Их жизни

***       Эргастулум. Гетто, когда-то бывший колонией образованной людьми для, так называемых, сумеречных — детей недавней войны Востока и Запада, потомков модифицированных медикаментами солдат, чьи физические способности намного превосходили людские. Их ненавидели, называя «печальным наследием», им поклонялись и называли новой расой именуемой — «коукон» или сумеречные. Каждый из таких людей с младенчества обязывался носить специальный жетон, похожий на военный, с категорией ранга своей потенциальной силы. Всегда на показ, чтобы обычные люди знали, что среди них есть опасность. За свои специфические способности, сумеречные или, как их прозвали в народе, «жетонщики» расплачивались неполноценностью. Кто-то рождался с физическими уродствами, кто-то с психологическими. Чистокровные сумеречные имели короткий срок жизни, редко кто доживал до тридцати лет. Для регистрации и отслеживания бродячих сумеречных была создана Гильдия. Каждый сумеречный, попавший в колонию обязан был зарегистрироваться, а если обладал необходимыми навыками, призывался на службу. Несмотря на тяготы, сумеречные пытались жить обычной жизнью — влюблялись, женились, рожали детей. С появлением смешанных браков, появились полукровки — обладающие силой модифицированных предков, но чей срок жизни, пускай незначительно, но превышал жизнь чистокровных. К сожалению, было много случаев, когда и полукровки умирали рано. Со временем колония разрасталась, из-за обособленности в нее стали стекаться различные преступные элементы, образуя банды и притоны. Появились черные рынки и спекуляция, позволяющие достать все, что душе угодно: от оружия, до специализированных таблеток — «Селебрера», которые и были причиной появления сумеречных. Их придумали во время войны, давая солдатам для увеличения их выносливости и физических показателей. Никто не ожидал, что лекарство, будет иметь глубокие побочные эффекты, так некстати отражающиеся на последующих поколениях. Сам по себе «Селебрер» был очень токсичным и мог вызвать у сумеречного передозировку. Таблетки различались на две категории — стимулятор и депрессант. Каждый сумеречный обязан был принимать их в определённых дозах, рассчитывающихся для каждого индивидуально, чтобы погасить разрастание врожденных отклонений. Некоторые сумеречные имели аллергию на один из видов «Селебрера», что плохо сказывалось на их жизненных показателях во время приема лекарства, так как отказ от них мог спровоцировать скоропостижную смерть. Для успокоения особо буйных представителей расы «коукон», были созданы специальные инъекторные пистолеты с капсулами, содержащими овердозу депрессанта, для быстрой нейтрализации разбушевавшихся. Каждый пистолет был маркирован и хранился только у уполномоченных представителей, теперь уже, города Эргастулума. Несмотря на расширение, первые восемь улиц так и остались нетронутыми новыми постройками, став Запретным городом. Прибежищем «старожилов» и просто тех, кто хочет пропасть из виду или из жизни. Узкие кривые улочки, тонущие в темноте, словно змеи окутывали многоступенчатое гетто. Неказистые домики с черепичными крышами, жались друг к другу, недружелюбно смотря пустыми глазницами-окнами. У попавших сюда было два выхода: умереть или смириться и научиться выживать. Вскоре, город Эргастулум отделился военным кардоном и пропускными пунктами от опасного района, согнав туда большую часть сумеречных. *** — Ах, ты тварь, — звон от пощечин, кажется, разнесся эхом сразу по нескольким проулкам. Молодая темнокожая женщина тяжело упала на каменную мостовую. Смуглая кожа, наливалась темным пульсирующим синяком и женщина инстинктивно прижимала к ней ладонь. — Ты приносишь слишком мало денег, — еще удар и рот наполнился металлическим вкусом крови. Улучшив момент между чередой пощечин, она неловко вывернула подол грязно-белого платья, разбросав вокруг смятые купюры. Но их вид только раззадорил мужчину. Еще одна пощечина и проститука чуть не потеряла сознание. «Больно как…». — Этих жалких бумажек не достаточно. Если ты не будешь работать по-хорошему, я придумаю как тебя заставить, — намотав длинные волосы на кулак, рванул девушку на себя. Сжав в сильных пальцах, окровавленный подбородок, заставляя смотреть на себя. — Я дал тебе кров, жратву и смысл к существованию. Не пытайся бежать… Алекс, — наконец-то отпустил и забрав деньги, направился прочь фальшиво насвистывая.       Женщина еще немного полежала не двигаясь. Лицо горело от боли, губа саднила и грозила сильно распухнуть. Тонкое платье, больше похожее на ночную сорочку, не могло защитить от пронизывающего холода мостовой, пришлось подняться. В голове шумело от побоев и отсутствия новой дозы наркотика, которая сегодня ей так и не перепала. С трудом добралась до небольшого закутка с уходящей в темноту лестницей, присела, поджав под себя ноги. Мысли путались и Алекс бездумно разглядывала грязную с разводами непонятного происхождения стену напротив. Внезапно ее взгляд привлек яркий солнечный блик, скользнувший по глазам. Повернув голову, увидела что в двухэтажном здании, расположенном на выходе из проулка где она нашла убежище, открыли окно. Мужчина с азиатскими чертами лица, скользнул по ней взглядом и отвернувшись спиной, облокотился на подоконник. Алекс выглянула из ниши. Уже несколько месяцев она слонялась между улицами, поэтому знала, что в сером доме живут двое мужчин-наемников. Словно по заказу, из окна раздался громкий голос второго обитателя дома — высокого блондина с повязкой на левом глазу: «Мастера-на-все руки, слушаю вас!» Алекс сглотнула накопившуюся слюну с кровью и скривилась. Лицо все еще болело, но она начала понемногу приходить в себя. Нужно было уходить искать клиентов. На сегодня с нее побоев хватило. — Эй, красотка, скучаешь? — кажется, сегодня все ее спутанные мысли, словно по-волшебству, исполнялись. Женщина повернулась на звук голоса. Перед не стоял приземистый мужчина средних лет в помятом деловом костюме с небрежно развязанным галстуком. Похотливо смотрел на ее грудь, едва прикрытую тонкой материей. — Ну и разукрасили же тебя. Благо, что не только рожей можешь поработать, — хохотнул он и не церемонясь, подхватил Алекс под локоть, увлекая в темноту подворотни. Женщина безвольно повиновалась, в последний раз взглянув на холодные стекла окон дома Мастеров. *** — Как, поживаете, бабуль? — светловолосый мужчина, приветливо улыбался, облокотившись о маленький столик, служащий прилавком небольшой сигаретной лавке, примостившейся на верхнем переходе между между седьмой и восьмой улицами. Сюда стекались извилистые боковые улочки-подворотни, вниз спускалась многоступенчатая лестница, ведущая к перекрестку около Полицейского департамента. — С вашей помощью, Мастер Уоррик, выживаю, — дружелюбно ответила пожилая женщина с мелкими чертами лица и туго стянутым на затылке пучком серых волос.—  Возьми, — протянула ему пачку купюр, перетянутых резинкой. — За сегодня. А то, что-то совсем шпана оборзела, — ее прервал протяжный стон, почти сразу же переросший в какое-то жалкое поскуливание с мольбами о помощи. Женщина высунулась из «окошка», чтобы лучше разглядеть происходящее за ее пределами. Пока она и Мастер вели светскую беседу о нравах современной молодежи, второй, темноволосый и молчаливый Мастер «работал» — доходчиво объясняя обнаглевшим юнцам, что играть в бандитов бывает опасно. И больно. Особенно на чужой территории. Тяжелый ботинок мужчины, как раз опустился на лицо одного из них, вдавливая голову, рыдающего от страха парня, в мостовую. Остальные из банды уже валялись, стараясь не шевелиться и не привлекать внимание к своим жалким персонам. — Мда, — Уоррик, подпер рукой щеку, поудобнее устроившись на прилавке. Кажется, происходящее его несказанно веселило. Закончив с последним, второй Мастер обстоятельно обыскал каждого из бандитов и победно расправил веером купюры перед напарником. — О! Неплохая, «компенсация», Николас! — Уоррик вытащил свою долю, оставляя половину. — Ну, что ж, госпожа Джоэль, — снова обернулся к женщине.— Мы работу выполнили и должны откланяться, — мужчина шуточно поклонился. Старуха в ответ проворчала что-то насчет их фривольной манеры обыскивать нерадивых детей, но в последний момент спохватилась и, высунувшись чуть ли не по пояс, окликнула уже успевших отойти Мастеров. — Мастер Уоррик! Вернитесь, забыла же совсем! — для большей уверенности она помахала рукой, привлекая внимание и второго. Пришлось вернуться. Пожилую женщину они знали уже много лет и всегда хорошо ней относились, помогая разбираться с «надоедливыми проблемами, мешающими продаже». За это получали бонусы с «проблем» и бесплатный запас сигарет для Уоррика. — У меня же посылка для Конни, — голос женщины звучал приглушенно, она удалилась в глубину лавки и над чем-то хлопотала. — Бабуль, мы потом можем занести? У нас встреча с инспектором Чадом, нельзя опаздывать… — попытался отвертеться Уоррик, но из глубины лавки донесся восхитительный аромат фирменного жаркого.— А, впрочем, — мужчина подмигнул Николасу. —  Он может и подождать. Всегда же жалуется, что ему некогда покурить. В участке ведь запрещено… Догадка Уоррика о соблазнительной внезапной посылке оказалась верной. Через несколько минут женщина снова появилась в окошке с протянула мужчинам обмотанную полотенцем кастрюлю. — Отнесете, Констанции, заодно поедите. Питаетесь, небось, всякой дрянью, — женщина хотела что-то еще добавить, но ее снова прервали. Из соседней с лавкой подворотни раздалась нецензурная брань и звук пощечины. Вскоре на свет улицы появился помятый мужчина, от него резко несло алкоголем и потом. Он гневно посмотрел на невольных свидетелей и оценив свои силы, видимо намереваясь ввязаться в драку, решил все-таки пойти восвояси, при этом громко вещая на улицу о мрази, которая посмела его укусить и о том, как он наймет бандитов чтобы поквитаться. «Мразь» появилась почти сразу же, как мужчина скрылся за ближайшим поворотом. Безразлично скользнула по Мастерами и вытерев рукой кровь, стекающую из разбитого носа на губы и подбородок, прошла мимо к лестнице. — Эй! Эй, ты! Шлюха! — внезапно визгливо окрикнула ее вездесущая госпожа Джоэль. Девушка заторможено повернула голову на звук, из разбитого носа, обильно сочилась кровь, но проститутка уже не пыталась вытирать ее, лишь хлюпала носом. — Хватит тут шляться! Я давно тебя заметила. Распугиваешь мне клиентов! Иди продаваться на другие улицы. Ты меня поняла? «Да, как же она вас поймет…», — сочувственно подумал Уоррик.— «Она же обдолбанная….Но грудь зачетная». Он мельком взглянул на своего напарника, но тот облокотившись на каменную ограду, протянувшуюся по всей длине уличного перехода, считал ворон и совсем не был заинтересован в происходящем. Мулатка, нервно отдернула край задранного платья, кивнула и сделала еще одну попытку пойти к лестнице. Больше ее никто не останавливал. Уоррик попрощался с ней и кивнув Николасу, направился в сторону одного из переулков. Серое, затянутое тучами небо внезапно очистилось, выглянуло солнце, нагревая асфальт и отражаясь в грязных окнах, пуская ослепительные блики. Алекс, зажмурилась. Ее шатало и спуск по извилистой лестнице давался с трудом. Внезапно на ее голову что-то плавно опустилось, свисая на глаза. Женщина вздрогнула и оступилась. Больно подвернув ногу в неудобной туфле, облокотилась об стену, стянула с головы сложенный вдвое мужской платок. — Что? —  недоуменно огляделась по сторонам и вверх, но никого не увидела. От резких движений кровь хлынула с новой силой и ткань пришлась как раз кстати.