Тайны Хладовска.

      Существуют совершенно вечные сюжеты, которые невозможно испортить. Наши предпочтения в незыблемых концепциях наиболее полно характеризуют нас. Конфликты, обращающиеся к противопоставлению формального мира, полного долгов и обязанностей – мира модерна – и мира фантазий в том или ином варианте (отшельническая жизнь о том же) интересуют меня. Что совершенно однозначно делает меня бродягой или социальным работником. Или подростком, который может позволить себе не отвоевывать у жизни каждый день.       В Хладовске вот этих сюжетов, конфликтов и прочего, что подбрасывает мое сердце вверх и кружит в объятиях, полным полно. Когда я в первый раз приехала в этот город к своим друзьям («Хьюстон, Хьюстон, как слышите? Первое столкновение с обитателем этого ареала, приём!»), я была очарована этим городом без ясных причин, и только сейчас я смогла увидеть подтверждения своими глазами. Всюду были восхитительные компании неформалов, по улицам перемещались потоки студентов, в огромном университетском муравейнике люди скандалили, плакали, шумно пили, готовясь к первому учебному дню. На ступенях этого многоэтажного здания группа студентов (в основном, девушки и непонятно как прибившаяся туда пара мальчиков – один высокий как жердь и в рубашечке, второй – в нереально огромной куртке и гитарой за спиной) утешала пожилую преподавательницу, плакавшую как маленькая девочка. Поодаль целовались две девчонки с цветными волосами.       Я улыбалась едва ли не шире, чем девушка с разрезанным ртом из японских ужастиков, и даже начала слегка пританцовывать на месте, стоя у подножия этой обители живых людей. Я двигалась к жилому массиву вдали от центра, где родители сняли мне квартиру на ближайшую неделю. Я шла пешком от железнодорожного вокзала, не желая терять возможность лишний раз глянуть на Хладовск, тем более, что сегодня был день города. Низкие дома и небольшие улочки выводили на огромное плато – дань великому СССР, считавшееся центром города. По разным краям площади стояли два памятника – основателю города Георгию Полтавскому и почему-то в небольшом ансамбле, состоявшем из беседки и фонтана, памятник Гекате. Что она здесь забыла я даже не представляю, равно как и моя подруга, которая растолковала мне, что у Полтавского назначаются деловые встречи, а у Гекаты - свидания. Сейчас же в центре плато стояла беседка с живой статуей, изображавшей мэра года, и любой желающий мог с ней сфотографироваться. Забавный у них тут культ личности. С подругой, которая и стала для меня путеводной звездой, я познакомилась год назад на Всероссийском соревновании ораторского искусства – совершенно нелепое мероприятие, корни которого лежали в детском конкурсе чтецов. Правда, не представляю, кому это нужно, но с учительницей литературы у меня сложились очень приятные отношения, и в 11-м классе в сентябре мы командой поехали на это мероприятие. У нас даже нашлась группа поддержки – проще говоря, поехали во имя любви к прекрасному - и было шумно и весело.       Марина криво улыбалась, постоянно держала руки возле рта и носила совершенно уродливые шерстяные кофты. Впрочем, подошла я к ней сразу, как увидела, а первое, что я заметила – это ее охренительно красивые волосы и ее задницу. Она стояла в коридоре со своей командой, а я подошла со спины и положила руки ей на плечи. Окружающие затихли, вероятно, они полагали, что мы хотя бы знакомы. Марина обернулась и с недоумением на меня посмотрела. Ее брови высоко подпрыгнули, я улыбнулась, и тут – момент истины! – она воодушевлённо вскрикивает что-то приветственное. Атмосфера выровнялась, меня приняли в круг, и я представилась как бы всем остальным: «Хей, я Лора», помахала рукой. Кеды упираются друг в друга, будто у меня тяжёлое косолапие, в голове какой-то белый шум, а Марина восстанавливает беседу, и всё заверте.       Марина была в сборной Амурского края, поэтому из Хладовска я в тот момент больше никого не узнала. Позже, заочно я познакомилась с Фантазёром, учившемся на том же потоке, что и Марина, на класс младше меня. Парень слегка повёрнутый на компьютерных играх и справедливости. Не то чтобы он мне нравился. Мы трепались по скайпу, он хмурил брови и говорил о способах уехать из города. Он крутился в своём офисном кресле по комнате, держал кончики пальцев сомкнутыми и деловито так трепался о программах по обмену («родители в жизни не найдут времени на то, чтобы возиться с иностранцем, они и меня в интернат закинули»), о высшем образовании («мне страшно уезжать в общагу, но я не уверен, что они оплатят мне ещё и квартиру»), о рабочих коммунах («ты представляешь себе один душ на четверых? Я – нет, и не хочу»), а потом отключился, сославшись на звонок его девушки. О ней он не распространялся, но упомянул, что не планирует уезжать вдвоём. Марина трепала его кудрявые волосы, варила кофе перед экзаменами и заваливалась по вечерам с пиццей. Фантазёр всегда отвечал на её звонки и всегда открывал дверь на её стук, часами рубился с ней в онлайн-игры и до хрипоты обсуждал видеоблоггеров.       В ноябре, в самое мерзкое время года, я устроилсь посудомойщицей в мелкую пиццерию. Приемлимые оранжевые стены и пафосные аквариумы в зале – это одна сторона медали, а плесневеющая плитка возле раковин – вторая. Я три тысячи раз прокляла маленьких детей, подростков, сидящих над одним пирожным так долго, что крем намертво присыхает к тарелке, мою напарницу с безумными глазами и орущую дешёвую музыку от менеджера «чтоб было веселее». У моей напарницы руки были в шрамах, как в тигриных полосах, она не разговаривала и за два месяца трижды сменила цвет волос. Под конец своего персонального ада мы пошли выпить, и я выяснила, что её восхитительно клинит от весёлого балагура до молчаливой перепуганной девочки, а на психиатра денег нет и никогда, вероятно, не будет. Я не знаю, как она не зарезала кого-нибудь осколком тарелки, и рада, что вежливое молчание оказалось стратегией, которая спасла мне жизнь.       Я неслась к вокзалу, от счастья орала водителю маршрутки название своей остановки и трясущимися руками отдавала деньги кассиру, а потом сжимала билет и отправляла Марине селфи из невзрачного общественного туалета. Естественно, картинка получилась размытой, поэтому я позвонила и выговорила внятно даты своей поездки. Сквозь дождь я шла домой, смеясь в трубку своей Марине, я зашла в квартиру в промокших сапогах и с промокшими волосами, скинула звонок, обещая выбраться в скайп через полчаса. Родителям я ничего не говорила до последнего, а в день Х позвонила уже из отъезжающего поезда. Отец скинул мне денег и, кажется, слегка мной гордился.       Хладовск для меня начинался с местной шаурмы и с пропитых рыночных торговок. И с Марины. Обнимая ее, у меня запершило в горле от запаха ее духов, но я прижала ее к себе сильнее и ткнулась губами в тонкий синтетический шарфик. Она дрожала в тонкой куртке и шептала на ухо, как она рада меня видеть, и как она ненавидит мой рюкзак за то, что вынуждена тянуться к моей шее. Она повела меня в дом своих родителей (сама она жила в интернате, как и Фантазёр). В её квартире пахло сигаретами и типографской краской. В коридоре стояли банки с какой-то краской, на кухне толстым слоем лежала пыль, в гостиной два шкафа было отведено под настольные игры. В ее комнате стены были обклеены плакатами и ее рисунками акварелью. В коридоре зеркало, возле которого в беспорядке лежали ее и мамины вещи. Позже я врала родителям, что Марина показала мне город, но на самом деле, мы два дня пролежали на кровати, болтая обо всём на свете, выбираясь по вечерам за готовой едой в пределах ближайшего квартала. Марина захватывала еды для нас и мамы. Её мама красиво одевалась, много работала и дважды в неделю собирала настольщиков – по средам взрослых, по субботам детских. Ради моего приезда мы отметили Новый год на три дня раньше, чем нужно.       Мы лежали в кровати на синих простынях в темноте, смотрели на переливающиеся гирлянды. Она рассказывала про их эксцентричного директора и его показной семинар о праве женщин на аборты в средней школе. Она положила свою руку мне под шею, я держала ее пальцы в своих, вторую руку она закинула себе под голову. Я не думала о её словах, я смотрела на её пальцы (они были длиннее моих), на ногти со слегка неровной формой, на прозрачные уголки кожи возле ногтей (я всегда их съедала) и поцеловала линии на её руке. Она замолчала. Я спустилась ниже и прикоснулась губами к обрамлённой венами ложбинке на её кисти. По моему телу расходился жар. Она слегка повернула кисть, и я обхватила губами выступающую косточку и провела по ней языком. Она подтолкнула меня к себе и поцеловала в губы. Её улыбку перед этим поцелуем я вспоминала ещё очень долго.       Сейчас эти воспоминания вызывали рой приятных мурашек, я мечтала о встрече с Мариной сегодня, после того, как мы забросим вещи. Тогда Хладовск был для меня царством вечерних огней и невероятно красивых подсветок у мостов. Позже стал моим персональным «Сладким королевством» - я перепробовала десяток видов сладостей с местной кондитерской фабрике, благодаря посылкам подруги. Затем мы встретились ещё раз, когда я подавала оригиналы документов, летом. Тогда мы провели дни, тусуясь с её друзьями – среди прочего, завалилилсь в реформаторскую церковь, где играли в настольные игры под ненавязчивый трёп религиозного активиста о мероприятиях, которые проводят их священнослужители. Сегодня она не могла меня встретить из-за того, что её занятия в школе уже начались.       По мере того, как я отдалялась от площади, кварталы становились всё неопрятнее. Поначалу улицы ещё цеплялись за каки-то стандарты – фасады были повреждены только кое-где и затмевались вывесками парикмахерских и супермаркетов. По моему плащу, по моей сумке и по рюкзаку бил дождь. Фонари на бульваре медленно раскалялись от бледно-оранжевого до щемяще-жёлтого. Я перешла мост и оказалась в интересующем меня районе города. Здесь я буду проезжать каждый день на лекции. Каждые 10 минут по улицам сновали студенты, с сумками, группами, из общаг и в общаги, с кульками, звенящими пивом, с септумами и рука об руку. Ветер ерошил рекламу на досках объявлений у подъездов, сгущал синеву неба и подгонял мамочек с колясками. Вода сливалась в журчащие потоки, стремившиеся к реке. Периодически разносились раскаты грома. Я начинала посматривать по сторонам в поисках места, где можно будет поужинать. Поднимался ветер. Через несколько кварталов я замерла, сверяясь с картой. На тот момент я оказалась в типичном советском пересечении дворов. Почему-то здесь панельные двятиэтажки чередовались с совсем низкими домами, даже как-то благоустроенными. Недалеко от меня сверкали стекловатой ржавеющие трубы. Судя по траекториям бегущих ровесников, прикрывающихся сумками и пакетами от дождя, где-то неподалеку должны быть общаги. Карта показывала что-то невразумительное.       Я окликнула какую-то девочку на скейте. Она остановилась и вытащила жёлтый наушник и машинально откинула чёлку. У неё были светло-голубые волосы, браслеты на её запястьях покрылись капельками грязи, когда она резко подкинула доску, чтобы придержать её рукой. От неё пахло вишнёвой жвачкой. Классическая картина, прям из тамблера. Мне даже захотелось сделать селфи, выложить в инстаграм, а потом опубликовать в качестве иконы-201X, а потом умереть от осознания, что этот образ старше моих родителей. В общем, она вывела меня к нужному подъезду, и спасибо ей за это. Уже под козырьком она предложила мне сигарету. Она оперлась на мокрую стену – её кажется совсем не смущал ни дождь, ни холод. Её волосы не намокли, на руках не было капель воды, и что даже удивительнее – подкурила она с первого раза. Вот после этого где-то в животе расползлся густой страх. Она даже не удосужилась сделать вид, что прикрывается от ветра. Я глянула на дверь подъезда и начала вытирать сенсор, чтобы набрать номер хозяйки. Сенсор не вытирался – футболка неудачная. Я не смотрела на свою собеседницу, хотя потом об этом изрядно пожалела – мне не хватало доказательств, чтобы убедить саму себя, что она правда была не от мира сего. Номер мокрыми пальцами не набирался. Девочка понимающе усмехнулась:       - Меня Арчи зовут, - сказала она. – Номер запишешь?       Я наконец справилась с экраном и торопливо записала её номер. Домофон зазвенел, и меня впустил в подъезд какой-то тучный мужчина с мешком покупок. Я пробормотала что-то на прощание, не оглядываясь на девушку, и взлетела по первому лестничному пролёту. Я поправила лямки рюкзака и слегка уняла разбежавшееся сердце. Я позвонила хозяйке и поднялась к ней на четвертый этаж. От лестничной клетки насходились два коридора, на двери блестели жёлтые цифры «34», я дёрнула за ручку и заглянула в коридор. Тётя Валя была уже там и усердно оттирала какое-то пятно с вытяжки. Для исполнения этого квеста ей пришлось залезть на табуретку и встать на цыпочки. Погода и возраст заставили её укутаться в шерстяной свитер и тяжёлую юбку, но ноги остались в тонких ярко-жёлтых носочках. Я поставила сумку на пол и скинула рюкзак. Она закончила, подула на интересующее место для верности, бросила тряпку на стол через полкухни и спустилась со своего постамента.       - Здравствуйте, Лоран, - сказала она с порога кухни.       Я приветственно помахала рукой. Мне хотелось соответстовать стереотипу подростка.       - Снимай куртку, - она приветственно указала на крючки возле двери. Я кивнула, стягивая с себя влажную подкладку рукавов. – Ты приехала сюда учиться?       Я перевесила её пальто и яркий жёлто-зелёный зонт на крайние крючки, чтобы наши вещи не соприкасались, и ответила утвердительно. Над крючками на полке весело поблёскивал огоньками роутер, на нём большими буквами был написан пароль – жизнь резко показалась куда более приятной. Я потянулась за кошельком, но хозяйка прервала меня вопросом, не хочу ли я чай. Я снова испугалась. Для меня это было слишом непривычным – кому хочется общаться с другим человеком лишний раз? Я громко дёрнула молнию рюкзака, не глядя на неё. Я всё ещё была под впечатлением от странной Арчи, укрощающей стихии, и лишней беседы с сомнительным взрослым мне не хотелось.       - Нет, извините, я бы хотела поскорее рассчитаться, бросить вещи и двинуть на встречу с подругой, - я сжимала в руке кошелёк и документы и смотрела на неё.       - Хорошо, тогда проходи на кухню, подпишем договор, и я пройдусь к празднику пешком, - в пустоту сказала женщина. Зазвонил телефон, Марина сказала, что уже едет ко мне, её подвезёт учитель. – А вы с подругой пойдёте пускать кораблики? Или уже слишком выросли для такой забавы?       Марина упоминала про эту традицию – у кого салют на главной площади, а тут массовое пускание бумажных корабликов в залив со свечками на бортах. Какое-то чисто восточное погребение – без влияния соседей не обошлось. Но мероприятие и правда массовое, и даже местные коммьюнити в соц.сетях традиционно постят очередные инструкции по созданию и декорированию корабликов. В прошлом году меня поразил трёхпалубный пенопластовый монстр с личным маленьким двигателем и красивой системой парусов на разных мачтах.       – Я не готовилась, и кораблики делать не умею. А подруга наверняка сделала.       Женщина покивала. Формальности были улажены, и она покинула помещение. Только когда я закрыла дверь, я почувствовала себя в безопасности. Я включила свет во всех комнатах и прошлась по вверенной мне территории. В комнате был диван, который я сразу разложила, древний советский раскладной стол, стойка с цветами и шкаф, в который запихнули гладильную доску и сушилку. Возле цветов стоял пухлый конвертик, куда предыдущие жильцы скидывали свои записочки. Это было странно. Я ещё понимаю, когда такие листики оставляют в ресторанах или пишут на стенах, но здесь-то это зачем. Я просмотрела часть листочков. «Катя + Андрей = любовь», «22.07.2013 Черновцы, Вован и Ко», «Всем любви, котики», нарисованная лиса и дата 12.12.2015, адрес группы ВК, «Тут был ЖаРкИй Новый год с Валюшей и Настенькой», «Keep calm и ешь пиццу в Буфете». Всего их было около сотни за 3 года. Удивительный город, правда. Или хозяйка так подбирает контингент?       Глянув на карту ещё раз, я переоделась и вышла к дороге встречать Марину. Зонт я не взяла. По дороге обнаружила две общаги, оттуда выходили ребята с корабликами. Хоть эти прикуривающие, как и положено в такую погоду, матерились и прикрывали сигареты руками. Интересно, Арчи будет пускать кораблик? А если да, то откуда? Вот уж у кого не будет проблем с поджиганием свечки.       Я пришла как раз вовремя, чтобы увидеть, как преподаватель Марины аккуратно заехал на парковочное место. Она выбралась из машины, поблагодарив Виктора Владимировича (ввиду того, что все вечно путали его имя и отчество, между собой его называли ВВ), и кинулась мне на шею. Он благодушно на нас посмотрел (ему самому было лет 30, ещё помнит себя в нашем возрасте) и обстоятельно и вновь аккуратно уехал прочь. Это тоже меня удивило – будто её не незнакомый человек привёз, а близкий родственник или там друг семьи – поэтому и обратила внимание, несмотря на шелест бабочек в животе. Я прижималась к своей родной девочке, проклиная её рюкзак, под который пришлось засовывать руки, и проводив машину взглядом, успокоилась и уткнулась в неё. Она крепко обнимала меня и слегка подпрыгивала на месте. Эта её привычка казалась мне очень милой. Она вообще двигалась больше, чем я. Помню, что когда мы встретились летом, она делилась своими мыслями, расхаживая передо мной, жестикулируя, потом покачивалась на носочках, и только когда я привлекла её к себе, замерла на месте.       Мы взялись за руки и пошли к дому.       Душелов. Блог. Запись от 01.09.2016.       «Эта фотография была настолько пронзительной, что мне захотелось приобрести такой же рисунок. Умелая рука художника смогла бы сочетанием широких и узких мазков добиться более зрелищного эффекта дождя, и их объятие стало бы ещё более живым. Следующий кадр – где они идут, взявшись за руки, и девочка пониже с красным рюкзаком за плечами что-то щебечет своей спутнице – был не менее хорош. Но его бы я предпочёл видеть на развороте в юрийной манге. Выражения лиц реальных людей иногда показывают больше, чем нужно – здесь же достаточно было бы упрощённой пары «серьёзной верхней» и «очарованной нижней».       Безусловно они пополнят мою «Шкатулку». В черновике моего завещания указано, что пароль от неё следует передать только моему редактору, равно как и пароль для доступа к моему закрытому блогу. Впоследствии он сможет опубликовать их, но честно говоря, я опасаюсь, что это навсегда уничтожит мою репутацию. Невозможное количества волшебства, свидетелем которого я был, превратит меня из «дорожного волка» в подростка с фиолетовыми широко распахнутыми глазами Бэмби. Я стану очередным выдумщиком, мои тексты позже исковеркают и перепишут любители теорий заговоров, через пять лет в очередной бредовой книге о вторжении на землю инопланетян меня назовут очевидцем, а циничные паблики (один из таких я, кстати, модерирую, а ещё один рекламирую – смотрите здесь) сделают из меня очередной экспонат в музее деградата.       Возможно, всё сложится иначе. Мои тексты растащат любители Макса Фрая, по указанным городам пройдёт паломничество очарованных и радостных дикарей, меня поставят на пьедестал в трущобах, по мотивам моих текстов будут писать фолковую музыку и стихи, а учителя будут отбирать электронные книги с моими произведениями у зазевавшихся школьников.       Хладовск, видимо, станет для меня страницей истории, которую я не смогу рассказать вам полностью, но вот с какой добычей я пришёл сегодня. Въехав в центр в районе 12, я пообщался с ребятами на заправке и выяснил, что попал на День города – 4 века назад сюда явились беженцы из воюющих губерний и основали мирное поселение. Позже, в начале 20 века город стал промышленным и занимался удобрениями на благо великой страны. Приветливые водители и бородатый бариста посоветовали мне попробовать местную выпечку и зайти в аутентичный подземный ресторан, посетить большое арт-пространство «Механизмы», заглянуть в литературный музей при политехе, пройтись по историческому центру. С душой воспроизвели интернет-путеводители и согласились на селфи.       День города здесь проходит вдоль всей набережной. Сцену для приветственных речей и местных артистов ставят на утёсе в центре города, но главное – отправка флота бумажных кораблей с речного и океанского берегов – происходит в каждом микрорайоне. Всего площадок для этого ритуала около 20. Вдоль реки мэрия запускает квадрокоптеры и ведёт прямую трансляцию на канале. В спортбарах её тоже крутят и сегодня вечером, уплетая острые крылышки, я смотрел её именно оттуда. Подготовка идёт масштабная, но конкурсы на лучший кораблик администрацией города не проводятся, только какие-то локальные ивенты в интернете и школах.       На каждый кораблик ставят свечу или светодиод, или что-то, что может гореть и создавать атмосферу. Используются и фосфорные звёздочки, и маленькие фонари, продумываются конструкции, защищающие огонёк свечи – в общем, всё довольно серьёзно. Затея возможна из-за отсутствия хоть каких-то адекватных порогов. Некоторые кораблики погибают на неровностях, кого-то сносит к берегу, но большая часть конструкций успевает доплыть до восточной окраины города и выйти в большое плавание.       Большая часть города находится на возвышении относительно океана, и пляж, доступный для посещения в пределах обитаемой территории, всего один. На север и юг расходятся базы отдыха с широкими длинными пляжами, но здесь даже летом температура удручающая (не больше 25 градусов тепла), так что это развлечение для местных.       Я советую посетить этот город автостопщикам, двигающимся с севера Росси в Китай и крайне рекомендую «покорителям Москвы». Также, если вы ищете благодарную аудиторию для социальной иницативы, разместите здесь филиал – он будет приносить стабильный доход. Я традиционно заглянул в библиотеку (зачем это делать смотрите здесь) и обнаружил, что мэрия поддерживает больше пятидесяти студенческих и школьных инициатив, среди которых театр, клуб настольных игр, фестиваль реконструкторов, частная школа с новомодным преподаванием (её попечительский совет и список самых богатых людей города практически идентичен), клуб уфологов и некое общество психологов «Гармония». «Гармония» проводит обязательное психологическое консультирование школьников раз в год, тренинги личностного роста и держит центр для людей, попавших в кризисные ситуации. И это помимо очевидного телефона доверия и социальной работы. Церковь «Возрождение», опутывающая Россию, также поддерживает «Гармонию», а их местные руководители учились в одном университете.       Также я поинтересовался, что происходит с демографией. Хладовский Государственный Университет им. В.И.Каразина обучает треть всех студентов города, а всего прослойка горожан от 16 до 23 лет составляет почти пятую часть населения против обычного показателя в одну десятую. Иными словами их тут очень много, студенты практически повсюду.       И успел поговорить с очаровательным программистом Вячеславом в очках и свитере, пьющим смузи с зёрнами киноа в коворкинге. По его словам, почти в каждой витрине висит объявление о поиске сотрудников с почасовой оплатой, а самым молодым специалистом IT-сферы в области является 15-летний подросток, работающий из дома. Также в городе действует интернет-клуб, позиционирующий себя как тренировочный киберзал для командных соревновательных игр. Попасть туда без команды невозможно и ходят они туда по расписанию. Слава рассказал, что хозяин этого заведения – его университетский товарищ, и что он регулярно выступает на родительских собраниях и отвечает на гневные письма родителей на своей странице в социальной сети, прикладываю скриншот.       Завтра я продолжу свой поиск интересных локаций и пройдусь по посоветованным мне местам. Ждите колонку на %сайт интернет-путеводителя%».       Церемония стоила того, однозначно. Зрелище уходящих вдаль мельтешащих огоньков завораживало. Ради того, чтобы я однозначно уловила масштаб события, Марина отвезла меня к побережью. Холодный и серый песок был больше похож на лунную пыль. Маяк с включёнными красными огнями слева от нас и вдали от берега перекрывался светом софитов, установленных день специально по случаю дня города. На спуске по краям дороги стояли лотки с кофе и едой. Сцену здесь не установили, это было ни к чему, но освещения подогнали действительно очень много. В обычные дни этот спуск, видимо, никак не освещён, да и пляж выглядел довольно заброшенным. Все достижения цивилизации – рестораны, прокат шезлонгов и прочие пляжные сервисы, сейчас уже закрытые – располагались возле автомобильной дороги. Обычно люди ставили машины на стоянку, специально под это предназначенное огромное плато на крутом утёсе, и шли к этому спуску мимо ряда контейнеров и вывесок около километра. Сейчас на спуске продавали глинтвейн и душистые булочки с корицей, и жареное мясо, и постоянно гудели кофеварки. Люди заходили на пирс и отправляли свои корабли. Было очень много детей, жаль, что тут негде было поставить детские аттракционы, хотя, наверное, тогда они передрались бы.       Зрелище вот-вот должно было начаться – волна огоньков уже виднелась. Корабли, выпущенные всем городом – огромный поток чужих надежд и чужих стараний – завораживали. Люди на берегу выстроились в очередь, разделив пирс надвое – одни подходили к краю, другие уходили, будто это странная станция метро, Марина потянула меня за руку в поток людей. Лёгкие кораблики сносило к берегу, но энтузиасты, стоявшие по пояс в воде передавали их на пирс, чтобы хотя бы здесь ничей кораблик не остановился. Подростки впереди нас держали смартфоны и смотрели на сияние огоньков сквозь камеру. Взрослые позади ворчали, что на пирсе до сих пор нет перил и просили своё чадо не вырывать ладошку, а потом взяли ребёнка на руки.       Тысячи выдуманных пиратов, десяток летучих голландцев, пара сотен моряков, пахнущих ромом и географическими открытиями заполняли палубы бумажного флота Хладовска, я буквально видела, как горящие детские глаза множат живые сущности на палубах.       Я думаю, что когда маленький Денис погиб, его душа тоже встала за штурвал и повела свой новый бумажный дом куда-то, где нет места слезам.