Крылья

Кажется, Кас шептал что-то про особую связь, про то, что на душе Дина висит метка ангела, и поэтому он сейчас может видеть крылья. Может быть, Кастиэль говорил что-то другое, но это было совершенно неважно. Сейчас он уже молчал и лишь рвано дышал. Когда Дин, закрыв глаза, падал спиной на кровать и тянул за собой ангела, он машинально провел ладонью снизу вверх по позвоночнику Кастиэля. Он не сразу понял, что чувствует. Под рукой человека оказалось живое, теплое, пульсирующее крыло. Дин замер, боясь что-то испортить, причинить боль, спугнуть… он нерешительно касался кончиками пальцев перьев, находящихся чуть ниже лопаток. В полутьме номера, в сполохах света, бивших в окна с улицы, Дин старался разглядеть крылья как можно лучше. Он раньше думал, что крылья белые, а то, что он однажды видел в ангаре Бобби, было лишь их тенью, но перья были действительно иссиня-черными. Кастиэль замер над ним, поставив локти по обе стороны от головы охотника. Дин с изумлением пытался найти крыльям хоть какое-то описание, но в голову не приходило ничего, кроме слова «живые». Он накрыл левое крыло ладонью, боясь надавить, и, задержав дыхание, прислушался к ощущениям. Под его рукой что-то внутри мягких перьев пульсировало, как могла бы бить в стенки артерии кровь. Опасаясь что-то сделать не так, Дин провел ладонью вдоль крыла. Перья ласкали руку, их хотелось гладить ещё и ещё. Дин взглянул на Кастиэля, как будто спрашивая, можно ли нажать чуть сильнее. Ангел молча кивнул, угадывая мысли своего человека. Тогда Дин нерешительно сжал в пальцах одно перо. Он заметил, что Кас чуть приоткрыл губы, пытаясь вдохнуть поглубже, и понял, что нашел верный путь. Ангелу, черт возьми, это нравится! «Кас, сукин ты сын, - думал Дин, - столько трахаемся, а об эрогенной зоне крыльев я узнаю только сейчас…» Дин резко поднялся, оказываясь на коленях. Недолго думая, он заставил сесть на них Кастиэля. Обняв его одной рукой за талию, второй Дин исследовал крылья, проводил по их краям, гладил перья, зарывался в них пальцами. Тело в его руках подрагивало и прижималось ближе. Господи, они даже толком не разделись. Дин успел только стащить с Кастиэля плащ и рубашку, галстук до сих пор болтался петлёй на шее, и тут на тебе… крылья… Их хотелось полностью ощупать, но они были слишком большими, и Дин даже не мог дотянуться до конца крыла. Их хотелось понюхать, попробовать на вкус, убедиться, что они не мерещатся. Дин провел губами по плечу Кастиэля и, на секунду заколебавшись, дотронулся языком до кончика пера. Дин не знал, какое на вкус крыло птицы, но ему казалось, что оно будет не похоже на ангельское крыло. Дин не знал, что это за вкус; такой примерно была кожа Кастиэля, когда он едва выходил из душа и насухо вытирался полотенцем. Но сейчас не примешивался аромат мыла или шампуня… Кастиэль позволял Дину насладиться зрелищем ангельских крыльев. Люди очень редко могли их увидеть… только если будет связь, скрепленная кровью, любовью, доверием, дружбой… только если между ангелом и человеком будут пролегать особенно тонкие материи… только… только… этих оговорок так много, что Кастиэль не надеялся, что крылья явят себя человеку. Но вот он сейчас прижимается к Дину как можно ближе, в то время как охотник совершенно влюбленным взглядом смотрит на крылья, гладит их, проводит по перьям губами. Когда кто-то касается крыльев, эти ощущения нельзя сравнить ни с чем человеческим. Это за гранью. И Кастиэль лишь пытается выровнять дыхание, надеясь, что Дин всегда будет видеть величественный размах черных крыльев за его спиной.