Душа продается только по кусочкам.

— Её нет нигде! Словно испарилась. По просторной комнате расхаживал молодой человек. Он был настолько поглощён своими мыслями, что совсем не беспокоился об окружающем интерьере, время от времени натыкаясь на столы, кресла и прочую мебель. За последние шесть часов Олег уже успел обзвонить все больницы, дежурные части и даже морги. Ни в одном месте не было кого-то даже близко похожего на Лену. Всё это только подливало масла в вспыхнувший пожар его тревоги. С каждой прошедшей минутой гнетущее чувство все нарастало, пока не сформировалось в окончательное решение: — Я иду подавать заявление в полицию. Схватив со стола телефон, ключи и наспех накинув куртку, Олег спешно выбежал из дома. Уже через несколько минут мощно взревел мотор его старенькой Ферари, унося хозяина вдаль вместе с его сомнениями и тревогами. Оперативный дежурный хмуро разглядывал новоприбывшего. Начало этой ночи прошло относительно спокойно, и капитан уже было поверил, что её остаток будет ничуть не хуже. В этот самый момент в дежурную часть ворвались проблемы в лице очень целеустремленного молодого человека. Работать совершенно не хотелось, да и история о пропавшей всего шесть часов назад девушке совершенно не трогала офицера полиции. Даже люди, пропадавшие неизвестно где по нескольку недель, находились, как правило, без особых проблем. С любовником на курорте в Сочи или пьяными до бессознательного состояния на какой-нибудь вписке. Не принять заявления капитан не мог. Но если человек сам откажется его писать — другое дело. В народе широко распространено заблуждение о том, что с момента пропажи должно пройти хотя бы три дня. Если сыграть на этом, то через эти три дня пацан уже будет не его головной болью. В мыслях уже спровадив надоедливого сопляка домой фразой о том, что стоит подождать пару дней, прежде чем писать подобные заявления, капитан уже открыл было рот, собираясь все это озвучить, но был остановлен своим помощником. — Тише, Иваныч, не спеши, — зашипел тот, — разве ты не знаешь кто это? — По-твоему, я должен знать в лицо каждого пацана в этом городе? — недовольно пробурчал капитан. — Каждого может и не должен, но, как ты сказал, в этом городе только у одного человека хватает ума ездить на раритетной тачке шестьдесят первого года. — Бля…. — за секунду у Андрея Ивановича Скворцова пронеслась перед глазами вся его карьера. Если бы он додумался озвучить свои мысли, то закончил бы свои дни, в каком-нибудь ППС… в лучшем случае. — Спасибо. Взмокший дежурный протянул Олегу бланк и образец заявления о пропаже. От былого лениво-расслабленного состояния представителя власти не осталось и следа. Капитан буквально излучал желание работать, служить и защищать, параллельно украдкой изучая внешность парня, стараясь запомнить одного из влиятельнейших людей в этом городе как можно лучше. Старомодный костюм отлично сидел на подтянутом, стройном теле. Лицо парня выглядело не таким уж и детским, но задорный блеск в ярко-голубых глазах и невероятно живая мимика делали его похожим именно на ребенка. Абсурдно красивого ребенка. Мужчина не может позволить себе выглядеть настолько хорошо, лучше бы это оставалось прерогативой женского пола. Довершали его образ очень светлые волосы, собранные в аккуратную короткую прическу. Словно привет с запада, времен далеких семидесятых – тогда, кажется, что-то такое было в тренде. Кто бы мог подумать, что за этим безобидным образом скрываются настолько большие деньги, связи и власть. Наконец заявление было составлено, и клятвенно пообещав звонить, если появятся хоть какие-нибудь сведения, полицейские поспешно, но со всем возможным почтением выпроводили Олега. Проявив рвение в этом деле, можно было ожидать не хилых финансовых бонусов, а так же прыжка по карьерной лестнице. Ни у дежурного, ни у его помощника, ни тем более у их начальства, не было никаких причин работать спустя рукава. На ноги были подняты все патрули. В спешном порядке обзвонили всех родственников пропавшей, друзей и даже случайных знакомых. Подняли переписку в социальных сетях, буквально вылизали каждый сантиметр её предполагаемого маршрута. Ориентировки, листовки с объявлением о пропаже, народные дружины, собранные добровольно-принудительно по большей части из числа местных студентов… Все было тщетно. Девчонка как будто испарилась. За несколько месяцев абсолютно ничего не было найдено. Ни подозреваемых, ни мотива, ни предполагаемого местонахождения. Десять минут неспешной пешей прогулки — именно столько времени требуется, чтобы добраться от её дома до дома Олега. Время, когда она вышла, было известно из показаний последнего. Пожалуй, это было единственное, что было известно. * * * Лена лежала, уткнувшись лицом в холодный бетонный пол. Обрывки её одежды могли бы служить ей подушкой или одеялом, но были слишком мелкими, чтобы прикрыть хотя бы мизинец. Вдобавок, они были пропитаны кровью и слизью до последней ниточки. Прохлада пола, казалось, давала некое облегчение избитому телу. Режущая, ноющая и тупая боли терзали самые разнообразные его участки, и холодок слегка притуплял эти ощущения. Девушка не боялась застудить почки или какие-то другие внутренние органы, потому что знала, что давно застудила все, что ей не успели отбить. — Интересно, что же сегодня? — безразлично подумала она. С момента похищения прошло несколько месяцев. И за все это время ни один день не нес для неё ничего хорошего. И никогда не повторялся. В первый день её методично насиловали сразу несколько человек, вместе и по очереди сменяя друг друга в случае, если кто-то устал. Во второй день никто не насиловал. Её просто механически избивали. Никто не наносил девушке тяжелых увечий, но боль ей позволили ощутить во всех красках. Когда сознание начало покидать её тело, а сил на крики уже не оставалось, побои прекратились, и наступила гулкая тишина. На третий день её тело сковал сильный озноб. «Интересно, сколько градусов показал бы старенький ртутный градусник, оставшийся дома?» — пронеслось у неё в голове. От воспоминаний о доме в груди защемило. Всего несколько дней назад у неё было такое счастье, как свободная и спокойная жизнь — а она его не замечала в упор. Сознание медленно угасало, проваливаясь в черную бездну. Последними, кого девушка запомнила в тот день, были какие-то люди, склонившиеся над ней. На четвертый день пришел человек похожий на врача. Он внимательно осмотрел девушку. На его добром лице даже в её плачевном состоянии Лена смогла различить признаки сочувствия. Доктор нежно погладил девушку по голове, пытаясь приободрить беднягу. Затем достав несколько ампул и сделав соответствующие инъекции, этот человек заговорил с похитителями. Слов Лена не могла разобрать, но, кажется, это были какие-то инструкции по уходу за больной. «Больной? Тут есть больные? — мысленно удивилась девушка. — Стоп. Это же обо мне! Уход за мной? Что? Почему?» Разговор перешел на более повышенные тона. Громкие звуки чужих голосов не давали провалится в спасительное небытие. Человек похожий на доктора встал и направился в сторону единственно выхода из этой каменной коробки. Человек не похожий на человека тоже встал, и, достав пистолет, выстрелил доктору в затылок. Сознание снова померкло. На пятый день её покормили. Еда выглядела ужасно, а пахла и того хуже. На вкус она представляла собой что-то среднее между помоями и тюремной баландой. Но для неё, той, кто за эти дни не проглотил ни крошки, если, конечно, не считать чужих выделений и собственной слюны — она была подобна амброзии и нектару. На шестой день не происходило абсолютно ничего. Толстые стены полностью изолировали девушку от окружающего мира, поглощая все звуки снаружи почти целиком. Если как следует прислушаться, можно различить слабые отзвуки грозы. Похоже, погода неслабо разгулялась. Лену удивляло то, что она способна думать о погоде и что у неё вообще возникают подобные мысли в таком положении. Но гнетущая тишина буквально сводила её с ума. Ожидание неизвестного убивало. На седьмой день вновь пришел человек не похожий на человека. «Почему непохожий? — думала девушка. — Лицо человеческое, руки, фигура — все как у человека. Лишь глаза выдают дикого зверя, притаившегося в его душе». — Понравился доктор? — к ней впервые за все это время обратились напрямую. — Он был хорошим человеком, — сильно удивившись, что способна на ответ, произнесла Лена. — Зачем вам всё это? Моё похищение, и… и его убийство? Звонкая пощечина и удар в живот послужили наградой за её достижение. Ещё в первые дни девушка усвоила урок о том, что слезы приводят лишь к новым побоям. Пришла пора усвоить другой урок: не стоит говорить лишнего, если об этом не спрашивают. Она быстро училась этим простым правилам, но проще её новая жизнь от этого особо не становилась. — Закрой уже свой рот, тупая овца, — беззлобно сказал человек, не похожий на человека. — Я спрашивал о другом. Каков он на вкус? — На вкус? — спустя несколько мгновений пришло понимание. И девушку обильно вырвало. С тех пор дни то тянулись, то летели с невероятной скоростью. Но все как один были наполнены болью и чем-то, что похуже боли. Иногда приходил тот самый человек, не похожий на человека, и разговаривал с ней. Он был очень жестоким, его слова как будто выворачивали душу девушки наизнанку, но это было единственное человеческое существо, с которым можно было поговорить. Пусть и с неприятными последствиями — упустить такую возможность Лена не могла. Из его слов стало ясно, что похитили её с целью получения денег или каких-то уступок от её друга детства. Олег, сколько она его знала, — никогда бы не бросил близкого человека в такой ситуации. «Странно. Что-то не сходится», — думала девушка. Но что именно понять она не могла, слишком тяжело ворочались в её голове неуклюжие, будто налитые свинцом мысли. Человек со зверем внутри встал, и, попрощавшись, вышел вон. Через дверь, в которую он вышел, тут же вбежало несколько больших собак, за которыми она тут же захлопнулась. Мастиф, водолаз, пара овчарок и огромный сенбернар… Девушка решила, что её собрались затравить собаками: после разговоров с человеком не похожим на человека всегда случалось что-то особенно плохое. Как будто наказание за общение с живым существом. «Похоже, это смерть», — с облегчением решила она. За прошедшее время она несколько раз пыталась покончить с собой, но всякий раз её спасали. Спасали лишь для того, чтобы преподать ещё более жестокий урок. — Умирать нельзя, — сказал ей в последний раз её мучитель. — Ты не имеешь права умереть. Ты не имеешь права решать свою судьбу. Ты даже не имеешь права на жизнь. Всё, что ты можешь — это просто существовать. Остальное я тебе запрещаю. Затем последовало очередное наказание. С тех пор девушка окончательно перестала боятся смерти, думая об этом лишь как об избавлении. И вот собачья стая, кажется, принесет ей это избавление. Лена когда-то слышала, что раньше людей часто травили голодными озверевшими собаками, и другого варианта развития событий не могла и представить. Её стоило бы кое-что знать о собачьих стаях. Когда псы собираются, во главе всегда есть одна-две самки, из-за которых, собственно, и сбилась вся свора. Из всех огромных собак в бетонной коробке не было ни одной девочки. Зато сучкой пахло от самой Лены. Человек не похожий на человека позаботился об этом, несколько дней назад притащив ей собачью подстилку. Тогда она даже порадовалась этому событию. Псы явно были под воздействием каких-то препаратов. Их возбужденное состояние можно было заметить невооруженным взглядом. А чтобы у кого-то из стаи не возникло желание поесть свежего мяса, которому совсем не нужно умирать, — собачек накормили до отказа. «Разве можно было надеяться, что все закончится так просто?» — исчезая под волной тел, покрытых мехом, думала девушка. Через несколько дней у неё случился выкидыш. Она только могла догадываться, чей это был ребенок. Жениха, оставшегося в той — прошлой, казавшейся красивой сказкой жизни, или одного из ублюдков, которые её насиловали уже в этой? Девушка ощутила страх. Её сильно удивило, что она способна бояться после всего, что случилось. «Что могло меня напугать? — думала она, силясь понять, казалось бы, простую вещь. — Что-то по-прежнему не сходится». И она поняла. Это был страх перед самой собой. Она испугалась того, что не испытала ничего, после того, как потеряла ребенка. Всю свою недолгую жизнь она мечтала о детях, о том, как будет заботится, растить и оберегать их. Но, столкнувшись с новой реальностью, она оказалась не способна даже ощутить горечь утраты. * * * Лена как будто отторгала прошлую себя, вырывая из сердца и души нечто очень важное. После этих событий она перестала говорить. Просто смотрела на окружавшие её бетонные стены стеклянными глазами. Подручные человека, не похожего на человека, некоторое время пытались добиться от неё реакции. Но побои, унижения и издевательства не давали никакого результата. В бетонной коробке сидела лишь оболочка Лены, сама же она умерла для этого мира, перенеся свое сознание в мир, где её не рожденный ребенок был жив. Темные матовые окна под самым потолком огромного помещения отделяли от него маленькую каморку, набитую мониторами и прочей аппаратурой. Там за столом сидели и наблюдали за девушкой двое.  — Всё так, как ты хотел? — неожиданно спросил человек не похожий на человека.  — Определенно, — раздался ответ после некоторой паузы.  — Знаешь, я давно с тобой работаю и никогда не задавал особых вопросов.  — Ты хочешь спросить, зачем мне все это? — удивился его собеседник.  — Ну да. После стольких месяцев этой работы я могу достаточно точно сказать, что она была хорошим человеком.  — Определенно. Одним из лучших людей, — не стал спорить заказчик. — Настолько хорошим, что все вокруг неё становилось чуточку лучше.  — Неужели ты любил её, Олег?  — Вовсе нет, — отозвался парень, покручивая в руках старенький Эрриксон Т28. — Просто я не в восторге, когда кто-то чужой трогает то, что принадлежит мне. Кстати, где он?  — В соседнем зале. Показать? — С этими словами человек не похожий на человека включил один из мониторов. На экране скрючившаяся фигура ползала в луже собственных нечистот, отчаянно умоляя сохранить жизнь. Олег нахмурился. Такой сорт людей, отчаянно пытавшихся ухватится за любую соломинку и дрожащих над собственной жизнью больше всего, был ему особенно противен. — Теперь можно калечить, — подумав, бросил он. — Отрежьте придурку его яйца и заставьте съесть. Если будет отказываться — пообещайте за это сохранить ему жизнь. Съест — пристрелите. Всё равно откажется — пусть убирается на все четыре стороны. И да, пожените их где-нибудь. Олег знал, что за все эти месяцы это подобие человека ни разу не заговорило о своей невесте. Он мог бы списать это на заботу о любимой, но жертве в первый же день сообщили о смерти его невесты, как и ей в самом начале сообщили о гибели будущего супруга. Как же они отличались. Лена попросту отказалась принять реальность, не веря в любые слова о смерти любимого. Тот же в свою очередь покорно принял всё сказанное. Не имеет значения, что у человека на душе, какое прошлое за ним стоит. Человек ровно такой, каким показывает себя другим людям в критические моменты — так всегда думал Олег.  — Ну, всё, я пошел, — хлопнув крышкой телефона, весело заявил молодой человек. — Деньги за работу я уже перевел. Всё, как всегда. Передавай привет Лене. «Всё же, он куда меньше похож на человека, чем я», — пронеслось в голове у исполнителя. Его рука медленно подняла пистолет и, направив дуло в затылок уходящему Олегу, замерла на мгновение. — Сам передашь. Раздался выстрел. Тело Олега упало на пол и больше не шевелилось. Дорогой, пусть и устаревший костюм, быстро зацветал пурпурными красками. В тот вечер старое здание, оставшееся от заброшенного промышленного комплекса, наполнилось звуком выстрелов ещё не один раз. Несколько месяцев спустя по наводке от какого-то бездомного туда прибыла полиция. После тщательно обыска было обнаружено множество тел. Одно из них принадлежало влиятельнейшему человеку в городе, который несмотря на возраст использовал всю власть своих родителей чтобы держать этот самый город в кулаке. Ещё два тела удалось опознать — это были Елена Андреева и её жених, пропавший вскоре после её исчезновения. Личности остальных убитых установить не удалось, их не было ни в одной базе данных, и никаких паспортов или других документов. Даже отпечатков пальцев у погибших попросту не было. Следствие выдвигало множество версий произошедшего. Столь резонансное дело будет открыто ещё долгие годы. Одного не знали доблестные блюстители порядка: среди тел не было последнего участника и одного из основных действующих лиц. Человека, что так сильно не походил на человека.