Похороны

Не смотри на меня так, Десятый, не смотри. Не смотри так, как будто ты видишь то, что скрывается за обычной приветливой улыбкой. Только для тебя улыбаюсь так — искренне. Даже сейчас искренне. Только для тебя я вообще улыбаюсь. Не важно, что сердце у меня рвется и болит, я все равно буду улыбаться. И только тебе. Оно на самом деле не болит. Наверное, просто иллюзионисты развлекаются. Отвернись, не смотри. Ты стоишь напротив. Ты справа, а я слева. Где сердце уже не бьется. Ты на коленях, в молитве и слезах. Я высокий, с прямой спиной и сжатыми кулаками. Я не плачу, черт подери вас всех вместе взятых. Я никогда не плачу. По-настоящему. Я ведь рад, правда? Мой желудок больше не будет вылезать через горло при одном только виде моей сумасшедшей сестры. Я счастлив. Я свободен. Она такая бледная. Такая тонкая. И мне совсем не страшная. И никому из нас не нужны очки. И эти лилии совсем не для нее. Для нее только калы. Олицетворяют смерть, как и мой ядовитый скорпион. Видишь, Десятый, сестра на самом деле прекрасна. Ты встаешь, а крышка гроба закрывается с противным хрустом. На мгновение мне даже кажется, что под ней жутким отблеском сверкнули открывшиеся глаза самого главного кошмара в моей жизни. И это не дерево чуть разбухло от осенней сырости и скрипит и хрустит. Это придавило ядовитые пальчики моей милой сестрицы. Чушь. Чушь какая. Обойти могилу и встать рядом с остальными. Мне не страшно и не больно. Совсем нет. Десятый, ты ведь простишь, если я вцеплюсь в твою руку? Я не сильно. Я случайно. Это я просто промахнулся мимо кармана и зажигалки. Курить хочется так, будто я пропадал в заточении без сигарет месяца два. А может и три. А минуты тянутся так медленно. Гроб опускается в яму, как в замедленной съемке. Почти театральный эффект. Кажется, сейчас должно произойти что-то грандиозное. Я помню, лет в десять-одиннадцать, Бьянки ужасно любила все эти фильм с псевдотрагичным концом. Глупости. Сейчас должен появиться красавец на вороном коне и закричать: "Не смейте. Моя любовь жива". И хэппи-энд. Но мелкие комья земли стучат о крышку, синхронизировано с секундной стрелкой на моих платиновых часах. Гробовщики Вонголы знают свое дело. И я пойду, сестрица, ладно? Прости, я не дождусь, когда заровняют твой холм. Я даже не положу тебе на могилу цветы. Я отдал их тебе лично в руки. Знаешь, мне все еще кажется, что земля вокруг твоей могилы станет ядовитой. Будет обидно, если цветы утонут в твоем яде, правда? А так я хотя бы этого не увижу. Земля под ногами твердая. Здесь еще не копали, только видно разметку. Кто-то уже зарезервировал себе места. Кто-то торопится умереть. А дальше дорожка слишком узкая. И памятники почти стоят друг на друге, а холмики и вовсе превращаются в один большой курган. Черт, наступил. Ходить по могилам — святотатство. Прости, Святая Мария Магдалена, я случайно. Я больше не буду. Десятый, не иди за мной. Тебе в другую сторону. Тебе домой. Десятый, все в порядке. Хочешь, я покричу, порадуюсь и поругаюсь. На что угодно. Ты ведь привык. Хочешь, приведи сюда Ямамото или Рехея. Не важно, что они молчат весь день. Я найду за то наорать. И ты… ты разнимешь нас и улыбнешься. Тепло и легко. Как всегда. И все в порядке. Будет. И есть. Я ведь такой — шумный и несуразный. И мне совсем не больно. Почти. Уже. И не смотри. Не смотри так, будто видишь меня насквозь. Я знаю, что видишь. Я знаю, что выход с кладбища с другой стороны. Я знаю, что все ушли. И ты уходи. Просто. Уходи. Я просто подожду немного здесь. Побуду один. Я буду рад услышать твои затихающие за моей спиной шаги. И шуршание листьев. И почему она умерла осенью? Наверное, потому что осенью все увядает. Сестрица, как жаль, что ты скорпион, а не тюльпан. Ты не распустишься весной. Как жаль. А листья шуршат. Кажется, что вокруг все-все замерло. Даже кладбищенский сторож стал статуей. Или это не он? Не важно. Я просто вернусь к могиле. Все ушли, и мне теперь можно. Я просто упаду, наконец, на колени и обниму этот чертов камень. Прости, Святая Мария Магдалена, я сейчас топчусь по свежей могиле, но по-другому я не могу. И не мог. Когда никто не видит, проще. И просто не услышать шагов за спиной. Просто ничего не почувствовать. И плакать тоже просто. А тихий шепот можно не услышать. Сделать вид, что ничего нет. Я ведь сильный. Не смотри, Десятый. Не смотри, как я превращаюсь в ничтожество. Не говори мне ничего. Слова лживы. Не касайся меня. Не становись на колени за мной, не обнимай и не сплетай свои пальцы с моими, судорожно сжимающими гранит. Не убирай рук. Пожалуйста.