Часть 1
8 июня 2016 г. в 15:25
За гулом голосов и довольно специфическим взвизгиванием под басы из динамиков никто сначала не услышал, как в дверь позвонили. Только Куроко слегка повернул голову и прислушался.
— Кагами-кун, сделай потише. Кажется, они пришли.
Кагами ловким движением поднялся на ноги с пола и направился к входной двери, на ходу подхватывая пульт и выключая стереосистему. Открыв дверь, он дерзко глянул на Аомине и усмехнулся.
— Как всегда, опаздываешь.
Тот только цыкнул и отстранил его рукой, проходя внутрь. Следом за ним бесшумно скользнул Кисе, видимо, надеясь, что за опоздание достанется только Аомине, а его никто не заметит. Но нет, просчитался.
— Аомине-кун, Кисе-кун, вы пришли вместе? — кажется, взгляд Куроко был слегка удивлённым.
— По дороге столкнулись, — выпалил Аомине, словно ожидая этого вопроса и заранее придумывая на него достойный ответ. Куроко в упор посмотрел на него, будто собираясь что-то сказать, но только слегка покачал головой — видимо, о чём-то догадывался.
«Чёртов проницательный Тецу», — забилась мысль в голове, нарушая повисшее молчание. Обстановку разрядил Мидорима, недовольно заворчав о том, что все ждали только их двоих.
— Какого хрена опять на хате Бакагами? — Аомине пыхтел под нос, усаживаясь на полу. Кагами выдал возмущённое «чё-о?», но Куроко его осадил, не желая выслушивать, как эти двое лаются.
— У нас же типа встреча выпускников Тейко. Он тут вообще сбоку-припёку, — Аомине униматься не хотелось, и Кисе, усевшийся по другую сторону от низкого столика, не удержался от того, чтобы поспорить.
— Аомине-ччи, неужели за столько лет ты так и не принял Кагами-ччи в нашу компанию? Он тоже член поколения чудес, просто смирись.
— Не собираюсь. Бакагами всегда останется Бакагами.
Оба переглянулись и сверкнули глазами. Не зло, нет, скорее ребячески зловредно. Как дети малые, ей богу. Двадцатидвухлетние дети.
— А-о-ми-не-ччи, ты нарываешься! — Кисе готов был уже привстать, но Акаши жестом остановил его.
— Дайки, Рёта, все знают о ваших сложных взаимоотношениях, но постарайтесь не подраться хотя бы на этот раз.
Оба фыркнули и отвернулись, будто не желая иметь ничего общего. Все и правда уже привыкли к постоянной ругани и подначкам Кисе со стороны Аомине. Своеобразная у них дружба, совсем не такая, как у Кагами и Куроко, когда каждый готов помочь и подставить дружеское плечо.
Кисе начал демонстративно болтать с Куроко о всякой чепухе, по левую сторону от Аомине тихо переговаривались между собой Акаши и Мурасакибара, а Кагами с Мидоримой ели в полном молчании. Мидорима — от скуки, а Кагами — от нежелания заводить беседу со своим злейшим врагом.
— А давайте поиграем! — звонкий голос Кисе вырвал всех из оцепенения, заставляя поднять головы. Тот светился как начищенный пятак, кокетливо наклонив голову к плечу. Вот ведь шумный, зараза.
Акаши спокойно поинтересовался, что хочет предложить Кисе, а Аомине уже напрягся, почуяв неладное. У этого паршивца всегда в голове копошились какие-то коварные планы, надёжно сокрытые за маской трогательной невинности.
— Как же без игр с алкоголем в шумной компании! Будет скучно, если за весь вечер никто не напьётся и не станцует стриптиз на столе.
Куроко поперхнулся, Мидорима вскинул бровь, Мурасакибара с невозмутимым видом продолжил есть свои чипсы, а Акаши и не шелохнулся, только задумался, видимо, посчитав предложение Кисе интересным.
Аомине и Кагами наперебой начали отговаривать Кисе от этой идеи. Кисе насупился, а Аомине спустя полминуты грозно посмотрел на Кагами. Взгляд был из разряда «я свою сестрёнку Лиду…». Кагами замолк.
— Я знаю отличную игру, — уже не очень уверенно продолжил Кисе, — «Я никогда» называется.
Акаши понимающе кивнул. Играл, видимо.
— Все по очереди говорят о том, чего они никогда не делали, а если остальные игроки это, напротив, делали, то они должны выпить рюмку. Проигрывает тот, кто напился больше всех.
— И что будет с проигравшим? — Мидорима уже почувствовал, что запахло жареным, поэтому поспешил задать мучивший его вопрос.
— Ну-у, — игриво протянул Кисе, и все уже поняли, к чему он клонит. — Станцует стриптиз на столе, например.
У Аомине по загривку побежали мурашки от пронизывающего взгляда Кисе. Вот ведь зараза, подмигнул ещё. Ну держись теперь, Кисе. Они ещё посмотрят, кто на столе стриптиз танцевать будет.
Кагами лениво побрёл искать рюмки и хороший портвейн, а Кисе уже ёрзал от нетерпения. Аомине невольно засмотрелся, как он покусывает губы и сразу же зализывает их. Совсем так, как делает, когда Аомине не спешит с проникновением, продолжая подразнивать медленными ласками. Специально, небось, провоцирует, засранец.
— Только по одной каждому получится. Подливать всё время придётся.
Куроко с пониманием взял бутылку из рук Кагами. Что касается заботы об алкоголе, то они могли доверить это дело только Куроко. Этот маленький прохвост никогда не пьянел, сколько бы ни выпил, и руки его никогда не тряслись. И как только такое тощее тело умудрялось справляться с градусом?
Кисе расстегнул свою сумку, пошарил в ней и вытащил журнал со своей рожей на обложке. Открыл его, недовольно поморщился и оторвал кусок светлой страницы, подавая его Куроко.
— Счёт записывать, — пояснил он в ответ на удивлённые взгляды.
Перед каждым уже стояло по наполненной рюмке. Акаши отобрал у Мурасакибары чипсы. Тот недовольно замычал, но рисковать спорить не стал.
— Ну что-о? Начнём! — пропел довольный Кисе, потирая руки. Аомине уже боялся, что он с первого хода кинется напролом и выпалит что-то странное, но тот решил начать довольно прозаически. Для разминки, наверное.
— Я никогда не носил очки для зрения, — коварная ухмылка, направленная на Мидориму. Тот вздохнул и осушил рюмку. Куроко сразу же подлил и нарисовал напротив имени Мидоримы засечку.
— По часовой. Теперь Куроко-ччи.
— Я никогда не был заграницей.
Кагами дёрнулся и зашипел. «Ты что меня валишь?» — хотело сорваться с губ, но Кагами вместо этого подхватил рюмку и одним глотком выпил. И не только он. Кисе и Акаши тоже приложились.
Настала очередь Мидоримы. Тот неспешно снял очки, протёр их тряпочкой и водрузил назад. Наверное, никак не мог придумать. Наконец, почесал затылок и выдал:
— Я никогда не получал травм на площадке.
Тут уже приложились почти все, кроме Акаши. Мидориму, наверное, хранили его талисманы, а Акаши… А Акаши просто абсолютен, и точка.
Полкруга ещё не прошло, а каждый уже отхлебнул хотя бы раз. Настала очередь Кагами.
— Я никогда не красился.
Кисе печально вздохнул и потянулся за рюмкой. Никого это не удивило. Модель, всё-таки.
— Кисе-кун, ты выбиваешься в лидеры, — заботливо подсказал Куроко, глядя на три засечки напротив имени Кисе.
— Все меня обижают, Куроко-ччи. Специально ведь, признайтесь! — он надул губы, выжидательно глядя на Аомине. Краешек рта того пополз вверх, и это не предвещало ничего хорошего. Плохо сдерживая усмешку в голосе, он произнёс по словам:
— Я никогда… не надевал чулки.
Кисе вспыхнул, как девица, которую застали врасплох признанием в любви. Прикрывая ладонью румянец на щеках, он протянул руку к рюмке. Повисло неловкое молчание. Мурасакибара присвистнул. Куроко заботливо положил руку на плечо Кисе и невозмутимо сказал:
— Не переживай так, Кисе-кун. Все знают, что ты немного странный.
От такой «поддержки» Кисе ещё больше стушевался. Весь его вид выражал желание провалиться сквозь землю. Аомине расплылся в довольной улыбке, как сытый кот. «Убью», — одними губами прошептал Кисе, обиженно поглядывая на него.
Акаши едко усмехнулся. Игра принимала интересный оборот. Неожиданно ему захотелось разузнать кое-что о Кисе.
— Я никогда не снимался для порно-журналов.
На Кисе устремились взгляды шести пар глаз. Все ждали, когда он протянет руку к рюмке. Но он не протянул, только пожал плечами, словно спрашивая: «И зачем вы все на меня пялитесь?»
Акаши хмыкнул. Значит, чулки были не для журнала. Видимо, Кисе всё-таки больной извращенец. Ну, ничего, бывает.
Никто не выпил, значит, на этом ходе Акаши должен был осушить рюмку сам.
Мурасакибара задумчиво помычал, посасывая во рту карамельку.
— Я никогда не целовался.
Все, кроме Мидоримы, залпом выпили портвейн. Кисе удивлённо вскинул бровь:
— С Мурасаки-ччи всё понятно, его не интересует ничего кроме баскетбола и еды, — протянул он словно бы с жалостью в голосе, — но Мидорима-ччи, почему ты до сих пор никого не нашёл?
Мидорима заметно смутился и потому огрызнулся:
— Об учёбе думать надо, а не об этом!
Больше к нему никто приставать не стал.
Прошёл первый круг, ход снова перешёл к Кисе. После пяти выпитых рюмок алкоголь уже ударил в голову и нормы приличия начали отходить на задний план.
— Я никогда не кончал партнёру на лицо.
Куроко густо покраснел и отвернулся. Мидорима неверяще похлопал глазами. От Кисе уже конкретно несло портвейном, и вид у него был в целом довольно разнузданный. Переходить на подобные темы многие точно не хотели бы, считая это сугубо личным.
Аомине скользнул взглядом по всем сидящим и завис на Кагами. Тот вместе с ним потянулся за рюмкой. Почему-то стало неприятно. Иметь ничего общего с ним не хотелось. Особенно в такой теме.
— О-хо-хо, Кагами-ччи, так вот ты какой, — Кисе стал говорить уже достаточно медленно, язык через слово заплетался.
Аомине невольно вспомнил, как позавчера кончал Кисе на лицо. Это была его маленькая месть за тот случай, видимо. Но как же сексуально он выглядел с каплями спермы на щеках и пунцовых губах, сладко постанывая и кончиком языка слизывая капли… К паху так некстати начала приливать кровь. Будет крайне неловко, если у него сейчас встанет. Аомине потянулся к пачке чипсов, решив забить себе чем-нибудь рот, чтобы поменьше думать.
Ход перешёл к Куроко, но он только побледнел, пытаясь придумать что-нибудь, чтобы разрядить обстановку. Ситуация становилась крайне щекотливой, и потакать в этом не хотелось. Куроко вздохнул. Если бы он умел пьянеть, то было бы куда проще. Всё смущение пропало бы, и он смог бы обсуждать подобные темы.
— Давай уже, Куроко-ччи! Ты ведь уже не мальчик! Только попробуй сказать, что вы с Момои-ччи ещё ни разу не занимались сексом.
Щёки Куроко слегка зарделись, а Аомине шикнул на Кисе, дескать, совсем разошёлся и потерял чувство такта. Но Кисе уже море было по колено, и он настаивал:
— Куроко-ччи, все свои же, чего ты стесняешься-а-а, — он совсем навалился на несчастного Тецую, зажимая практически в тиски.
— Я… я никогда не выражал свою любовь прилюдно.
Аомине понимающе кивнул. Сацуки вечно липла к нему на глазах у других, но Куроко не спешил целовать её при всех или как-то по-иному показывать свои чувства. Просто характер у него такой был. Не любил он публичности.
Кагами и Акаши выпили. У Мидоримы невольно промелькнула в голове мысль, что хотел бы он взглянуть на девушку бывшего капитана Тейко. Бесстрашная женщина. Девушек Кисе и Аомине он тоже не видел, но крайне удивился тому, что те не прикоснулись ко своим рюмкам. С Аомине он ещё мог смириться, но Кисе… Серьёзно? Кисе, с его-то характером, никогда публично не обжимался со своей пассией? Вопрос за него задал Кагами:
— Кисе, ты уверен, что тебе не надо выпить?
— Уверен. Что-то не так, Кагами-ччи?
«Да всё не так», — хотел ответить Кагами, но глубоко задумался. Мидорима тоже пораскинул мозгами и решил копнуть поглубже:
— Я никогда не скрывал свои отношения.
Мидориме, собственно, и скрывать-то было нечего, но вопрос этот был просто жизненно необходим.
Кисе потупил взгляд и не глядя нащупал рюмку. Аомине закряхтел, разминая затёкшие ноги, но затем последовал примеру Кисе.
Повисла неловкая тишина. Аомине даже неожиданно отметил, что в комнате очень громко тикают настенные часы. И это тиканье просто сводит с ума.
— Кисе-чин, Мине-чин, у вас любовь? — будто бы с детской непосредственностью протянул Мурасакибара. Акаши пожал плечами, дескать, что с них взять, Куроко тихо прошептал под нос: «Так и знал», но никто его не услышал, Мидорима бубнил то ли ругательства, то ли какие-то мантры для изгнания демонов, а Кагами пытался подавить в себе желание схватить со стола наполовину выпитую бутылку дорогущего портвейна из Америки и допить в одиночестве.
У Кагами, несмотря на происходящее, всё ещё была надежда, что всё это — просто глупое недопонимание, поэтому он решил ещё раз уточнить:
— Я никогда не встречался с мужчиной.
Выплюнув злобное «бля, да пошло оно всё», Аомине навернул уже пятую рюмку. У Кисе это была седьмая.
— И как давно? — неуверенно подал голос Мидорима, уже находясь в том состоянии, когда суть происходящего была полностью осознана, и оставалось только злиться на себя за то, что не замечал раньше.
— Со старшей школы.
Кисе глупо улыбался, видимо, решив, что смущаться уже поздно. Или алкоголь так действовал. Потом проспится, отрезвеет и будет смущённо отворачиваться и уходить от вопросов своих бывших сокомандников.
Никто не знал, как справиться с возникшей неловкостью, поэтому Куроко молча подсчитал результат и объявил:
— Кисе-кун проиграл.
Кисе покорно встал и собирался залезть на стол. Кагами активно замахал руками, пытаясь этому препятствовать, но его опередил Аомине. Просто молча схватил Кисе за руку и оттащил в сторону. Никто не протестовал.
Кисе старательно упирался, гнусавя что-то про неподобающее обращение, но Аомине не отпускал его руку, уволакивая за собой в коридор и ругая на чём свет стоит.
— Милые бранятся — только тешатся, — подытожил Мурасакибара, закидывая в рот мармеладных мишек.