В город приехал шапито. Казалось, все жители собрались этим вечером под шатром, чтобы посмотреть на клоунов и силачей - яблоку было негде упасть. На узких скамьях и даже в проходах, тут и там, сидели восхищенные зрители.
Артур не разделял любовь к подобного рода развлечениям, но позволил Ланселоту и Гвейну уговорить себя посетить знаменитый цирк. В конце концов, подобные мероприятия происходили не чаще раза в год.
В центр круга, своеобразную арену, на сегодня призванную быть сценой, вышел распорядитель. Он был броско одет, на голове его красовался ярко-синий цилиндр, а на плече сидела юркая маленькая обезьянка и постоянно щерила в улыбке мелкие зубы.
- Добрый вечер, дамы и господа, женщины, мужчины и дети! – Его звонкий голос разносился гулким эхом и, отскакивая от тканых стен, улетал под высокий свод. – Вы все пришли сюда, чтобы увидеть зрелище, которому нет равных на всем туманном Альбионе! Встречайте братьев Гринн!
Под взволнованные возгласы толпы на сцену выпрыгнули двое молодых парней. Впечатляющего роста, отлично сложенные, они производили впечатление незыблемой силы, но вот их лица являли собой настоящие маски ужаса. У одного застыла вечная гримаса страха, у другого — ликования. Настоящий мастер своего дела самым острым ножом изуродовал их лица, когда они были еще совсем маленькими. И теперь, вынужденные скитаться с бродячим цирком, они показывали чудеса ловкости и силы. Без труда в их ладонях гнулись подковы и ломались в руках древки копий.
Увидев их на сцене, толпа пораженно ахнула, почти в унисон. Однако, на Артура их уродство произвело, скорее, удручающий эффект. Будучи эстетом, он предпочитал наслаждаться внешностью, а не отводить глаза, скрывая отвращение. Скривив губы, он обернулся поочередно, сначала к Гвейну, затем к Леону, но на лицах обоих было выражение восторга, и он не решился лишать их удовольствия.
Распорядитель шагнул на сцену и громко произнес:
- Нам необходимы четыре девушки из числа добровольцев. Выходите сюда, милые дамы, эти ребята вас не укусят!
Толпа зрителей заволновалась. Дамы тут же принялись шептаться и хихикать, а уважаемые джентльмены одергивать чересчур ретивых дочерей.
Однако, три девушки нерешительно спустились на арену цирка, под дружные аплодисменты зрителей. Со стороны, занимаемой фабричными рабочими, донесся свист. Артур поморщился как от зубной боли. Будучи представителем аристократии, он не поддерживал подобного поведения.
- Ну же, - не унимался распорядитель, - неужели нет в этом городе еще одной храброй девушки?
По толпе прошел шепот, и под громкие возгласы поднялась молодая жена небезызвестного политика - Мэри Энн. Гвейн широко улыбнулся, а Леону оставалось только зачарованно смотреть на её улыбку, гадая, как такая уважаемая в обществе женщина могла решиться на столь безрассудный шаг. Самого Артура же судьба девушки интересовала мало. Как судьба любой другой женщины. Для себя он уяснил одно - у него есть одна постыдная слабость, которой он не может противостоять. С тех пор, как он признался себе, жизнь стала куда сложнее, однако, приятнее. Вместе с тем, весь интерес к девушкам угас. Однако Пендрагона это мало расстраивало. Он был молод и вполне счастлив, покуда отец не говорил о женитьбе.
Наконец и четвертая девушка шагнула на красное полотно арены цирка.
Близнецы подняли по одной девушке на каждую руку, и представление началось. Несчастных девиц крутили, подбрасывали и ловили, ими практически жонглировали в четыре руки. Все это выглядело странно, и если бы не визг, было бы еще интереснее.
Наконец девицы были отпущены, а силачи, откланявшись, удалились со сцены.
Проходя мимо них к своему месту, миссис Эммет улыбнулась Гвейну. Тот вернул любезность.
- Не знал, что ты так близок с женой министра. - Не удержался от шпильки Пендрагон.
- Наши отношения абсолютно чисты, как и мои помыслы. - Он повернулся к Артуру, улыбаясь. Ни о какой чистоте ни помыслов, ни отношений речи и быть не могло.
- Я бы советовал тебе быть осмотрительнее. Её муж влиятельный человек. Одумайся.
Но Гвейн только тряхнул волосами, и улыбка его стала куда более довольной, чем раньше.
- Мне приятна твоя забота. - Он наклонился к самому уху Артура, так, что тот ощущал его горячее дыхание кожей. - Но и тебе нужно быть осторожным, мой друг. - Он пристально посмотрел Артуру в глаза, и более к этой теме они не возвращались.
Настала очередь клоунов.
Карлики в разноцветных костюмах выкатились кубарем на сцену. Одновременно вскочили и принялись корчить уморительные рожи, пинать друг друга и просто беситься.
Артур откровенно скучал, глядя на их кривляния. Ему не доставляли удовольствия эта странная пантомима, показное насилие и пир уродства. Однако в качестве развлечения на вечер, как ни крути, цирк был лучше, чем приевшиеся балы и карты. Он повернулся к Гвейну и с удивлением обнаружил, что тот едва не рыдает от смеха.
Наконец представление карликов закончилось, и они, демонстрируя чудеса акробатики, исчезли со сцены. На несколько мгновений погас свет, а когда он зажегся, на арене уже стоял дрессировщик. Мужчина щелкнул хлыстом, и на сцену по очереди вышли три огромных полосатых кошки. Под окрики мужчины и щелчки хлыста хищники расселись по трем сторонам арены и выполняли нехитрые трюки.
Толпа бесновалась.
Как только звери удалились, распорядитель бодрым шагом вышел на сцену, уже без своей обезьяны.
- А теперь, дорогие зрители, небольшой перерыв, после которого на сцене появится гвоздь нашей программы. Люди, покорившие поднебесье. Бесстрашные акробаты.
Он раскланялся под овации толпы, и народ, заволновавшись, стал покидать уютный полумрак циркового купола, чтобы размять ноги и глотнуть свежего воздуха.
Не стали себе отказывать в этом удовольствии и друзья Артура.
Они вышли и, отойдя на приличное расстояние, закурили.
- Ни разу в жизни не видел акробатов. - Гвейн широко улыбался, блестя глазами. - На самом деле, я слышал, что акробатки могут такое, чего ни одна другая женщина сделать не в состоянии.
Он рассмеялся, но ни Леон, ни Артур не поддержали, так что смех скоро стих.
- Господа, что-то произошло? Вероятно, я отсутствовал в этот момент, поскольку решительно не помню, чтобы объявляли тризну.
Артур нахмурил брови:
- Гвейн, что ты несешь? Опять что-то о славянах, да?
Друг широко улыбнулся.
- Уверен, ты понимаешь, что полученные на узких скамьях академии знания так и рвутся наружу. Правда, Леон?
Но тот лишь закатил глаза. Докурив, он бросил окурок и пошел обратно, желая поскорее занять место, и остальные последовали его примеру.
***
Они порхали под самым сводом, словно бабочки. В ярких костюмах. Он и Она. Хватаясь ногами за подвесную перекладину, Он ловил Ее, когда Она прыгала с другой перекладины, доверчиво разжимая пальцы и устремляясь в почти неконтролируемый полет. Чтобы Он схватил Её тонкие руки своими и не позволил разбиться.
Всякий раз, когда акробаты не касались перекладин или качелей, у Артура замирало сердце. Ему казалось, что кто-то из них не долетит или сорвется. Или у партнера не хватит сил. И тогда молодое гибкое тело в ярком костюме упадет с огромной высоты прямо на землю.
Но ничего такого не произошло.
Головокружительный номер подошел к концу, и артисты под бурные овации и всеобщее ликование спустились на сцену. Особенно впечатленные кинулись дарить цветы, гром оваций не смолкал, пока пара кланялась и, улыбаясь, махала руками.
Артур сам не заметил, что поднялся, желая присоединиться к толпе, поздравляющей артистов, но Гвейн крепко ухватил его за руку и усадил обратно с каменным выражением на лице.
***
- Что ты творишь, безумец? - Они сидели в кэбе, и он лениво катил их по мощеным улицам вперед, к дому Гвейна - решено было сегодня остаться у него.
Артур облизнулся и посмотрел на друга, сверкая глазами.
- Я не безумен. Ты же знаешь. Всего-то хотел поговорить с тем мальчиком.
- Поверь, - понизив голос, произнес Маккен - я прекрасно видел, что разговоры с акробатом тебя не волновали. Ты хотел его, Артур. Не лги себе. - прошипел Гвейн в лицо другу.
Леон, плотно сжав губы и теребя цилиндр, смотрел в окно, не принимая участия в дискуссии.
Кожа под пальцами была горячей и влажной. Он нетерпеливо сорвал свободную рубашку и впился поцелуем в шею. Чувствуя солоноватый вкус его пота и самого Мерлина. От этих ощущений закружилась голова.
Артур провел языком по кадыку, чувствуя, как тот заходил вверх-вниз. Он спустился к ключицам, продолжая жадно вбирать в себя вкусы и запахи этого вечера. Мерлин под его руками стонал и извивался, словно змея. Гибкое тело вжималось в Артура и он рычал, чувствуя небывалое вожделение. Наконец они упали на кровать, и оставшаяся одежда полетела на пол. Исчезла последняя преграда между ними, и Артур тут же прильнул к горячим бедрам, вбирая губами плоть Мерлина. С горячих губ сорвался громкий и тягучий стон наслаждения.
Он не останавливался, пока не почувствовал, что развязка близка. Облизав пальцы, Артур по одному ввел их в акробата.
Мерлина повело. Он совершенно потерялся в ощущениях. Казалось, весь мир сузился до размера постели, на которой они сейчас лежали.
Не в силах больше терпеть, Артур настойчиво толкнулся в его бедро. Мерлин развел колени в стороны и посмотрел на него сквозь ресницы, почти не открывая глаз.
Артур с глухим утробным рычанием вторгся в него. Мерлин громко вскрикнул от боли и ткнулся носом в его плечо.
- Потерпи немного, - ворковал Артур, замерев в тугом горячем плену молодого тела, - скоро все пройдет, вот увидишь. – И он начал первые несмелые движения.
От удовольствия перед глазами Мерлина все плыло. Он зарывался пальцами в светлые волосы, царапал широкую мускулистую спину и кричал от счастья. Он был безудержно счастлив в эту ночь.
Артур переплел их пальцы и тут же заснул.
Мерлин ласково поцеловал его в уголок губ.
- Спасибо, – прошептал он одними губами.
Ночью цирк-шапито свернул свой шатер и с первыми лучами солнца покинул город, чтобы больше никогда сюда не вернуться. Лучший на всем туманном Альбионе цирк, состоящий полностью из призраков. Призрак Шапито.
