Парадокс

Я и Ньют встретились во время работы над сывороткой, способной излечить человека, когда половина Земли оказалась разрушена солнечными вспышками и вирусом. Я помню, как все началось. Лучше бы мне стерли память, я бы молила об этом, но попросту не знаю, кого просить о помощи. Моя лучшая подруга заразилась одной из первых в городе, но никто об этом не знал… Кроме меня, ведь она не пришла в школу. Через неделю после ее отсутствия я начала понимать, что что-то не так, и пришла к ней домой. Она уже была не в себе… Уже почти сошла с ума. Тогда еще никто не распространялся о вирусе, точнее, до нас доходили слухи, что где-то на западе началась странная эпидемия, но никто не переживал по этому поводу. И зря. Я убила ее еще через неделю, когда она окончательно обезумела и напала на меня при моем очередном посещении. Все вышло случайно, я толкнула ее и она ударилась головой... Об этом никто не узнал, меня никто не обвинял: ее родители были в отъезде, а к тому моменту, как они вернулись, весь город обратился в хаос и панику. Тут и сям приезжали военные, оцепляли периметр, отделяли больных от здоровых. Каких-то молодых людей из-за их особых признаков отвозили в другие места. Я не знаю, какая особенность сыграла свою роль, но меня посадили в грузовик с остальными подростками и увезли в какой-то другой город. Родителей убедили в том, что меня везут в безопасное место, что я наравне с другими «избранными» могу помочь в разработке такой желаемой вакцины. Какую еще чушь они наплели про нас у меня нет ни малейшего понятия, но родители перестали сопротивляться моей поездке. Возможно, у них не было выбора: к тому времени уровень произвола возрос до того, что доктора вполне могли угрожать пистолетом мирному населению. Мне всего лишь шестнадцать лет, и я не представляла, как справлюсь со всем, что на меня навалилось. Тогда все происходило как в тумане: короткое прощание с матерью, а затем длинная поездка в автобусе. Рядом со мной ехали дети: одной девочке едва исполнилось десять. Помню, что она сидела на соседнем со мной сидении. Кажется, ее звали Мэри. Она из-за всех сил пыталась не расплакаться, но в итоге чувства возобладали – ребенок все-таки. Мэри звала мать, шепотом просила оставить ее с ней, уверяла кого-то из прошлого, что мать не больна, у нее простая аллергия. В итоге я сжалилась и приобняла малышку, спела ей колыбельную. Я всегда любила петь, наверное, все, что теперь со мной осталось – это мой голос. Другие дети, помладше, тоже потянулись к нам. Я очень старалась, чтобы они заснули. Не то, чтобы я очень любила детей… Просто совесть не позволила пройти мимо такого маленького и хрупкого существа, запутавшегося и потерянного в этом грозном большом мире глупцов-взрослых. Именно тогда я впервые поняла, что происходит. Когда девочка заснула на моих коленях. Не тогда, когда я толкнула подругу и та ударилась головой об угол стола, нет. Не тогда, когда по телевизору начали передавать инструкции как не заразиться или что предпринять, если подцепили вирус. Не тогда, когда моих родителей и меня оторвали друг от друга. На протяжении четырнадцати часов я пыталась как-то скрасить одиночество, как свое, так и чужое. Остальные подростки либо смеялись надо мной, либо просто не обращали внимания. Я их не виню: я не строю из себя идеал, просто пытаюсь помочь другим. Но не все находят в себе силы на это, не всем хватает храбрости справиться со страхом перед неизвестным будущим. И я не вправе никого судить, хоть парочка парней и бесила меня не на шутку. Со мной был небольшой опустевший паек, некоторые средства гигиены, бутылка с водой и кое-что из удобной и практичной одежды. Телефоны мы давно не использовали; как только в нашем городе обнаружили первые признаки эпидемии, сотовую связь отключили. Да и я в последнюю очередь стала бы переживать из-за телефона – тут бы хоть живым остаться. По приезду девушек и юношей расселили в разных корпусах высокого белого здания где-то на окраине города. По правде, нам не сообщали, где мы. Я была в одной комнате с еще пятью девчонками примерно моего возраста. Я видела, что они напуганы не меньше меня, пыталась некоторое время найти с ними общий язык, но мне не удалось… К сожалению. Ничего удивительного в этом не было – я редко отличалась дружелюбием или харизмой, просто в последнее время осознала, что кто-нибудь должен поддерживать оптимистический настрой. И кто, если не я? Пока добровольцев не было. Помню, как в первый раз пошла в столовую. Там нам объявили, что мы избраны для великого эксперимента, способного улучшить обстановку на Земле и исцелить неизученную болезнь. Обедали мальчишки и девчонки вместе, столовая представляла собой зал в четверть футбольного поля, занятого шестью длинными столами, стоящими параллельно. Серые металлические стены наводили унылую атмосферу, едва ли вкусная еда с трудом проглатывалась. «Терпи, - говорила я себе, - ты не на курорте». Я пыталась забыть о себе, сосредоточиться мыслями на том, что могу спасти человечество. Мне отчаянно хотелось верить докторам, или кто там нас курировал. Каждый день мы ходили в своеобразные «классы» на уроки. Даже здесь, во время эпидемии и конца света, нас заставляли посещать школу. Еще постоянно вечером один человек из комнаты подвергался изучению: у нас брали анализы, давали какие-то лекарства, проверяли самочувствие. Я не разбиралась в этом и думала, что наилучший вариант – довериться врачам. Уж они-то должны были знать, что делают. Каждый день проводили физические тренировки. Нам говорили, что им очень важно, чтобы наше физическое состояние было подготовленным. Для чего – молчали. Но мы и не спрашивали. У каждого было много проблем, все были растеряны, подавлены, расстроены. Всем было страшно. Так прошло два месяца. Казалось, жизнь начала налаживаться. Многие привыкали к такому образу существования, и я была в их числе. Но на шестьдесят пятый день все изменилось. Был поздний вечер. Я сидела у себя и читала книгу по искусству вязания морских узлов. В этот вечер на исследование должны были звать мою соседку, но пришла девушка в белом халате и, посмотрев на меня, громко сказала: - Лили Уотерс. Я ответила, что сегодня не моя очередь, но мне приказали следовать за ней. Я послушалась скорее из любопытства. Мы долго шли по извилистым ярким белым коридорам нашего крыла, поднялись на четыре этажа и еще долго блуждали среди множества закоулков. Я поразилась: нам нельзя было здесь находиться. Тут, насколько мне было известно, проводились серьезные исследования. По-настоящему серьезные. Как-то одна девчонка проникла на этот этаж, говорят, ее продержали в карцере около трех дней. Больше никто не совался туда, куда нам не разрешали. Ассистентка провела меня в большой хорошо освещенный зал со стеклянными окнами. Вид открывался мрачный: темный двор, вдали темнеют высокие деревья, ночь на все накладывает тени. Насколько я знала, все стекла, покрывающие здания, были броненепробиваемыми. Наверное, и эти окна тоже. Здесь уже было много людей: в основном, все моего возраста, плюс-минус годика два. В центре стоял мужчина средних лет, седина на висках выдавала его возраст, судорожный блеск в глазах заставлял насторожиться. Он был одет в белый халат, как и все работники здания. Взгляды присутствующих уставились на меня и я поспешила пройти к подросткам, стараясь не споткнуться о собственную ногу и не свернуть себе шею. М-да, не привыкла я к вниманию. Я стала рядом со светловолосым высоким парнем, одетым в простой синий свитер и черные джинсы. Он выглядел собранным и сосредоточенным, и я поняла, что сейчас должно прозвучать что-то важное. - Добрый вечер, уважаемые. Мое имя мистер Дженсон, и я здесь, чтобы сообщить вам радостную весть. Вы избраны среди ваших сверстников как наилучшие умственно, нравственно и физически подготовленные бойцы для борьбы за выживание человечества. Вы все – патриоты нашего государства, жаждущие спасти жизни близких, вы умны и хорошо подготовлены к испытаниям, которые могут встретиться на вашем пути. – по залу прошелестел шепот, но я просто стояла в стороне: моих-то знакомых здесь не было. Даже не с кем обсудить. Тем временем мужчина удостоил всех присутствующих внимательным взглядом. – Наша организация, которая взяла на себя непростую задачу спасти человека как вид, называется «ПОРОК». Каждый из вас будет принимать участие в изучении и разработки лекарства тем или иным путем. С завтрашнего дня вас отгородят от остальных объектов, и вы сможете свободно начинать свою работу. Все вы обременены недюжими знаниями и в математике, и в химии, и в биологии, и в физике… Мы используем это. Нам не хватает ученых: паника и вирус забрала очень много светлых голов. Но вы – именно вы – способны на многое. Вы – наше будущее, и мы возлагаем на вас большие надежды, господа. Есть вещи, которые не всем придутся по нраву, некоторые из вас посчитают их жестокими, но вы должны помнить: «ПОРОК» - это хорошо. Все, что мы предпринимаем – ради блага человечества. Некоторые из вас многим пожертвуют ради достижения общей высокой цели, но знайте – эта жертва не будет напрасна. Мы справимся с угрозой вируса, и вы – наш ключ к разгадке. Дженсон замолчал, опять послав некоторым хитрый взгляд. Я нахмурилась: так вот, кем они нас считают... "Объектами". Меня почти затрясло от ярости и возмущения. "Объекты"?! Так вот кем мы для них приходимся! Лабораторными крысами для их опытов! - Я собрал вас здесь, чтобы сообщить только эту информацию. Завтра вы получите более подробную инструкцию по вашему дальнейшему образу жизни и работы… Можете идти в свои комнаты, я больше никого не задерживаю. – закончил он и, кивнув одновременно всем, уверенной походкой вышел из зала. Я проводила его подозрительным взглядом. Почему мне все это не нравится? Я и не заметила, как все по одному выходят из комнаты, погрузившись в свои мысли. Из задумчивости меня вырвал чей-то веселый голос: - Эй, ты чего? Я вздрогнула и подняла взгляд. Ко мне обращался тот симпатичный паренек в синем свитере. Интересно, он каждый день делает укладку или его волосы от рождения так невероятно выглядят? - Я… - я оглянулась: никого, кроме них, в комнате не было. – Я ничего, просто… Задумалась. - Понятно. Задумчивость – признак ума. – усмехнулся парень. – Я Ньют, кстати. Меня в этом месте все так называют. Я выдавила из себя улыбку. Первый человек здесь, который нормально со мной общается. Остальные либо слишком затравлены, либо слишком высокомерны. - А я Лили. Ты тут давно? - Всего два дня, а что? – ответил парень. - Два дня? Ух ты… Я здесь два месяца. - Ничего себе. – присвистнул Ньют. – Не ожидал. - Что произошло с твоим городом? - Эпидемия… Вирус… В общем… Все по сценарию. – скривился он, будто съел очень кислый лимон, выходя вместе со мной в коридор. – У тебя, наверное, так же? - Ну… - я нахмурилась. – Да. У всех так, мне кажется. Что с твоими родными? Я спросила наобум, просто чтобы не молчать, но вопрос возымел совсем не то действие, которое я ожидала. Лицо парня омрачилось, он нахмурился. - Я не… - резко сказал Ньют, смотря себе под ноги. Потом поднял взгляд и, смотря только перед собой, ответил, и его голос прозвучал на октаву ниже. – Погибли. Вирус. Я замолчала, не зная, что сказать. «Мне жаль?». «Это так грустно...». «Ты в порядке?». Все казалось таким абсурдным. - Ньют… Ты держишься? – ласково спросила я, заглядывая ему в глаза. Он молча кивнул. - Я вообще всегда держусь. Я же чертов Ньют. У меня всегда все хорошо. – он мне улыбнулся, проглотив ком в горле, хотя голос его был насквозь пропитан горечью. – Так что не переживай… Все в порядке. Я промолчала, зная, что слова бессмысленны и бесполезны в таких случаях. - Ты мой первый друг здесь. – сказала я. – С остальными как-то все не клеится. - С чего ты взяла, что я твой друг? – опять горько ухмыльнулся Ньют. – В наше время друзей нужно выбирать очень тщательно. Я не ожидала такой реплики и немного сконфузилась. - Я… Просто… Мне хочется тебе доверять. – вздохнула я, смотря себе под ноги. Я чувствовала себя донельзя глупо. Он сейчас отверг мою дружбу и поглумился, или проявил заботу, советуя быть осторожнее? Или я просто слишком близко все принимаю к сердцу? Теперь мой ответ обезоружил Ньюта. Тот растерянно и удивленно почесал затылок: - Мне нравится твоя искренность. Я пожала плечами. - А меня пугают смазливые и умные парни. – Ньют шутку не оценил, и я улыбнулась. – Но такие добрые, как ты – нет. Парень вздохнул, улыбнувшись глазами. - Меня ждут друзья, встретимся завтра, договорились? Видимо, мы теперь часто будем видиться. - Здорово. – я улыбнулась ему. – Тогда до завтра. - До завтра. – его взгляд ненадолго задержался на мне, и парень скрылся за поворотом, переходя на бег. Я, не торопясь, отправилась следом за ним. Так хотелось спать. Сегодня был сложный день: на физических тренировках нас пытались обучить элементам акробатики. У меня почти получилось научиться ходить на руках. Впрочем, наверное, у нас уже не будет возможности посещать занятия... Или будет? Я ведь совершенно ничего не знаю. И это меня пугает. Новый день готовит новые сюрпризы… Надеюсь, что завтра не приподнесет мне что-нибудь кошмарное. Хотя может ли быть что-то хуже конца света?