Шерлок Холмс знает всё

Шерлок Холмс знает всё. Он наизусть знает человека, что сидит напротив него и улыбается. Пьяной и счастливой улыбкой. У Джона Уотсона завтра свадьба, а у Шерлока трясутся руки и ноет где-то под рёбрами. Шерлок крепче стискивает бокал в тонких пальцах, чтобы скрыть дрожь, и откидывается в кресле, наблюдая за Джоном из-под полуопущенных ресниц. Всё вокруг медленно кружится, и Шерлок впивается взглядом в лицо своего лучшего друга, чтобы остаться на поверхности и не утонуть. Джон – его якорь, его константа. И завтра этому придёт конец. Постоянная Джона больше не будет принадлежать его уравнению, и он останется, как и прежде, одиноким не-равенством. Не-вместе, не-рядом, не-нужен… Шерлок Холмс знает всё. Он наизусть знает эти лучики морщинок, что разбегаются от уголков глаз Джона, когда тот улыбается. Эта улыбка, казалось, отпечаталась с внутренней стороны век и теперь жжёт Шерлоку глаза. Джон улыбается. Джон счастлив. Не с ним. Даже если бы Шерлок очень захотел (боже, он ничего в жизни не хотел так сильно), этого бы не произошло. Он же фрик, сумасшедший, высокоактивный социопат… Так о каком счастье речь? – Я мужчина? – Да. Шерлок задаёт вопросы, а сам прикипает взглядом к человеку, которого привык считать своим. – Высокий? – Не такой, как все думают. Джон должен был остаться с ним. Шерлок почти поверил, что тот останется. – Я важная персона? – Для кое-кого. Шерлоку был важен только Джон. Именно поэтому он продолжает свой балаган, даже сейчас, когда весь мир перед его глазами разбивается острыми осколками. Он надеется, что это – просто результат воздействия алкоголя на организм. Джон смеётся, когда Шерлок озвучивает дикий бред про правящего короля Англии. Пьяный Уотсон наклоняется к нему и опирается ладонью о его колено в попытке удержать равновесие. Шерлок задерживает дыхание и мысленно просит кого угодно о том, чтобы это мгновение не прекращалось. Кажется, его молитвы были услышаны кем-то очень щедрым. Джон не спешит убирать руку и смотрит на него со странной нежностью в затуманенных алкоголем глазах. И улыбается. – Знаешь, я ведь был влюблён в тебя. Джон смеётся, словно только что рассказал одну из самых удачных шуток, а Шерлок забывает, как дышать, наплевав на все законы природы с крыши Бартса. Этого не может быть, он не мог не знать… – Ты весь такой неприступный и загадочный в этом своём чёртовом пальто, особенно когда… ну, ты знаешь, – Джон, продолжая опираться о его колено, свободной рукой неловко машет возле своей шеи, словно поднимает воротник. – И умный. Ты невероятно умный, чёрт тебя подери. Это притягивает. Мне казалось, ты знаешь абсолютно всё. Ну, если не брать в расчёт солнечную систему, конечно… Джон опять смеётся, а у Шерлока внутри всё скручивается в тугой узел. Будто бы это смешно. Шерлок Холмс знает всё. Почти. Смех Джона словно вскрывает его изнутри, полосует сознание острым лезвием, заставляя вспомнить и понять, где он мог ошибиться. Как он мог ошибиться? Лёгкие сдавливает невидимым прессом. – Смешно, правда? Ты ведь с самого начала дал мне понять, что тебя не интересуют отношения. Пальцы стискивают бокал. Шерлок молчит, хватая онемевшими губами воздух. – Но теперь тебе не о чем волноваться, это давно в прошлом. Поверить не могу, я завтра женюсь! Вот ты веришь в это? Шерлок не верил, Шерлок это знал. Так же чётко, как и то, что, рассыпься он сейчас Джону в признаниях собственных чувств и идиотизма, это ни к чему не приведёт. Шерлок вздрогнул от внезапно пробежавшего по телу холодка. Честный и правильный Джон мать его Уотсон не бросит Мэри у алтаря. Он никогда так не поступит. И единственное, что останется Шерлоку, – обклеиться с ног до головы никотиновыми пластырями и, забившись в каком-нибудь углу, надеяться, что его отпустит. Или же что он сдохнет от интоксикации никотином. – Отвечай, я девушка? Шерлок вскидывает глаза на вновь откинувшегося на спинку своего кресла Уотсона, понимая, что холод, который он почувствовал, пришёл в момент, когда Джон убрал свою руку с его ноги. Шерлоку хочется, чтобы Джон касался его, был рядом и никуда не уходил. Шерлок нервно смеётся и, кажется, уже не может остановиться, но всё же выдавливает из себя короткое «Да». Джон не понимает причины его внезапного веселья, но улыбается тоже. – Девушка… – тянет Уотсон задумчиво и ухмыляется: – Хорошенькая? – а затем, ткнув пальцем в листок на своём лбу, зачем-то уточняет: – Она. Шерлок скользит взглядом по его лицу, представляя, как могла бы сложиться их жизнь, если бы он был чуточку… человечнее. Если бы он был как все: понимал бы, зачем люди дарят друг другу ненужные вещи на праздники, почему улыбаются старым знакомым, которых терпеть не могут, зачем ходят на работу, от которой устали… Если бы он был обычным, он бы понял Джона. Но тогда бы он его не встретил. – Красота – это только порождение детских впечатлений и примеров для подражания, – говорит Шерлок, а сам думает, что Джон – самое прекрасное существо из всех, что ему довелось увидеть. Что его сжигает непреодолимое желание просто прикоснуться к нему, будто бы он его личная святыня. Алкоголь заставляет мысли путаться и погружает сознание в лёгкую дымку. Шерлок встряхивает головой, стараясь отделаться от этого неприятного ощущения. – Да, но я привлекательная? – не отступает Джон, наклоняясь вперёд и меряя Шерлока внимательным взглядом пронзительных глаз. От этого взгляда ему хочется взять лицо Джона в ладони и покрывать поцелуями каждый сантиметр кожи. Шерлок Холмс знает всё. Вот только Шерлок понятия не имеет, что движет им, когда он одним слитым движением поднимается из кресла и опускается перед Джоном на колени, до рези в глазах вглядываясь в его лицо. Зато он точно знает, что Джон ему этого не простит. Голубые глаза смотрят с удивлением, и Джон больше не улыбается. Шерлок кладёт ему руки на колени, хватаясь за него что есть сил и понимая, что если он не отпустит Джона сейчас – потеряет навсегда. Впрочем, он потеряет его в любом случае. Всё так же глядя в глаза Джону, Шерлок приближает к его лицу своё так, что они практически соприкасаются носами. Джон не двигается, следя за его действиями, а Шерлок расценивает это как разрешение. Он осторожно касается губами мягких чужих губ, и в его голове происходит полнейший коллапс. Шерлок резко выдыхает, и его дыхание смешивается с дыханием Джона, его Джона. Он не понимает, почему Уотсон до сих пор не оттолкнул его, почему всё ещё терпит прикосновения стоящего перед ним на коленях психа. А потом мир взрывается, когда горячие ладони Джона ласково скользят по затянутой в пиджак спине. Когда губы его не-друга сминают в жёстком поцелуе его собственные. Шерлока нехило трясёт, когда Джон, запустив пальцы в его волосы, оттягивает его голову, заставляя запрокинуть её назад. Через секунду Шерлок не может сдержать хриплого стона – Джон опаляет дыханием его шею и покрывает её поцелуями, слегка прикусывая нежную кожу губами. Шерлок прикрывает глаза от удовольствия и впивается пальцами в бёдра Джона, чтобы не упасть. – Шерлок… – шепчет ему на ухо Джон, и это словно разряд тока по всему телу. Шерлок распахивает глаза, не понимая, как они успели оказаться в его комнате. Они стоят возле его кровати в полумраке, освещаемом только фарами проезжающих под окнами машин, а Джон медленно расстёгивает пуговицы его рубашки, продолжая выцеловывать его шею. Шерлок ощущает жар его тела настолько близко, насколько никогда не мечтал его ощутить. Подушечки пальцев Джона проводят по его уже обнажённой груди, заставляя кожу покрываться мурашками. Шерлок хватается за его плечи, пытаясь остаться на ногах, но Джону этого, видимо, и не нужно – он мягко толкает его на кровать и нависает сверху. – Джон, – выдыхает Шерлок еле слышно, проводя руками по крепкой спине и пытаясь вспомнить момент, когда Джон успел снять свитер и рубашку. Но ему этого не удаётся, потому как влажные от поцелуев губы Джона касаются его подбородка, затем уголка рта, а затем тот снова вовлекает его в жаркий поцелуй. Шерлока сметает волной ощущений, таких острых и неприкрытых, что он только тихо постанывает в рот Джона. Уотсон нежен и страстен одновременно, и Шерлок крепче обхватывает его спину руками, прижимая к себе что есть сил. Он хочет стать с ним одним целым, они и есть одно целое. Просто раньше он этого не понимал. Джон отстраняется от Шерлока, усаживаясь на его бёдра, и осторожно проводит раскрытой ладонью по его груди, останавливаясь аккурат напротив сердца. Словно проверяя, бьётся ли оно, словно проверяя, есть ли оно. Шерлоку хочется доказать, что да, есть, слышишь, как загнанно оно бьётся? И он приподнимается, чтобы вновь оказаться к Джону максимально близко, целует его со всей пылкостью, на которую способен. Шерлок чувствует, как Джон улыбается ему в губы, как его руки притягивают его ближе, хотя казалось, что ближе уже невозможно. – Я люблю тебя, – тихо говорит Джон, проводя пальцем по его щеке. Шерлок задыхается. Ему хочется сказать что-то в ответ. Например: «я выкину голову из холодильника», «я уберу череп с каминной полки», «я тоже тебя люблю»… но не может произнести ни слова. Джон всё понимает и целует его вновь, зарываясь рукой в тёмные кудри. Пальцы свободной руки нетерпеливо проводят по ширинке на его брюках, и Шерлок захлёбывается во всех тех словах, что так и не сорвались с его губ. Толкнув Шерлока обратно на кровать, Джон быстро расправляется с застёжкой и стягивает с него брюки. Наклоняется и целует его живот, а Шерлок запрокидывает голову назад, стиснув зубы, рискуя раскрошить их к чёрту. Джон неторопливо выводит на его животе узоры языком, оставляя влажные дорожки, и Шерлок сдавленно дышит, вцепившись руками в простыни. Подцепив пальцами резинку нижнего белья, Джон стягивает его вниз и касается губами возбуждённого члена. Шерлок шипит и выгибается дугой, комкая в руках простыни. В голову непонятно откуда приходит мысль, что, разбирайся он в человеческих отношениях чуточку лучше, это могло случиться гораздо раньше. Связанных мыслей не остаётся вовсе, когда Джон берёт его член в рот, плотно смыкая губы. Он хочет больше, он хочет Джона – всего и целиком. Поэтому ему приходится приложить просто титанические усилия, чтобы поднять руку и, положив её на светловолосую голову, мягко отстранить Джона от себя. Тот непонимающе смотрит на него потемневшими глазами – или это просто так кажется в полумраке комнаты, – а Шерлок дотягивается до его ремня на джинсах и дёргает, показывая, что требуется от Джона. Потому что для него это вмиг стало слишком сложной задачей – расстегнуть ремень. Джон понимает его сразу – он всегда всё понимает сразу – и довольно скоро расправляется с оставшимися предметами своей одежды, хотя Шерлоку эти мгновения кажутся вечностью. Он снова нависает над ним, чтобы поцеловать, и Шерлок пьянеет от близости его обнажённого тела, от его горячих губ на своих губах, от возможности наслаждаться каждой секундой их общего безумства. Мысли о неправильности происходящего и о предстоящей свадьбе Джона и Мэри отметаются, как только Джон протискивает руку между их разгорячёнными телами и, обхватив оба члена, начинает медленно ею двигать. Шерлок стонет и на задворках сознания слышит ответный стон Джона. Он хотел бы слушать его стоны вечность. Уотсон приподнимается, опираясь на локти, и перемещается к изножью кровати. Проводит пальцами по лодыжкам Шерлока, очерчивает контур холодных ступней, затем выше – к икрам и худым бёдрам. Шерлок замирает, когда Джон мягко надавливает на его колени, заставляя развести ноги в стороны. Краска заливает его лицо, и Шерлок надеется, что в темноте спальни это будет незаметно. Он поводит плечами в надежде сбросить с себя мимолётный страх и замечает, что на нём нет ни пиджака, ни рубашки. Как странно, он вновь упустил момент, когда успел от них избавиться. Джон наклоняется к нему, целуя в грудь, словно уверяя, что всё будет хорошо. И Шерлок ему верит. Приподняв его ноги, Джон кладёт их себе на плечи, поворачивает голову и касается губами выступающей щиколотки. Шерлок судорожно выдыхает, думая о том, что смазки у него нет – а очень бы сейчас пригодилась… Но, чувствуя, как скользкие от чего-то пальцы Джона медленно входят в него, растягивая изнутри, забывает об этой проблеме. Видимо, Джон нашёл её решение, вот только ка… Шерлок вздрагивает всем телом от вспышки невероятного наслаждения и протяжно стонет, на что Джон лишь улыбается. Джон входит в него медленно, закусывая губы и откидывая назад голову. Невообразимо медленно. Шерлоку казалось, что первый раз – это больно. Это должно быть больно, по всем законам физиологии. Но боли не было, только волны удовольствия, от которых его тело содрогалось, а из горла вылетали протяжные стоны. Джон двигался в нём размеренно, постепенно ускоряя темп, и Шерлок опять хватался за простыни, сжимал их в тонких пальцах, пребывая в космическом блаженстве. Он чувствовал хватку сильных рук Джона, чувствовал его внутри себя, чувствовал, что теперь они и правда одно целое. И сейчас, практически на пике наслаждения, он понимал, что не сможет без него. Они вместе, так было, кажется, всегда. Но теперь они правильно вместе, насовсем. Больше нет никаких «не», есть только они вдвоём против всего остального мира, и Шерлок знал, что им это под силу. Им вместе. Мир взрывается в очередной раз за этот невозможный день, но сейчас – ещё ярче, ещё острее, до ирреальности восхитительно. Шерлок громко стонет, чувствуя, как поджимаются пальцы на ногах от оргазма, чувствуя, как внутри разливается что-то тёплое, и слыша звучащий в унисон со своим собственным – хриплый стон Джона. Тот рвано дышит и отстраняется, чтобы лечь рядом с ним на сбитые простыни. Тяжёлая рука опускается Шерлоку на грудь и притягивает ближе к себе, скользит по груди, по шее, по скулам – убирает влажные волосы с его лба. И Шерлок понимает, что сейчас он преступно и бесповоротно счастлив. Он облегчённо выдыхает и блаженно улыбается, закрывая глаза. – Шерлок, – голос Джона неожиданно напряжённый. Шерлок моргает и медленно оборачивается к нему, стараясь не поддаться в секунду появившемуся страху, сдавившему грудь. Лицо Джона почему-то взволнованное, он хмурится и внимательно смотрит на него. – Шерлок, ты в порядке? Шерлок хочет поднять руку, чтобы обнять его и успокоить, но чувствует, что сжимает в ней что-то. Какой-то гладкий цилиндрический предмет. Шерлок моргает ещё раз, желая понять, что и откуда вдруг появилось у него в руке, как его вдруг ослепляет яркий свет. Он моргает и видит в своей руке стакан с недопитым виски, который они с Джоном нашли у миссис Хадсон и решили распить в гостиной. Шерлок моргает и видит, что свет, ослепивший его, не такой уж и яркий – это свет от торшера в их гостиной, стоящего рядом с креслами. Он в недоумении переводит взгляд на полностью одетого Джона, наклонившегося к нему и рассматривающего сейчас его с волнением во взгляде. Шерлок оглядывается – сомнений нет, они в гостиной. У Джона на лбу всё ещё приклеен глупый листок с надписью «Мадонна», у него в руке всё ещё стакан с виски, и они всё ещё сидят в креслах друг напротив друга. – Шерлок, – видимо, далеко не в первый раз повторяет Джон, глядя на ошарашенного друга с беспокойством. – Ты в порядке? Ты уже минут десять молча пялишься в одну точку. Тебе нехорошо? Шерлок шальными глазами смотрит на него и думает, что да, ему, чёрт возьми, сейчас нехорошо! То есть то, что было между ними, было только в его голове… Шерлок моргает и понимает, откуда взялись все нестыковки с их перемещением и одеждой, но не понимает, как он теперь сможет… – Ку-ку, – раздаётся со стороны двери весёлый голос миссис Хадсон. – Посетитель! Шерлок поворачивает голову и словно в замедленной съёмке видит, как улыбается им домовладелица, стоя в дверях рядом с какой-то женщиной. На автомате он приветствует их, а потом опять смотрит на Джона. Тот, похоже, решив, что друг просто ушёл на время в чертоги разума и теперь вернулся, больше не выглядит взволнованным. Джон женится на Мэри, Джон ни за что бы не предал её, Джон ни за что бы не выбрал его. – Кто из вас двоих Шерлок Холмс? – задаёт вопрос женщина, когда миссис Хадсон уходит. Джон пьяно улыбается и медленно поднимает палец, указывая на него. – Это он – Шерлок, и он знает всё, – доверительно сообщает ей Джон. Шерлок Холмс знает всё. Кроме того, что делать, если в жизни Джона Уотсона чувствам Шерлока Холмса теперь никогда не будет места. Совсем.