S.H.E.

Начинается новый день. Свет бьёт в глаза, и уже как-то даже невозможно нормально выспаться. Миулин просыпается. Ей снилось многое. Но главное, главное! – ей снились мягкие зефирные поля. И карамельные вкусные дожди над молочными реками. А леденцовое солнце над её головой стучало очень медленно и спокойно. Подождите.. Солнце стучит? Ах да, рядом же лежит Курлоз, вот причина. Спит как убитый... В прочем, всё как всегда. Лейон поглаживает любимого по лбу, но тот спит крепко, даже не реагирует на прикосновения. Миулин просто ложится рядом и ждёт, пока он проснётся. Here kitty, kitty There's too much demon blood in these self appointed angels Acting like you're comatose speaking like a country rose or a preacher's pet in drag Они всегда лежали вот так. Ложились спать, и по утрам просыпалась только Миулин. И она не позволяла себе встать и пойти погулять без Курлоза, который любил долго и сладко спать. Лейон никогда даже не пробовала спросить, что там ему такого снится, потому что чувствует – ему снится то же самое, что и ей. И как-то даже приятно чувствовать это душевное родство, связь, когда знаешь, что у твоей второй половинки на уме. Наконец, после часа Курлоз открывает глаза, медленно поворачивается к Миулин и нежно целует её, как бы говоря «Доброе утро». Лейон радостно жмурится, реагирует, словно кошка… - Пора вставать. Ты же не собираешься пролежать тут весь день? Поднимая туловище, Курлоз заинтересованно наклоняет голову и в ответ очень тихо, будто бы боясь что-то спугнуть, говорит: - Я был бы не против пролежать весь день здесь.. но только не один. Тихий обоюдный смешок. - Пойдём хотя бы свежим воздухом подышим. Макара кивает, встаёт с места и начинает очень, ну очень медленно одеваться. Костюм скелета стал уже настолько привычен, что даже видится Курлозу в качестве второй кожи. Лиловые шнурованные ботинки, перчатки с такими же белыми обрисованными косточками, грим, напоминающий оголённый череп – так привычно. Миулин одевается не быстрее, а как бы тоже растягивая удовольствие. Ведь день длинный, времени много, а материала для стены шиппинга не уменьшается с каждым днём. Казалось бы, всего-то 12 троллей – а столько пейрингов! Наконец надев свою кофточку со знаком Льва, Миулин подбегает к двери, где её уже ждёт Курлоз и хлопает в ладоши, предвкушая посмотреть, как изменились отношения между её знакомыми на сегодняшний день. В принципе, ничего нового и не произошло. Митуна с Латулой всё так же катаются на досках, Каптор всё так же получает синяки; Миина с Кронусом всё так же в расплывчатых непонятных отношениях – где-то между мейтспритом и кисмезисом. Миулин, держа за руку Курлоза, тоскливо вздохнула. Всё одно и то же. Но, в каком-то смысле, её даже радует такое положение вещей. Зато можно жить спокойно, видеть улыбки своих друзей, и главное – общаться с Курлозом. О да, это, наверно, самая важная вещь в жизни Миулин. По крайней мере, сейчас. Курлоз бежит к Митуне с радостными объятиями, и Миулин даже показалось, что её просто слепит свет их мойрейла. Потом уже и сама Лейон подходит к компашке из Курлоза, Митуны и рядом стоящей Латулы, и все они начинают болтать. Болтать обо всём, радуясь жизни, и активно жестикулируя. Вскоре к беседе присоединяется Кронус с очередным синяком от Пейшес – но не менее довольный, чем все присутствующие. Banging on a kettledrum won't make you notice me though you're bored beyond belief Suckin' on an old man’s thumb man it makes me feel so numb Gonna teach you how to make it feel good! Во всяком случае, Миулин была счастлива. Искренне, до глубины души счастлива. Она была готова просто мурлыкать от счастья, будь бы она кошкой. Да и Курлозу тоже живётся сладко. У Митуны всегда есть куча тем для разговора, а Миулин… Миулин – это особенная тролльша. Курлоз говорил себе, что так всегда с мейтспритами, но Лейон у него в глазах виделась почти идеальной. Ну, почти. Исключая её некоторые недостатки, например, слишком ужасную визгливость. Иногда ему даже нравилось подходить к Миулин, когда она занимается стеной шиппинга. И, видя, что она рисует их в мейтсприте – ласково улыбался и гладил Лейон по голове. Такая миленькая, своя, родная… А ещё иногда Миулин шиппила предков. Да, это было похоже на маразм, но набор из простых сочетаний 12 троллей вокруг себя её не совсем устраивал. И когда она слышала от Миины историю Страдальца и Ученицы… А когда она ещё и спрашивала о предке Курлоза… К её горлу подступал комок и она просто решала об этом забыть. Ведь не должны же отношения их «родителей» помешать их собственному счастью? Лейон просто старалась не задумываться об этом. Так же лучше будет. - ..А потом он сделал ещё один финт, и, представляете – устоял на доске! Это явный прогресс! Все кивнули. И после кивка небо начало мало-помалу темнеть. Почти одновременно Курлоз, Миулин, Латула, Митуна и Кронус подняли взор к небу. Надвигались тучки. - Все по ульям, - будто бы отчеканив монетку, заметил Кронус, убирая сигарку изо рта. - Ну, кажется, нам пора… Пока! – попрощалась Латула, забирая свою доску у Митуны и обнимая его за плечи. Миулин посмотрела на них, потом на Курлоза и пару раз хихикнула. - Что, и нам уже пора домой?... – с оттенком тоски спросила она. I'll be your nightmare mirror Do what you do to me I'll be your nightmare mirror Colder than a steel blade… Курлоз ничего не ответил и только молча повёл её за руку к.. лузусу Миулин. - Ты ещё кое с кем не поговорила, - немного строго и одновременно шутливо заметил Макара. - Ой да ладно, ещё успею.. В ответ огромная двухротая белая кошка так громко замурлыкала, как бы призывая остаться с ней, что Миулин не смогла удержаться от общения с ней. Лейон ещё долго гладила своего лузуса по голове, и там, и тут, и чесала за ушком. Курлоз тоже присоединился к этой деятельности, и вдруг сел рядом с лузусом, почёсывая ей животик. Миулин удивлённо посмотрела на него, но чуть позже присела рядышком, слушая мурлыканье лузуса. - Вот все спрятались, а между прочим дождик-то и ненадолго у нас задержался… - вдруг хихикнула Миулин, ощутив, как капли воды перестали бить по щекам. - И вправду… Оторвавшись от поглаживания и почёсывания животика лузуса, Курлоз обратил своё внимание на Миулин, приобнимая её за плечи и целуя в затылок. И Миулин стало так тепло-тепло, здесь, рядом со своим лузусом и мейтспритом, что она не смогла не зажмуриться, прям как утром. Солнце медленно появлялось из-за уходящих туч, и вот уже стал видны силуэты Латулы и Митуны, катающихся на досках. Миулин закрыла глаза. Солнце постепенно начинало светить всё ярче и ярче, и ей даже показалось, что оно стучит так же спокойно, прямо как во сне… ___________ You have been left alone A creature of innocence You lie for what you worse And struggle with you confidence Пустые белые глаза. Игла скользит между губ так естественно и непринуждённо, будто была рождена в этом теле. Курлоз даже не морщится. Миулин смотрит на это и плачет. Она не могла поверить, что их счастье когда-нибудь вот так закончится. Она вообще не предполагала, что Курлоз может наложить на себя руки. Теперь она не слышит ничего. Не своего сердца, не речи Курлоза, не саму себя. Казалось, она даже стала хуже ориентироваться в пространстве из-за этого. А почему же это всё?... Курлозу приснился кошмар. И Миулин впервые не знала, что ему снилось. Впервые. And when your devil complains And tears you up to start again And when you're lying on the stage And nothing works, just living hurts… Больно жить. Так – ужасно больно. Больно смотреть на всё это. Наконец, процесс зашивания рта заканчивается, и Курлоз поворачивается к бывшему мейтсприту. В его глазах – сожаление, а на губах застыла беспомощная улыбка. Он как будто всем своим видом говорит – «прости». Но Миулин уже не хватает этого. Она хочет услышать его голос, хочет услышать его именно сейчас, когда его рот зашит. Она бы всё отдала за то, что бы услышать привычное «Я тебя люблю». Курлоз протягивает руки к Миулин словно грешник, ищущий прощения у последнего апостола. Но Лейон уже не реагирует на это. Её словно прошибло чем-то. А когда она замечает движения к ней, она реагирует слишком резко, даже слишком. Макара слышит крик. Громкий крик отрицания всего, что здесь произошло. «Ученица и Высшекровка никогда не были даже друзьями… А Высшекровка страстно желал убить Ученицу. Ведь она помогает Страдальцу, этому отбросу по мнению Великого…» Эти слова Аранеи, которые запомнились Миулин навсегда, дополнительно режут острым ножом по сердцу. И на губах только одно слово, готовое повторяться до бесконечности: - Нет, нет, нет!... And so we meet alone Two players in a public show Don't cry for audience There's no one that can take you home… Миулин убегает куда-то подальше, куда-то к своему лузусу, утыкается носом ей в шерсть и плачет. Надрывно, почти истерично, не замечая ничего вокруг себя. А по спине начинают бить холодные капли дождя… Как всегда. Только почему-то именно сейчас дождь гораздо холоднее, чем было всегда. Миулин вспоминает, что было между ними, как они просыпались и засыпали вместе… И плачет ещё громче. - Нет, нет, нет… Она уже ослабла через час рыданий, и даже уснула, опираясь на своего лузуса. И ей ещё раз снилось, как Курлоз кричит от страха, просыпаясь и отгоняя от себя кошмар. И Миулин просыпается примерно так же резко, только бесшумно. Наконец-то где-то рядом появляется Макара. Миулин даже не замечает его, пытаясь стереть из своей памяти столько всего, связанного с ним. Но почему-то не получается. Курлоз просто что-то показывает пальцами. Ну, или пытается показывать. Когда же Лейон решилась посмотреть, что он там делает, ей казалось, что он говорит «Прости, давай забудем это всё и постараемся жить по-новому?». И они даже начали жить по новому, разучивая новый способ общения – жестами. Но уже в стене шиппинга Миулин было нанесено самое значительное изменение – Макара и Лейон уже было не в мейтсприте, а в мойрейле. И каждый раз, когда она подходила к этому месту, она снова вспоминала ту ночь и начинала тихо, безмолвно плакать. Так, что бы Курлоз не заметил. А сам Макара старался как можно чаще находиться с Митуной, который всячески поддерживал его и подбадривал. Но легче от этого всё равно не становилось… Мойрейл. Просто мойрейл. Прошлое стёрто навсегда. Forget, forget With a secret harmonic emotion...