Напарники поневоле

When you're sad and when you're lonely And you haven't got a friend Just remember that death is not the end And all that you held sacred Falls down and does not mend Just remember that death is not the end Not the end, not the end Just remember that death is not the end Nick Cave, Shane Macgowan, Kylie Minogue, Pj Harvey and Anita Lane – “Death Is Not The End”

Мессия не мог сдержать рвущуюся наружу радость. Глупый доверчивый мальчишка, наконец, в его руках… Добровольно пошел с ним, любопытно глядя в глаза своей смерти, маленькая ладошка в его руке немного подрагивала от волнения. - А с мамой точно все в порядке? - Да, Билли, чуть позже ты сможешь ей позвонить. А сейчас она на задании, нельзя ее отвлекать, понимаешь? Мальчик важно кивнул и послушно сел в машину Мессии. Тот не смог удержаться от улыбки и мысленно возвел хвалу Господу. Ангелы с ним, они помогают, без них не получилось бы так просто забрать дитя тьмы. Оставался только один вопрос, куда отвезти ребенка? Домой нельзя, проезжая раньше мимо своего дома, он заметил патрульные машины, значит, его вычислили. Он успел в последний момент, иначе, даже страшно представить, что случилось бы. Тут он вспомнил о маленьком гараже, который принадлежал тетушке Энн. Там его точно искать не станут и можно будет спокойно закончить свою миссию. Билли с интересом смотрел на пролетающие за окном фонари и с упоением думал о своем маленьком приключении. Позже он непременно расскажет своим друзьям, как участвовал в настоящей полицейской операции! Они подъехали к ничем не примечательному домишке на окраине города, Билли никогда раньше здесь не был. Офицер припарковал машину не возле дома, а ближе к обшарпанному гаражу мутно-зеленого цвета. Было темно, но фонари неплохо освещали улицу. Мальчик вышел из машины и обернулся к полицейскому, чтобы спросить, куда идти дальше. Свет фонаря на мгновение упал на лицо мужчины, и Билли чуть не закричал от страха. Теперь он не был похож на того приветливого джентльмена, которого мальчик встретил в парке. Скорее это была морда дикого зверя, глаза сузились, черты окаменели в маске ненависти. Резко дернувшись вперед, он схватил ребенка за плечо и потащил к гаражу. Билли хотелось кричать и пинаться, но он был настолько испуган, что только безропотно перебирал ногами, по щекам катились слезы обиды и непонимания. Мужчина открыл ключом железную дверь и, схватив Билли за шиворот, забросил его внутрь. Дверь тут же захлопнулась за ним, вместе с этим звуком к малышу вернулся дар речи, он заорал, что было сил и застучал кулаками по двери. Несколько минут он бился в истерике, пока не сорвал голос и не сбил руки в кровь, никто не пришел. Мальчик опустился на грязный пол, его трясло, мысли путались, но медленно до него доходил весь ужас произошедшего. Его похитили, никто не знает, где он, а похититель явно ненавидит Билли. Только одно поддерживало ребенка - он был твердо уверен, что мама найдет его, она непременно придет, спасет его и накажет злодея! *** Уже сидя в машине, которая на полной скорости приближалась к дому – Том наплевал на все правила дорожного движения и, включив сирену, распугивал других водителей и пешеходов – Хельга достала мобильный. Звонков не было, она ждала сообщения о похищении, требования выкупа, чего угодно, только не это пугающее молчание. В углу телефона мигал маленький конвертик, ей пришло сообщение. Дрожащими руками она нажала на мерцающую иконку. С неизвестного номера пришло ммс. С нетерпением ожидая, пока загрузится контент, она чуть было не стала грызть ногти. Все, сообщение загружено, увидев изображение, Хельга тихонько охнула и прижала руку к губам. На фотографии был изображен ребенок, он лежал в неудобной позе на сером полу, глаза закрыты, казалось, мальчик просто спит, но с неумолимой жестокостью под острым подбородком виднелась ярко красная полоса с кровавыми потеками. Лицо ребенка было грязным, настолько, что она не сразу опознала знакомые черты. Но, когда все-таки узнала, сердце сжалось от боли. Билли. На глаза наворачивались слезы, Хельга пыталась стереть их ладонями, но лучше не становилось. Картинка расплывалась, но ускользающим зрением, она смогла уловить единственную фразу под фотографией: «Это твоя вина». Перед глазами заплясали белые круги, звуки доносились, словно через толстый слой ваты, мысли, перед этим лихорадочно бегущие вскачь, замедлились, казалось, само время остановилось, давая возможность женщине принять невыносимую правду. «Это моя вина, - подумала детектив, обреченно закрывая глаза. - Я должна была быть рядом с моим мальчиком, а вместо этого занималась сексом с полузнакомым мужчиной». Это он виноват, пискнул противный внутренний голосок, нет, ответила совесть. Вина на мне. Машина остановилась, Том молниеносно выскочил из машины, даже не заглушив двигатель, и рванул в дом. Хельга же не торопилась, больше не нужно, зачем? Нет смысла куда-то бежать, она уже опоздала. Неумолимо накатывали волны боли и отвращения к себе. Она медленно побрела в дом, открыла дверь, молча, стерпела объятья и какие-то объяснения Нэнси, пустым взглядом осмотрела гостиную. Возле столика лежала видимо забытая на днях игрушка, Хельга всегда ругала его за то, что он разбрасывал свои вещи, где попало. Снова глаза начало печь, будто кислота разъедала их изнутри. Детектив постаралась представить себе, на что будет похожа жизнь без малыша, как она сама сможет справиться с таким неподъемным грузом? В комнату вошел Том, он держал возле уха телефон и с кем-то разговаривал, увидев Хельгу, он вопросительно посмотрел на нее, приподняв бровь, и двинулся было к ней, но она развернулась к нему спиной и направилась на второй этаж в свой кабинет. Кабинет встретил женщину тишиной и покоем, здесь всегда было уютно, она любила посидеть в этой комнате, обдумывая сложные дела или просто читая книгу. Окно выходило на небольшой садик позади дома, весной там цвели вишни, наполняя все вокруг чарующим ароматом, она подолгу могла стоять перед открытым окном, попивая любимый кофе и вслушиваясь, как возится на дворе Билли. Голову сжало раскаленным обручем, Хельга пошатнулась и тяжело осела в кресле напротив письменного стола. Пальцы скользнули по светлому дереву, ощупывая замысловатые загогулины. На столе стояло несколько фотографий, вот она в полицейской форме – счастливая выпускница академии, снимок был сделан всего за день до жуткого события, сделавшего Билли почти сиротой. На другом фото она с сестрой - обе в легких платьицах, смеются и строят глазки фотографу; Тина, как всегда, прекрасна, Хельга немного смущена, но тоже довольно улыбается в камеру. Как давно это было. И было ли на самом деле? Или ее память просто смеется над ней, подбрасывая болезненные фантазии. Хельга вдруг вспомнила, что уже очень давно не виделась с сестрой, та не желала ее принимать. А сейчас? Как она отреагирует на новость о смерти сына? Будет ли ей все равно… Так сложно, не хочется ни о чем думать, но обезумевший рассудок подкидывает новые и новые картинки. Перед глазами, как приклеенное, фото с телефона, бледное замызганное лицо и неестественно яркая кровь. «Надеюсь, он не мучился перед смертью», - мелькнула безумная мысль и неожиданно для себя Хельга поняла, что слез больше нет. Глаза по-прежнему болят, но теперь они сухие, как и горячие пальцы, прижавшиеся к лицу. Хельга запустила руки в волосы, приглаживая прическу, поправила измятое платье, провела пальцами под глазами, наверняка, там потеки туши. Она глубоко вздохнула и выдвинула ящик стола, где лежал еще отцовский револьвер. Твердая сталь приятно холодит влажную кожу, наставить дуло прямо в грудь, напротив сердца, которое колотится как бешеное. Глубокий вдох, решение принято. Но почему так тяжело глотать? Палец, слегка дрожа, ложится на курок. Одно движение, и все закончится. Рваный выдох - страшно. Медленно сталь ползет вверх, утыкается во впадинку под подбородком, так - наверняка, после такого выстрела уже не выживают. Глаза пекут, слезятся, картинка плывет и отказывается принимать четкие очертания. Кроме тяжелого дыхания в комнате не слышно ни звука. В мыслях только три слова – «Это твоя вина». Слова грохочут, звучат в такт учащенному стуку сердца, они словно издеваются, дразнят – «твоя, твоя, твоя»… Только одним способом можно заткнуть этот голос. Сталь прижимается ко лбу, немного унимая дикую боль, скользит вбок и останавливается напротив виска, где тонко бьется голубая жилка. Еще жадный голодный вдох, перед смертью не надышишься, верно? За дверью слышатся торопливые шаги, надо выстрелить, не смотреть в глаза, только не смотреть в глаза. Но так хочется, в последний раз, только миг, и рука замирает. Судорожно облизать сухие губы. Сморгнуть слезу и посмотреть на дверь. Хлопок двери, ударившейся о стенку, глаза, вдох, выстрел.