Keep going

Иногда ему очень сильно хочется остановиться и сказать: «Идите вы все нахер». Он устал. Устал все время бояться. Бояться за отца, за Скотта, даже за чертового Дерека с его волчатами, бояться за Лидию. Стайлз делает все, что может, и даже больше, но этого не достаточно. Этого никогда не было достаточно. Все вокруг рушится, летит на всех парах куда-то в Ад, и он просто не знает, как с помощью спички остановить лавину. Он теряет всех, кого любит, и больше всего на свете боится потерять отца. Он делает все, что может, чтобы максимально оградить его от всей этой истории с оборотнями, но и на этот раз ничего не выходит так, как нужно. И когда он видит, как отец падает на землю, получив по голове рукояткой пистолета, часть его умирает, потому что он опять облажался. Он не может спасти никого, и это чистой воды самообман - надеяться, что он сможет справиться со всем, что на себя взвалил. Следующие ночи Стайлз сидит у дверей комнаты отца и слушает его ровное во сне дыхание. Он не спит, лишь сидит, прижавшись щекой к двери, и слушает эти ритмичные вдохи-выдохи, и его сердце останавливается каждый раз, когда перерыв между вдохами становится слишком долгим. После пяти ночей таких полусонных бдений он открывает глаза в своей постели, свернувшийся поверх покрывала как был, в одежде и кедах, и накрытый пледом. Стайлз не помнит, как оказался в постели, но открытое нараспашку окно подсказывает, что он вряд ли сделал это своими силами. И какая-то часть его совсем не хочет знать, кого из местной стаи стоит благодарить за заботу. Он не врал тогда Питеру. Тогда, на стоянке, когда отказывался от предложенного ему в качестве дара укуса. Он хочет быть сильным, способных защитить дорогих ему людей, но он никогда не станет монстром, живущим под одной крышей со своим отцом. Он понимает, что его сил — его, просто Стайлза, знающего так много и не способного применить эти знания на практике — никогда не хватит. Он не знает, почему он приходит к этому дому. Но стучит еще до того, как задается вопросом о том, как же объяснить цель своего визита. Это все здорово попахивает идиотизмом и очередной неудачной идеей, потому что дверь уже распахивается, и стоящий в дверях мужчина удивленно приподнимает бровь: - Стайлз? Что случилось? Он вздыхает и улыбается, разводя руками: - Я очень хочу с Вами поговорить, мистер Арджент. *** Они сидят на кухне, с выключенным светом так долго, что начинает светать. Крис делает последнюю затяжку и тушит сигарету. Стайлз провожает взглядом мерцающий в сумерках уголек на конце сигареты и трёт усталые глаза. - Зачем тебе это? Что бы помочь Скотту? Или стае Хейла? Глаза у Криса пустые, но взгляд мягкий, и Стайлз говорит ему правду, такую простую и такую сложную одновременно. - Я просто хочу защитить тех, кого люблю. И на какое-то мгновение в глазах мужчины, сидящего напротив, Стайлз видит ту же отчаянную необходимость и тот же страх, что видит каждый раз, когда смотрит в зеркало. А потом Арджент смотрит на сигарету и тушит ее в переполненной пепельнице. Когда он поднимает глаза, в них снова нет никаких чувств, но в памяти Стайлза навсегда останется этот сильный мужчина с такой болью в глазах, от которой, кажется, должно бы остановиться сердце. - Я тебя научу. И Стайлз выдыхает, откидывается на стуле и неожиданно зевает. Нервное напряжение последних дней и этот разговор вымотали его сильнее, чем казалось. Крис неожиданно смеется и хмыкает: - Проспись сначала, а то отстрелишь себе что-нибудь еще ненароком. Стайлз кивает и послушно выходит в коридор, пытаясь не вздрогнуть от этого «отстрелишь». *** Крис его и правда учит. Это немного удивляет Стайлза, но вида он не подает. Арджент словно не замечает дерганных движений, и тихо и спокойно объясняет ему раз за разом, следит за неловкими движениями пальцев. «потяни вот здесь, перехвати удобнее, возьми прицел выше». Он не кричит, не заставляет зубрить какие-то действия. Просто сидит, глядя на все движения Стайлза, и поправляет его мягким голосом. Стайлз когда-то давно стрелял с отцом по банкам на заднем дворе, но отец быстро отказался от этой идеи, потому что Стайлз был слишком неловким и слишком дерганным со своим чертовым СДВГ. А Крис объясняет ему спокойно, а потом становится за спиной и протягивает пистолет, заряженный боевыми. Никаких холостых, никаких уступок. Хочешь научиться — учись. Арджент замирает за его спиной, накрывает чуть дрожащие руки Стайлза ладонями и ставит руки в верную позицию. Парню чуть неловко от горячего дыхания на своей шее, но неожиданное чувство безопасности выбивает из колеи сильнее. «Безопасность?» - думает Стайлз ночью, глядя в потолок и слушая тихое бормотание телевизора из гостиной, где работает отец. Он давно уже не чувствовал себя в безопасности. И дело не только во всей этой истории с оборотнями. Скорее дело в том, что когда-то он был совсем ребенком, и потерял огромную часть своего мира, которая включала в себя то самое чувство безопасности. Он где-то читал, что дети, в раннем возрасте лишившиеся родителей, никогда не будут такими, как все их сверстники. Стайлз обнимает подушку и проваливается в дрему, надеясь, что ему ничего не приснится. Но и на этот раз его надежды не оправдываются. Он спит все хуже, и практически каждую ночь просыпается от кошмаров. Ему остается только спускаться на кухню и досиживать остаток ночи с кофе и ноутбуком, с глупым кино по телевизору и серым светом начинающегося рассвета. И почему-то в эти, предрассветные часы, сны кажутся ему более реальными, чем эта призрачная кухня, чуть мерцающая в темноте посуда. Ему часто снится Лидия, покрытая укусами и кровью, Скотт, опутанный звеньями цепей и рычащий сквозь зубы, и совсем-совсем редко - бледный, неясный контур женщины, лежащей в маленькой комнате с включенным ночником. К его всегдашней дерганности прибавляется еще более обострившаяся рассеянность, и Крис не выдерживает через несколько дней, перехватывает руку Стайлза, раздраженно дергающую пистолет, и ловит его взгляд. - Ты вообще спишь? Стайлз упрямо смотрит в землю, но руку не вырывает. - Совесть не позволяет. Он тихонько посмеивается и улыбается, но Крис лишь вздыхает и чуть сжимает пальцы на его запястье. - Можешь оставаться ночевать в моем доме, когда отец на дежурстве. Стайлз вскидывает голову, смотрит удивленно, чуть приоткрыв рот. Откуда он знает? Откуда он может так точно знать все, что происходит в голове Стайлза? Крис отпускает его запястье и хмыкает, кивая на стоящее рядами оружие -Правда, думаю, ему лучше не знать о том, чем мы тут занимаемся, верно? Стайлз кивает и улыбается, но это «чем мы тут занимаемся» еще очень долго звучит в его голове. *** Никто из оборотней не появлялся в его жизни уже много дней, Скотт не отвечает на звонки и отделывается смской «Занят, напишу как освобожусь». Стайлзу хочется заорать «Занят три недели???» , но он молчит и просто выключает телефон. На занятиях не появляется никто из волчат, и Стайлз уже какой день подумывает о том, что бы все же заявиться домой к Хейлу, и каждый раз останавливает себя буквально в последний момент. А потом, каким-то утром, он находит на своем подоконнике накарябанную на обрывке листа записку «Он в порядке. Не надо приходить, в лесу не безопасно». Стайлз несколько минут смотрит на неровные буквы и пытается представить, как Дерек выводил их, прижав листок к стене. У Стайлза странно пусто внутри от этого «не надо приходить», но он лишь убирает листок в карман куртки и идет собирать сумку для сегодняшней ночевки. Стайлз ненавидит быть ненужным, но это, видимо, его судьба. *** Стайлзу очень хочется спросить, где Элиссон, и почему Крис теперь живет один, но он так и не находит подходящих слов. Он оставляет сумку в гостиной, и думает о том, что отец подозрительно мало спросил у него о причинах такой неожиданной компании для ночевки, видимо, почувствовав неизбежность очередной лжи от сына. Стайлз вздыхает и утыкается в ладони, устало садится на край дивана и делает несколько медленных вдохов. А потом встает и идет на задний двор, где они обычно тренируются. Он замирает в дверях черного хода и прислоняется плечом к косяку, разглядывая движущегося по лужайке мужчину. Крис взмахивает ножами, атакует невидимого противника, падает на колени, перекатывается, уклоняясь от ударов. Стайлз чувствует себя загипнотизированным, и трясет головой. Есть вещи, о которых страшно говорить даже с самим собой. *** Кто бы сомневался, что Стайлз обязательно накосячит? Кровь заливает футболку и пропитывает край джинсов, а он лишь моргает недоуменно, глядя на длинную кровоточащую полосу поперек груди. Боли нет, и краем сознания Стайлз понимает, что это гребанный шок, но в голове приятно пусто. Крис дергает его за руку и практически на себе волочет в ванную, на второй этаж, и Стайлз как то удивленно думает о том, что он запачкал кровью светло-пыльный паркет в коридоре, но тут к ране прижимаются пальцы, и боль возвращает его в сознание. Крис ругается сквозь зубы и стягивает разрезанную футболку, смотрит на алый росчерк и вздыхает. - Стайлз, рана не глубокая, но ее стоит зашить. Я отвезу тебя в больницу. Опять врать. Маме Скотта, отцу, которого она обязательно вызовет, врать врать врать. Крис делает только короткое движение назад, и Стайлз хватает его за край рубашки. - Не надо в больницу. Вы сможете это сделать? Крис смотрит на мальчишку, который годится ему в сыновья, полуголого, облитого кровью, сидящего на бортике ванной и глядящего на него с пропастью отчаяния в глазах, и кивает. Стайлз выдыхает и сползает на пол, закрывая глаза. Больно, голова болит и холодно от плитки под спиной и задницей. И безопасно. Безопасно от теплых пальцев на груди и мягкого голоса. Не правда ли, он совсем не умеет делать свою жизнь проще? *** Стайлз стоит напротив зеркала и смотрит на себя долгим, изучающим взглядом. Зеркало запотело от пара, но свой силуэт он видит. Ему кажется что он — тот, в зеркале - совсем другой человек, не похожий на того Стайлза, который пришел на порог этого дома два месяца назад. Он смотрит на себя: отросшие волосы, легкие круги под глазами, но взгляд колючий и внимательный, красноватая полоса шрама поперек груди — первый, но не последний. Он изменился, но в каких-то мелочах. Крис стучит в дверь, ни слова не говоря, но Стайлз уже выучил, что это означает, что ужин готов и пора бы достать свою задницу из хозяйской ванной. Они сидят в гостиной возле телевизора и камина, проигнорировав кухню. Телик тихо бормочет местные новости, и Стайлз накручивает на вилку пасту. Крис хорошо готовит, и делает это часто, и каждый раз Стайлз думает о том, стал бы Арджент готовить так часто, не будь его здесь. Надо ли говорить, что Стайлз теперь чертовски редко ночует дома? *** Стайлз открывает глаза и несколько минут тупо разглядывает едва видимый в темноте потолок. Он теперь спит чуть лучше, но пара часов сна в день — это все же маловато. Он встает и спускается вниз, на кухню. В холодильнике пусто, и он щелкает кнопкой кофеварки. Он не так давно привык к крепкому кофе, и теперь он с каким-то предвкушением думает о том, чему его еще может научить Крис. Стайлз видит мерцающий за окном гостиной огонек сигареты и выходит на веранду. На улице по-осеннему свежо и туманно, и он трет голые плечи. Крис курит, накинув на голые плечи свитер и опираясь о перила. Он поворачивается к вышедшему на улицу Стайлзу и смотрит несколько мгновений, не говоря ни слова. Стайлз может представить, что видит Арджент: круги под глазами, обкусанные губы и мелко дрожащие пальцы. Крис протягивает ему только прикуренную сигарету, и Стайлз делает первую в своей жизни затяжку. Это не отец, который будет читать нотации и лишит карманных денег. Стайлз чуть теряется, когда пытается поставить Криса на какое-то место в своей личной иерархии, а потом просто плюет на это дело. Не все должно подходить под какие-то рамки, даже если ты же их и придумал. И Стайлз возвращается в дом, выдыхая дым на пороге двери. Всю ночь у него на губах горький вкус табака и едва ощутимый привкус чужой слюны. После того вечера они переходят на «ты», и Стайлз забирает в дом Арджента свой ноутбук. *** А вечером ему звонит Скотт. - Стайлз, это правда, что ты живешь с охотниками? Что случилось? Я за тобой приеду, не беспокойся... Стайлз тупо смотрит в стену, прекрасно зная, что сидящий на диване совсем рядом Крис слышит каждое слово, и отвечает лишь через несколько мгновений. - Я в порядке. Как у тебя дела? Как волчата? Он все еще Стайлз, и он все еще скучает по своим друзьям. Скотт молчит на том конце трубки, и Стайлз чувствует, как на него наваливается усталость. У него нет ни сил, ни желания объяснять Скотту все, что он пережил за эти три месяца. - Мы в порядке. Пришлось уехать, но мы вернулись недавно. Ты уверен, что мне не надо приехать? В голосе МакКола растерянность и приказные нотки, и Стайлз устало думает о том, что его лучший друг изменился куда сильнее, чем сам осознает. - Я уверен. Увидимся в школе? Скотт говорит что-то о том, что вряд ли появится в школе в ближайшее время, но Стайлз уже не слушает его, лишь мычит согласно. А все потому, что он своими глазами видел, как расслабились плечи Криса, стоило ему сказать это безоговорочное «Я уверен». Он кладет трубку, пробормотав дежурное «до встречи» и смотрит на экран телевизора. Он не хочет, да и не может объяснить, но Крису это, похоже, и не нужно. *** Когда вылетает стекло в гостиной, Стайлз оказывается на полу коридора раньше, чем вообще успевает осознать, что происходит. Он каким-то шестым чувством понимает, что в комнате оборотень, и это явно не кто-то из его друзей. Крис наверху, в своей спальне, и Стайлз как-то отстраненно думает о том, что ближайшее оружие — под стеллажом на том конце коридора, и тут же просчитывает время. Главное — успеть. Он не думает и совсем не боится, полностью положившись на рефлексы и результаты тренировок. Дробовик привычно тяжелый в ладонях, и Стайлз дышит ровно, правильно, как учил Крис, и приседает рядом с дверями гостиной. Один выстрел. У него будет только один шанс. «Оборотни слишком быстры, но даже они не могут обогнать правильно пущенную пулю» - слышит он в своей голове голос Криса. И разворачивается, стреляет, тут же перезаряжая, и слышит еще один выстрел со стороны улицы. Арджент еще раз подтверждает свои слова о том, что он хороший охотник. - Нужно добить. Я покажу, как. Стайлз смотрит на хрипящее животное на полу разгромленной гостиной и пытается осознать это «добить», пропустить через сознание это страшное слово. Готов ли он на самом деле убивать? Он смотрит на Криса, тяжело дышащего и невредимого, и вспоминает те свои слова «Защитить тех, кого люблю». И спускает курок. *** Крис предлагает позвать на ужин отца Стайлза, и парень задумчиво смотрит в стену, обдумывая это предложение. Стайлз бывает дома каждый день, да и ночует там все время, пока отец не на дежурствах, но стоит дому опустеть, как он тут же идет сюда, в ставший уже родным дом Арджентов. Стайлз кивает и думает о том, что ему все же придется что-то придумать, чтобы объяснить отцу свои постоянные встречи с Арджентом. Ужин начинается чуть напряженно, но Крис умеет располагать к себе людей, и отец в скором времени расслабляется, и разговор идет уже сам собой. Когда бутылка виски теряет половину в объеме, Стайлз уходит в гостиную и включает телевизор, прислушиваясь к разговору в столовой. - Спасибо, что заботишься о нем. У меня никого нет, кроме него. Стайлз прижимает ладони к глазам и дышит коротко и сбивчиво. Он так скучает, так скучает по тому папе, который когда-то возил его в зоопарк, на качели, и играл с ним до ночи во время обострений. Он так скучает, что ему хочется выйти в гостиную и обнять того усталого, постаревшего мужчину, и спрятать его от всего мира, потому что иногда человек может взвалить на себя слишком много, а у них, это похоже, наследственное. Он не слышит ответа Криса, но отлично знает, какой у него сейчас взгляд. Тот самый, полный одиночества и необходимости. Все они — такие изломанные и такие неправильные — становятся настоящими и самыми правильными на свете, складываясь, словно пазл. Они — каждый на своем месте, и здесь нет ошибки — они те, кем должны быть, и они все на своих местах. Стайлз стирает слезы ладонью и идет в ванную, умываться, чтобы потом вернуться в гостиную и искренне улыбнуться отцу. *** Этот день слишком похож на все остальные, чтобы заметить его уникальность. Стайлз тренируется на заднем дворе с дробовиком, ставшим любимым в последнее время. Ему все еще чуть неудобно, и приклад скользит в ладонях, но упрямство не дает ему уйти с заднего двора, и он просто продолжает. Крис бросает ему бумажный пакет, перетянутый лентой, и хмыкает: - Тебе. Не могу смотреть, как ты издеваешься над оружием. Стайлз рвет обертку и подходит к перилам веранды, глядя снизу вверх на облокотившегося на них Криса. Тот улыбается уголком губ, и прикуривает. В пакете — кожаные перчатки, с подкладкам под ладонь и усиленными креплениями. Они садятся идеально, словно вторая кожа, обхватывая ладонь, и Стайлз тут же пробует самый сложный прием с дробовиком, и на этот раз выходит как в кино — идеальное, отточенное движение. Стайлз смеется радостно и вскидывает голову к Крису, улыбаясь, и замирает так на несколько мгновений, глядя на широко улыбающегося Арджента. Каждый из них понимает, что это первые искренние улыбки за очень, очень много дней. Стайлз бормочет слова благодарности и поправляет крепления, а Арджент улыбается и кивает в ответ. *** Смешно сказать, но они идут в кино. Стайлз понимает, как идиотски это, должно бы, звучит со стороны, но ему, в общем-то, плевать. Уже темнеет, когда Крис переступает порог его комнаты и смотрит на сгорбившегося над тетрадями подростка. - Кинотеатр на Ричардсон еще работает. В его словах нет вопроса, и Стайлз просто откладывает тетради в сторону и стягивает майку, ища взглядом рубашку, и как-то совсем забывает о том, что Арджент еще в комнате. Осознание приходит позже, когда Стайлз чувствует скользящий по его голой спине взгляд. Он сглатывает и дышит тише, но понимает, что все его усилия проходят безрезультатно. Стайлз целует Криса сам, там, в темноте стоянки возле кинотеатра, и чувствует себя живым. Наконец-то живым, напуганным и смущенным подростком, потому что он впервые целует кого-то, и этот кто-то не девочка из параллельного класса, и даже не Лидия. А Арджент выдыхает в его губы как-то обреченно и целует, перехватывает инициативу, углубляет поцелуй, и Стайлз чувствует, что вот теперь то у него точно нет пути назад. *** Стайлз лежит на полу в своей комнате и смотрит в потолок. В последние месяцы он частенько ловит себя на этом идиотском занятии, но сделать с собой ничего не может. Ему кажется, что если он облизнется, то почувствует терпкий табачный привкус, смешанный со вкусом слюны Криса, но на его губах лишь вкус газировки из автомата. Стайлз не очень уверен в том, что все произошедшее на стоянке ему не приснилось, и ему бы хотелось иметь доказательства повесомее своих неясных воспоминаний. Он отдает себе отчет в том, что он, кажется, влюблен в мужчину, который годится ему в отцы. И если со своей бисексуальностью у него проблем нет, то вот выбор объекта своей привязанности Стайлза чуть смущает. Что это, развившийся и усугубившийся Эдипов комплекс? Или что? Стайлз знает много умных слов, но под его ситуацию не подходит ни одно. Он думает о Крисе и пытается представить его целующим кого-то, раздетым и тяжело дышащим. Память услужливо подсовывает какие-то фрагменты, складывает мозаику из реально виденных сцен, и картинка получается до боли реалистичной и возбуждающей. Стайлз утыкается в подушку и гулко стонет. Он подросток, ему только 17, и еще никогда его бунтующие гормоны не приносили ему столько проблем. Он запускает ладонь под пояс джинсов и сжимает свой член. Кажется, теперь перед его глазами будет стоять далеко не Лидия. *** Стайлз все же позволяет Скотту втянуть себя в очередные приключения, и домой ему приходится возвращаться по темноте и через лес. Когда начинается дождь, Стайлз матерится уже в голос, но все же делает крюк. Домой ему в таком виде нельзя. После того похода в кино они с Крисом не виделись, но Стайлз понимает, что бегать от охотника все время глупо, да и просто неблагодарно и по-детски. Крис открывает дверь на второй стук и смотрит на мокрого грязного подростка, а потом качает головой и затаскивает его в дом. -Скотт? Стайлз кивает и пытается что-то сказать через стучащие зубы, но Крис лишь посмеивается и подталкивает его к ванной. Под горячий душ он влезает прямо в одежде и стоит, прижав ладони к стене. Ему уже теплее, и мозг наконец включается. Он у Арджента в доме. В его душе. Еще одетый, но долго это не продлится. Вот и вся политика игнорирования проблемы. Стайлз вздыхает и стягивает мокрую толстовку, сваливая ее на пол возле душа. Ему все еще интересно, почему Крис вообще пустил его в дом. Жалость? Отцовские чувства? Стайлз смеется зло — вот только жалости ему и не хватало. Он стаскивает майку и расстегивает джинсы, спускает их вместе с бельем, отбрасывает мокрые вещи к толстовке. - Я положу полотенца на стул. Крис стоит в дверях и смотрит этим ровным взглядом на голого подростка в своем душе, а Стайлз чувствует себя полным кретином. Чем бы ни был тот поцелуй со стороны Криса, он явно не планирует никакого продолжения. Стайлз кивает коротко и хмыкает под нос. Ему чертовски везет на влюбленности не в тех. Он делает воду горячее и тянется к гелю для душа, и вздрагивает, когда слышит хлопок двери. Все это время Крис стоял, глядя на него, и Стайлз чувствует, как непонимание пульсирует в висках. Он просто не знает, что делать дальше, и ненавидит решать вслепую. *** Когда Стайлз выходит из душа, обернув вокруг бедер полотенце, он видит Криса, стоящего в гостиной и неотрывно глядящего на расставленные на камине фотографии. Стайлз знает, что это такое — терять близких. Он мог бы рассказать ему об этом, но ведь Арджент и так хорошо знает все, что Стайлз может сказать. Поэтому он просто подходит и обнимает застывшего как статую мужчину. Неловко, неумело и как-то странно, но обнимает. Иногда единственное, что нужно на самом деле — это не быть одному. Крис целует его, отчаянно-зло, но так искренне и по-настоящему, что Стайлз снова чувствует себя живым. Ему страшно, ему опять страшно быть вот таким — живым, просто собой, 17 летним подростком который боится за тех, кого любит. И никакие навыки, никакое оружие этого не изменят, и он может сколько угодно учиться убивать, но вот он — вот пример, что это не работает. Крис целует его отчаянно и самоотверженно, и Стайлз не замечает, в какой момент ему перестает быть страшно. «Безопасность». Это слово бьется в его голове, пока он тянет Криса за собой на диван, пока он садится поперек его колен, пока он целует мужчину, запуская пальцы в его короткие волосы. Надо ли говорить, что свой первый раз он представлял совсем не так? Но Крис осторожный и очень уверенный, и Стайлз не замечает, как начинает задыхаться от прикосновения горячих ладоней к своей коже. Крис укладывает его на диван, нависает сверху, целует сильно и глубоко, а Стайлз как-то обреченно думает о том, что он совсем-совсем не так представлял свой первый раз. Но он совсем не чувствует разочарования, когда губы Арджента касаются уже побледневшей полосы шрама на его груди, а ладони скользят по животу и бедрам. Крис все еще одет, и Стайлз сжимает ладонями ткань его рубашки на плечах и невнятно бормочет, но Арджент понимает и чуть отодвигается, стягивает с себя одежду. Стоит ему отодвинуться, как Стайлз чувствует подступающий приступ паники. Он что, правда собирается переспать с Крисом? Стайлз прислушивается к себе и с удивлением и смущением констатирует, что да, готов и вполне таки предвкушает такой поворот событий. На него накатывает приступ смеха, стоит ему представить реакцию отца на такой вот неожиданный опыт сына. Совсем не в тему всплывает тот разговор возле гей-клуба, и Стайлз хихикает тихонько, и тянется к сидящему в ногах мужчине. - Вот папа то посмеется, если узнает. Крис хмыкает и проводит кончиками пальцев по его животу, сжимает колено, отводя его в сторону, и прижимается теснее и ближе, трется всем телом так, что Стайлз обрывает фразу на середине слова и стонет на выдохе. - Думаю, папе лучше не знать, чем мы тут занимаемся. Стайлз смеется, вспоминая прошлый раз, когда Крис произнес эту фразу, и видит по глазам Арджента, что тот тоже отлично все помнит. Стайлзу все еще немного страшно, но у Криса теплые руки и взгляд, а прикосновения достаточно уверенные, чтобы парень расслабился. Стайлз с каким-то злорадством думает о том, что Лидия теперь уже никогда не вызовет у него старую реакцию. Это оказывается куда проще, чем он думал раньше. Открываться вот так, подставляться под руки и губы, трогать в ответ. Стайлз не может понять, что смущает его больше — тот факт, что в его задницу скоро засунут член, или тот факт, что, судя по ощущениям, ему это охеренно понравится. От пальцев, скользящих внутри становится жарко и чуть стыдно, хотя, как считает Стайлз, для стыда уже чуточку поздновато. Он подается ближе, дышит сбивчиво и закусывает губу. В глазах Криса наконец не эта гребаная ровная пустыня, а какие-то эмоции, щедро замешанные на тепле. Так странно быть живым только с кем-то, только вот так - на самом пике эмоций. Стайлзу совсем не больно, только чуть страшно и неловко, но Крис гулко стонет и сжимает зубы на так удобно подставленном плече, и Стайлз сбивается с вдоха. Боль от укуса смешивается с захлестывающим с головой возбуждением, и он понимает, что ему уже абсолютно похер на все происходящее вокруг. Даже если стая вломится сейчас в дом, он вежливо попросит их подождать пару минут, на большее его просто не хватит. Крис толкается длинными, сильными движениями, и Стайлз откидывает голову на подлокотник дивана, глядя в потолок. Так вот на что намекала вселенная все эти месяцы. Не стоит просто так пялиться в потолок, лучше делать это вот в такие моменты. Стайлзу смешно от абсурдности своих же мыслей, но он лишь тянется ближе к Крису, касается ладонями его спины, сжимает пальцы на плечах. Кожа под его ладонями горячая и чуть шершавая от полос шрамов, и в этот момент Стайлз как-то отстраненно понимает, что он практически ничего не знает о Крисе. Но, как не удивительно, ему совсем на это плевать. Крис накрывает ладонью член Стайлза, трет большим пальцем головку, и парня подбрасывает на узком диване, он выгибается, сжимается вокруг скользящего в заднице члена и стонет, кончая. Нет, совсем не таким должен был быть его первый раз. *** Стайлз сидит на веранде и курит, глядя на плотный туман, комьями выплывающий из леса. Все кажется странным и каким-то нереальным, как в старых черно-белых фильмах, которые часто крутят ночами. Но на этот раз у него есть доказательства. След от зубов на плече налился кровью и пульсирует болью, а при каждом движении в копчик отдается странное тянущее чувство. Ему совсем не холодно, хотя он лишь натянул джинсы Криса и подхватил с собой пачку сигарет. На плечи опускается теплый плед, и Стайлз втягивает голову, кутается в него, не выпуская сигарету. - И как это — быть педофилом? Стайл прекрасно понимает, что шутка идиотская и совсем не похожа на шутку, но сдержаться не может. Произнесенные слова уже не вернуть, но он не жалеет. Он хочет разобраться во всем сейчас, сразу, пока не стало еще более запутанно. Крис застывает за его плечом, подцепляет с пола пачку и закуривает. - Я никогда не считал тебя ребенком, Стайлз. Стайлз прислоняется к бедру стоящего рядом мужчины. - Я знаю. Они докуривают в молчании, и молча же возвращаются в дом. У Стайлза несколько раз мелькает мысль о Сайлент Хилле, но он ничего не говорит, а лишь разжигает камин сильнее и закрывает шторы. *** Он знал, что рано или поздно это произойдет. Что кто-нибудь учует, как сильно от него пахнет Крисом, что кто-нибудь заметит укус или случайный взгляд, и все опять полетит в Ад. В какой-то момент вечная война между охотниками и оборотнями достигает своего предела, и в нее оказываются втянуты все они. Крис стоит напротив скалящихся оборотней, ровный и спокойный, а Стайлзу просто страшно. Он не знает этих оборотней, и чуть жалеет что не знает о том, что происходило со стаей Хейла в последние месяцы. - Мы должны его убить, Дерек! Он из семьи охотников, и он натравил их на нас. Стайлз понимает, что бессмысленно говорить про кодекс, бессмысленно говорить о том, что после смерти жены и ухода дочери Крис не охотился. И Стайлз снова чувствует себя беспомощным. Но Скотт встает между ними, как вставал всегда, когда Стайлзу нужна была защита, и ему хочется плакать от того, как же мало изменилось с последнего раза. - Вы его не тронете! Он никогда не нарушал кодекс! Скажи им, Дерек! Скотт кричит, хоть Дерек и кивает в ответ, но даже Стайлз чувствует, что этого будет не достаточно. Что сейчас начнется бойня. И Крис кричит ему, еще до того, как первый из волков прыгает: - Беги! И Стайлз готов бежать, он привык уже, это уже рефлекс, но он не двигается с места. Он пришел к Крису для того, что бы тот научил его защищать тех, кого он любит. Тогда какой чертов смысл бежать? И Стайлз подхватывает дробовик, на середине броска встречая одного из волков. На эхо выстрела оборачивается каждый, кто стоит в свете фар, и все останавливаются, словно поставленные на паузу. - Если кто-то попробует напасть на кого-то из нас, я убью вас всех. Стайлз теперь хорошо знает, что виной той пустоте в глазах Криса, и его глаза в этот момент ничем не лучше тех ледяных пустошей, которые он так часто видел в глазах Арджента. Те, другие оборотни, отступают, отходят, и когда Стайлз опускает дробовик, он видит удивленные взгляды волчат, и только Дерек смотрит на него как-то грустно, но быстро стирает любые эмоции из глаз. Крис смотрит на него долго-долго, а потом просто обнимает, прижимает к себе, наплевав на зрителей, а Стайлза наконец отпускает этот чертов страх. Безопасность. *** Они лежат, глядя в мерцающий телевизор и тихонько разговаривают. - Я ведь когда-то уже проснулся в Аду. Знаешь, ты открываешь глаза — а вокруг тебя самый настоящий Ад на земле. Стайлз прижимается щекой к его животу и кивает. - Понимаю. Я тоже когда-то так проснулся. Только я был совсем ребенком и не понимал, что это навсегда со мной. Ждал, что когда-нибудь все пройдет. Крис вздыхает и закуривает, а Стайлз смотрит на него серьезными темными глазами и спрашивает: -И что ты сделал дальше? Как справился? Он хочет узнать, есть ли рецепт, можно ли выжить после всех девяти кругов. А Крис запускает пальцы в его отросшие волосы и тянет его к себе, целует коротко. - Я просто продолжил идти. Стайлз улыбается и устраивается удобнее, тянется губами к сигарете. И правда, такой простой рецепт. Как там сказал Черчиль? «Если ты идешь через Ад, продолжай идти». Просто продолжай идти. И Стайлз продолжает идти. Только теперь он идет не в одиночку. Что-то этот Черчиль недоговаривал, не правда ли? the end