Вместо рук у них - крылья

Пилоты умирают просто. На выписке из больницы Зинченко встретил молчаливый сын и покрасневшая от слез жена. Она быстро заглянула супругу в лицо, всхлипнула, и отвернулась обратно в объятия сына. Леонид понял, что он умер. *** - Леонид Саввич, отставить разговоры. – строго одернул начальника Гущин, скрестив руки на груди, - Вы меня чему учили? Нюни распускать? Зинченко ухмыльнулся и качнул отрицательно головой: Алексей возмужал, и это было самым отрадным за последние несколько недель, не считая успешного приземления с Канву. -  Так-то… Штурвал на себя, командир Зинченко… - с губ Гущина не сходила улыбка. Леонид был благодарен ему за этот настрой, и пусть сейчас он не сможет сказать ни слова, но внутри ему стало тепло. От того, что небо осталось с ним, что Гущин был первым человеком, который прилетел к начальству с требованием оставить Зинченко на работе, что сейчас он снова идет на очередной в своей жизни рейс. - Вот так, Леонид Саввич, аккуратнее… Двери открылись, запахло бензином, свежим асфальтом и новым полетом. У трапа уже кучковались бортпроводники, Гущин хмыкнул и заботливо накинул на плечи Зинченко китель. Он не хотел, чтобы во взгляде экипажа блеснула жалость, чтобы появилось унизительное снисхождение к железному Зинченко. - Леонид Саввич. – вновь окликнул его напарник, заставив обернуться и затормозить, - вместо рук у Вас крылья. Одно уже выросло… Ветерок дул прохладный, темпераментный. Рукав черного командирского кителя качнулся и больше ничем не выдал своей пустоты...