстовки и прячет одну руку в карман, а другой держится за поручень над его головой. Остановка за остановкой - и он уже на нужной ему станции. Посмотрев в листочек с адресом, Зейн поправил чёрные волосы под капюшоном и, поправив на плече фирменную сумку интернет-магазина, отправился искать нужную ему улицу. Сегодня был необычный, на взгляд Малика, заказ: "Нарисуй мне чувства", "Параллельные" и "Бесстыжие" одного неизвестного автора. И вот Зейн уже стоял напротив большой серой и старой многоэтажки, возле которой росли молодые хрупкие берёзки. Парень поёжился от холода и, сделав шаг вперёд, набрал номер нужной квартиры. -Кто? - после трёх гудков хриплый, тихий голос донёсся из домофона, из-за которого по телу Малик побежала арава мурашек, создавая ощущение смертельного холода. -Это из интернет-магазина, - на автомате вы рвалось из пакистанца - это начинает уже перетекать в привычку. Домофон как-то радостно запищал, а дверь, поддаваясь, открылась. Зейн быстро забежал на пятнадцатый этаж, попутно снимая наушники, нашёл квартиру "155" и, отдышавшись, нажал на белую кнопку звонка. За дверью раздалось пение птичек, и, услышав этот забавный звонок, Малик глупо улыбнулся. В замке двери кто-то шустро завозился. Карие щенячьи глазки из-под густых бровей, неаккуратная челочка, курносый нос - вот что ждало его за открытой дверью. Господи, совсем невинный мальчик открыл дверь этой эгоистичной личности. Но Зейну ничего не оставалось делать, кроме как сказать: -Ваш заказ три книги... -Да, - этот паренек совсем бесстыжая личность, как раз под стать Зейну. Между людьми, пусть даже незнакомыми, иногда открывается пространство, и если сделать шаг вперед, то все - затянет. Но затянет не в глубину легкой беспамятности, а в глубь, самую глубь порочной жестокости, грязи и такого же грязного слова - любовь. А какая может быть любовь между ними, между личностями? Между теми, кто не замечает ни-че-го и ни-ко-го. Есть только "Я", и может ли вообще быть, ну, или существовать место для "Он"? -Распишитесь здесь, - Зейн протянул лист и ручку незнакомцу. Он строит вокруг себя стену, соглашаясь только с "Я". Но мальчик, хоть и будучи личностью, по мнению Малика, был не против "Он". Между ними может быть привязанность, но не больше, потому что личностям не дозволено любить, да они и не умеют. -Это все? - ознакомившись с документом, совсем как взрослый, и расписавшись в нужном месте, получатель трех несомненно странных, и к тому же не подписанных книжек посмотрел исподлобья на пакистанца. От такого жеста Зейн тяжело вздохнул. Как же он хочет ему сказать, что это далеко не все, что ему сейчас нужно было. -Да, читайте на здоровье, - курьер махнул ранее подписанным листком получателю и повернулся, неуверенно шагая к лестнице и засовывая наушники, тут же включая первую попавшуюся песню. Через музыку Зейн услышал металлический хлопок подъездной двери, а это значило, что все желания позади. Действительно, сейчас Малику хотелось лишь вернуться домой. Но для начала ему нужно отнести документы на работу, послушать лекцию начальника, о том, какой же Зейн хороший работник и, не дай Бог, получить новый адрес - это было последнее в списке того, что он хотел еще сегодня сделать. Метро. Пыльные станции. Люди. То, что доставляет Зейну абсолютный дискомфорт. То, чего на самом деле нет. Иногда появляется чувство свободы, когда хочется идти куда глаза глядят, когда хочется быть ненужным. Это нельзя списать на его личность, нет. Этого просит не характер, а душа. Его личностный характер требовал уединения, и не важно с кем и где, самое главное - это уединиться. Все остальное кажется такой формальностью, что хочется заплакать. Кому мы принадлежим? Мамам и папам, ответит вам бабушка. Одному Богу, ответит вам святой. Себе, ответит вам личность. Мне, ответит вам бесстыжая личность. Все относительно, и это необходимо понимать. Зейн уже на своем рабочем месте, слушает похвалу мистера Коуэла. Ему, конечно, это льстит, но от характера не убежишь, поэтому он стоял качая головой, давая знак, что он слушает начальника. И не столько самому мистеру Коуэлу он давал этот знак, сколько самому себе, таращась в одну точку на стене. И этой точкой была картинка с обложки одной из книг, что он только что доставил. "Бесстыжие". Зейн знал, что этот мальчик кому-то принадлежит, а вот кому именно, он не знает. Или же не догадывается. -Вот еще заказ, он поступил буквально десять минут назад. Вот адрес, - начальник вручил Малику бумажку, на которой красовался тот самый адрес, та самая улица, тот самый дом. "Первый раз - совпадение, а второй, по моему, - уже судьба" - подумал Зейн, спускаясь под землю. Метро приехало так быстро, что парню не пришлось вваливаться в свои мысли по самое "не хочу". Но ему пришлось это сделать, стоило ему только прочитать название книги, которую заказал эта кареглазая личность. "Это будет нашим влечением, нашим секретом". Название книги просто разрывало мозг бедного курьера на миллиарды мелких частиц. Опять тот хриплый голос в домофоне, опять тот писк открывшейся двери, только на этот раз он был не веселым, а каким-то дьявольским, заволакивающим. Где-то в районе задницы как-то приятно-неприятно щипало, когда Зейн поднялся на тот самый этаж. Птички, птички, птички поют за той самой порочной дверью. Сейчас он не будет гадать, что произойдет. Малик просто отрубит мозг и будет слепо следовать своей бесстыжей личности. Щелчок - и дверь открылась, предоставляя вниманию курьера того же милого мальчика, с огромными щенячьими глазами, казалось, они были черные из-за расширенных зрачков. Черные, словно бездна, в которую Зейну так хотелось сейчас прыгнуть, поддаваясь чёртовому соблазну этих глаз, ресниц, челке и милому медальончику, подвешенному на тонкой цепочке. -Ваш заказ... -О, да, ты согласен? - грёбаный мальчик прошептал так грязно, так пошло, что бесстыжая голова Зейна пошла кругом. -Ты о чем? - одурманенный голос Малика выдавал своего хозяина с потрохами. Мальчик ничего не ответил, он просто взял руку старшего парня в свою и повел вглубь квартиры, закрывая дверь на замок. Было темно, и пахло лёгкой невинностью, хотя Зейн начал уже сомневаться в чистоте мальчика. -Как тебя зовут? - спросил он у своего гостя. -Зейн... Зейн Малик, - прошептал пакистанец. -Очень приятно, - мальчик все еще вел Зейна по квартире, не оглядываясь, не останавливаясь, - я Лиам... Лиам Пейн. Да, они встретились. Как так произошло, что две одинаковые личности сейчас находились в мрачной, серой квартире один на один? Точно, судьба. Они прошли в такую же темную комнату. Полосы света от жалюзей падали на кровать. Смятые белые простыни приняли Зейна в свои объятия, когда Лиам его толкнул, усаживаясь на колени между ногами Малика. Их разделяло всего-то пол-метра. Они сидели друг напротив друга, смотря прямо в глаза: Зейн на кровати, а Лиам на полу между ног старшего. Тут нечего сказать, за них говорят их горящие черные глаза. -Ты такой красивый, - Зейн протянул руку и погладил мальчика по щеке, большим пальцем задевая нижнюю губу. Лиам закусил губу и потянулся к старшему, обхватывая его талию своими ручками. Зейн горячо выдохнул в приоткрытые губы Лиама, от чего последний закрыл глаза, поддаваясь чувствам. Малик смотрел на лицо перед ним, и ему казалось, что нет ничего прекраснее. Особенно, когда полосы света от окна ложились на его лицо, рассекая правый глаз, и правый уголок красных мокрых губ. -Я хочу тебя, - прошептал одними лишь губами Лиам, все еще с закрытыми глазами. Внутренности Малика начали ходить ходуном. Глаза застилаются серой дымкой, сквозь которую была отчетливо видна сумасшедшая страсть, исходящая от Лиама. -Я тоже, - сказал пакистанец, накрывая губы мальчика своими. Он поочередно посасывал губы Лиама, оттягивая их и облизывая места укусов. Малик взял лицо мальчика в одну руку и нажал на челюсть, заставляя Пейна открыть рот. Зейн сразу же этим воспользовался, просовывая язык вовнутрь, оглаживая языком небо, сталкиваясь с язычком мальчика. Его руки уже залезли под черную кофту, проводя вверх и вниз по спине. Зейн снял с себя эту ненужную вещь, оголяя загорелый торс с россыпью различных татуировок. Лиам поцеловал татуировку в виде красного отпечатка губ между сосками, которые он уже сжал пальцами. Малик простонал от волны напряжения, когда мальчик потерся своей грудью о его уже напряженную промежность. Лиам спускался все ниже и ниже, оставляя мокрую дорожку от язычка, и добрался до лобковых волосков, сжимая их между зубами и оттягивая, вырывая тем самым еще один стон из пакистанца. Зейн тем временем запустил свою правую руку в каштановые волосы паренька, сжимая их и прося большего. -Лиам, - на голос Зейна мальчик поднял глаза, не прекращая целовать низ живота, - сколько тебе лет, малыш? -Семнадцать, - он расстегнул ширинку узких черных джинсов Малика, пытаясь их снять. Зейн помог парню, поднимая бедра вверх, нечаянно ударяясь пахом о лицо Лиама, который тут же мило засмеялся. Но тут же начал целовать вставший член через тонкую ткань боксеров. Зейн начал задыхаться от нахлынувшего возбуждения, жадно хватая воздух ртом, словно рыба. Холодные пальчики Лиама забрались под резинку боксеров, стаскивая их. Член Зейна сочился естественной смазкой. Лиам облизнулся, отмечая немалый размер достоинства Малика, и, закусив нижнюю губу, посмотрел в глаза старшего парня. Лиам выглядел настолько горячо сейчас. -Черт, возьми его! - проскулил Малик, хватая мальчика за волосы и пододвигая его лицо к своему паху. Лиам не стал медлить, он облизнул головку, играясь с дырочкой языком. Руки пакистанца начали насаживать рот мальчишки на огромный член. Толкаясь бедрами вверх, Зейн втрахивался в грязный ротик Лиама. Малик отошел от малыша, поднимая его за руки к себе, втягивая в глубокий, страстный поцелуй. Через одежду была довольно-таки четко видна эрекция Пейна, Зейн поспешил освободить своего мальчика от этих оков. Сняв всю одежду с Лиама, Малик повалил его на спину на кровать, закидывая его ноги себе на плечи. -Ты этого хочешь? - Зейн был настолько близко, что говорил мальчику прямо в губы, тяжело дыша. - Чтобы я выебал тебя, как шлюшку. -Да, пожалуйста, - простонал малыш Пейн. Но тут же Лиам громко вздохнул от ощущения постороннего тела в себе. Зейн растягивал мальчика, двигая средним пальцем внутри его. Затем добавил ещё указательный палец, ускоряя темп, периодически раздвигая пальцы и сгибая их в костяшках, но так и не доставая до того заветного места, от которого в голове танцуют звездочки. Лиам недовольно захныкал, когда пальцы старшего покинули его дырочку, оставляя после себя ощущение растянутости и пустоты. Но это чувство оставалось не долго, когда Зейн со всей силы вбился в хрупкое тело Лиама, останавливаясь, давая привыкнуть к его размеру. Пейн закричал от резкой боли пакистанцу в плечо, сводя брови вместе, образовывая между ними хмурую складочку, которую Зейну так захотелось разгладить большим пальцем или поцеловать. Когда малыш прекратил так громко хныкать, Малик начал плавные, медленные движения, оставляя засосы на гладкой коже шеи, тут же зализывая их. Лиам закинул голову назад, открывая пространство для парня, и начал издавать чистые гортанные стоны, что заводили Зейна еще сильнее, заставляя его двигаться все быстрее и быстрее. Малик втрахивал тельце мальчика в матрас, целуя губы, щеки, нос, веки. -Твою ма-ать! Вот и та самая точка. Лиам начал громко стонать, очень громко. У обоих начала кружиться голова от наслаждения, от предвкушения шикарного оргазма. Зейн продолжал толкаться под нужным углом, попадая прямо по простате, вызывая тем самым низкие стоны своего любимого мальчика. Но стоны были уже не от боли, нет, а от смертельного наслаждения, и если бы не скорейшая усталость, то можно было заниматься этим целую вечность. Заниматься своим влечением. а как это ещё можно назвать? Они бесстыжие личности, которые жаждут только своего удовлетворения, а на остальных им, как это раньше говорилось, наплевать. Зейн начал стонать всё громче и громче, давая Лиаму понять, что он уже близко к развязке. Но, кажется, из-за своих стонов Пейн ничего не слышал вокруг, он только видел напряжённую половину лица Малика, освещённую уличным светом. -О, Зи, можно я дотронусь до себя? -Конечно, милый, - процедил сквозь зубы пакистанец. Лиам начал дрочить себе с бешеной скоростью, держась свободной рукой за свои яички. Их стоны слились воедино, когда Зейн вышел из мальчика, достигая разрядки рукой. Он кончил Лиаму на лицо, белесые капли медленно текли по подбородку, падая на неровно вздымающуюся грудь Пейна. Момент - и он тоже кончил себе на живот, слизывая остатки спермы старшего парня с лица. -М-м, вкусно, - мальчик лучезарно улыбнулся Малику, который только сейчас заметил родинку с горошек на шее его малыша. -Ты теперь мой, - гордо и тихо сказал Зейн, невесомо проводя пальцами по недавно оставленным засосам. -Твой, - прошептал Лиам, поворачиваясь на бок и укутываясь в одеяло. Малик забрался под одеяло, прижимая маленькое тело его любимого мальчика к своей груди. "Его" - вот оно! Вот, что делает его личностью - его мальчик, его Лиам. Ведь теперь он ничей. И наоборот - Зейн принадлежал только Лиаму, и он это прекрасно понимал и знал. -Я обязательно ещё что-нибудь закажу, и пусть это будет полнейшим дерьмом, главное - ты, - прошептал Лиам, чтобы его слышала его вселенная, его Зейн. -А я обязательно это "что-нибудь" доставлю тебе, и пусть это будет нашим влечением, нашим секретом... Бесстыжие не смотрят на других людей. Им всё равно на мнение окружающих. Хотя, какое дело до окружающих, если они один на один в тёмной комнате серой многоэтажки. Они бесстыжие личности.