I'm dead, dude

      Я закидываюсь кучей таблеток словно чем-то обыденным, нормальным, правильным. Семнадцать — возраст перемен, влюбленности и жизненных передряг. Тяга к чужой ласке, нежности и капающими каплями мёда на сердце словам — всё, чего может желать пубертатный подросток.       Ты назовёшь меня неуравновешенной, а я скажу тебе, что мне целых (но ведь на самом деле — всего лишь) семнадцать. Ты скажешь, что тебе восемнадцать, ты старше, а я скажу, что один год не делает погоды и ты такой же пиздюк, как и я.       Да, тебе продают выпивку и сигареты.       Да, я знаю, где их можно достать, не предъявляя паспорт.       Твоя странная забота здесь не уместна.       Я — пережеванный ком из эмоций и разбитых надежд. Я есть апогея вселенского Хаоса. Я — кусочек божьей десницы, отколотый точно также, как и миллион других.       В свои семнадцать я переживаю мировой раскол почти самостоятельно, опираясь на ненадёжные плечи похожих на меня ребят. Взрослым нет дела до маленьких детишек, которые мешаются у них под ногами. Но они забывают, что каждый ребёнок имеет свойство вырастать из своих маленьких башмачков. Приходит время обуть лакированные и дорогие туфли, выбросив пережитки.       Я привычно закидываюсь кучей таблеток, доведя это действо до автоматизма за многие годы. Двадцать семь — возраст, когда ты понимаешь, что твои скоротечные семнадцать не вернуть никогда.       Но ведь всегда можно попробовать.