Right now

      Кто-то пытается коснуться её, привлечь к себе. Как хорошо, что по совету Эви она надела джинсы. Да и косуха явно не лишняя. Чёрная шляпа скрывает её от чересчур любопытных взглядов, но когда она заказывает себе нормальный классический алкоголь, а не странный цветной коктейль, то её смеряют взглядом. Серьёзно? Но она всё же получает то, что хотела.       Джек машет ей, зовя к себе. Ага, конечно. Она прекрасно знает, зачем она ему, прекрасно знает, что все делают ставки на них, ожидая, когда она сломается, но дело в том, что ломаться нечему.       Знакомая терпкость перекатывается на языке. Она встаёт со стула и идёт к выходу, потому что это почти откровенный притон. Нет, ей не противно. Она никогда не вела жизнь праведника. Но запах, что забивается в нос, и тела, трущиеся о друг друга, ей не нравятся. Внимание — тоже.       Она почти исчезает, расспадаясь на пыль, когда слышит, отчего алкоголь ухает в пустой желудок тяжёлым пластом:       — Вайолет, — до дикого биения сердца знакомый голос. Он парализует и не даёт исчезнуть, как она всегда делала, чувствуя себя среди людей белой вороной.       Ей не надо поворачиваться, чтобы увидеть Его. Он сам оказывается перед ней. Только она его не узнаёт. Им уже по двадцать одному году, но ей всё время казалось, что они вне времени, что Он вне времени. Он всегда был на километры впереди, опережая и живя по собственному ритму, но, оказывается, время властно и над ним.       — Вайолет, — повторяет Он, но теперь с уверенностью во взгляде. Она понимает, что он под кайфом. Зрачки неестественно расширены. Горячей и шквальной волной накатывает стыд, и она пытается исчезнуть, снова сбегая от проблем.       — Не в этот раз, — наверняка он себя не контролирует, но берёт её за руку, окутывая теплом, и они оказываются на улице.       Небо штормит.       — Что с тобою стало? — вырывается против воли, и она отступает назад.       Но он поддаётся вперёд.       Серебристый оттенок волос сошёл, вместо него слегка завиваются от влажности светлые волосы. Обычная современная одежда, а не чарующий винтаж. Очков тоже нет.       Он криво улыбается, продолжая так знакомо смотреть, будто они одни во всём мире. Прежний он не молчал бы, прежний он бы нёс какую-нибудь ересь, но не молчал.       И всё вокруг молчит.       — Ртуть... — задушенно шепчет она.       — Меня зовут Тейт, — прерывает он её.       Боль сковывает, слёзы готовы покатиться, но терпи, чёрт возьми!       Она впивается пальцами в кожу внутренней стороны ладони, пытаясь отрезвить себя.       — Не отказывайся, прошу, — и когда она превратилась в тряпку? Почему бы не послать его к чёрту? Как обычно. Он извечно издевался над ней, и она пала для него?       Их перемололо. Что сталось с ней? А с ним?       — Отчего? — он ухмыляется с издёвкой. — Ничего нет, — обводит руками пространство.       Они потеряли тогда друг друга, выбрав разные стороны, выбрав то, что им более подходило. Только ей от этого не счастливо, ей пусто. Фиалка в ней сидит слишком глубоко, Ртуть в нём проявляет себя лишь для скорости, ведь отказ от этого являлся бы полным аутом.       Тейт — словно они не не виделись тонну времени — расскрывает её согнутые пальцы, обнажая глубокие лунки от ногтей, и мягко проводит пальцами, отчего Вайолет сглатывает. Она ещё что-то значит для него?       Вайолет не выдерживает этого напряжения и быстрым движением — конечно, Ртуть быстрее — целует его, как всегда хотела, и задней мыслью радуется, что застала врасплох. Но Тейт слишком быстр: он сжимает её и не даёт исчезнуть.       Что-то взрывается в крови.       Что-то пьянит и кружит голову.       Пора исправлять ошибки и дать себе волю.       Прямо сейчас.       С неба посыпался дождь.