Вместе в темноте

Это страх. Нет. Это ужас, струящийся по венам Клинта, и это заставляет его дрожать, трястись, и все приходило в норму, снова закручивалось и- пули… — Эй, старичок, тише, всё хорошо, всё хорошо… Всё меняется, размытые углы становятся четче. Клинт моргает, и из его легких вырывается ужасный, режущий слух вздох. — П-Пьетро? — хрипит он. — Пьетро? — Здесь. Теплая, знакомая, грубоватая ладонь сжимает его собственную, и это Пьетро, слава Богу, с ним все в порядке, он жив, Пьетро жив… Клинт снова моргает и теперь понимает, что он в спальне. Здесь темно, а Пьетро лежит рядом с ним, облокачиваясь на локоть, и его внимание полностью поглощено Клинтом. — Твою ж, Господи, — задушено говорит Клинт, падая обратно на подушки. Облегчение и смущение затапливают его. Рука Пьетро перемещается на тяжело вздымающуюся грудь Клинта в теплом, утешительном объятии. — Полегче сейчас, — бормочет он немного хриплым ото сна голосом. — Дыши. — Дышу. — Лучше дыши. У Клинта с хрипом вылетает слабый смешок, и он нервно делает глубокий вдох, его грудь двигается под рукой Пьетро. — Вот так. Давай еще раз. Медленнее. Не торопись. Так продолжалось некоторое время в интимной обстановке их комнаты, и постепенно учащенное сердцебиение Клинта приходит в норму, тело расслабляется, а Пьетро медленно и успокаивающе рисует круги на его груди. — Хочешь поговорить об этом? — спрашивает Пьетро, его темные глаза до сих пор пристально изучают его лицо. Клинт берет Пьетро за руку и сжимает её в своей. — Просто кошмар. — Ага. О чём? — О тебе. Пьетро не напрягается, не закрывается от него, он просто наклоняет голову, и на лицо ложится тень. — Заковия? — Да, в основном она. И спрашивать действительно не нужно, что именно, из произошедшего там. Это все ещё преследует Клинта, удушающее чувство, рана, которая все ещё не зажила. — Все хорошо, Клинт, — бормочет Пьетро и ложится, чтобы поцеловать его. Это старая тема для разговора, давний кошмар, они обсуждали это много, много раз. Клинт расслабляется под теплотой веса тела Пьетро и зарывается лицом в его плечо. — От меня так просто не избавиться. — Да уж, я заметил, — шепчет Клинт, любовь теплится под его ключицей, заставляя дрожать. — Давай-ка, поцелуй меня еще раз. Они целуются не спеша, лениво, так по-родному; просто наслаждаясь близостью и позволяя кошмару затеряться в памяти. Пьетро держит Клинта за бедро, притягивая его ближе, так, что между их телами нет и дюйма свободного пространства. Только кожа к коже, сердца бьются напротив друг друга, тук-тук тук-тук тук-тук, и существуют только они. — Всё ещё удивлен, что ты назвал своего сына моим именем, — усмехается Пьетро в губы Клинта. — Да ладно, это всего лишь второе имя… Пьетро радостно хихикает и это самый потрясающий хрипловатый звук. — Ты сентиментален. Это прекрасно. — Да-да, продолжай, я просто не буду обращать внимание. — Ну как же, старичок. — О, ну брось, когда ты прекратишь называть меня так? Серьезно, переходи на прозвище получше, потому что это? Оно действительно… — Старое? Ты это имел в виду? — Я очень близок к тому, чтобы пинком выкинуть тебя с кровати. Пьетро снова целует его. Безмолвный смех клокочет у него в груди. — Что, шуток не понимаешь? Я не серьезно, прости. Он наклоняет голову, выражение лица смягчается, становится невероятно ласковым, отчего Клинт с трудом дышит. — Ты любовь всей моей жизни, — мурлычет Пьетро, крепко хватает мужчину за подбородок и опять целует, а Клинт отвечает в водовороте желания, любви и облегчения. — Го-Господи, пацан… — выдыхает в его губы Клинт и чувствует в ответ усмешку. — Хм-м. Неплохо, да? Клинт мягко поглаживает его щеку. — Ты еще тот разнеженный придурок, знаешь об этом? — задыхаясь, спрашивает он с невероятной любовью, счастливый. Ночной кошмар окончательно рассеевается по углам комнаты. — И ничего в ответ на мое признание в любви? Очень грубо. — Ах да, да, я тоже люблю тебя. Проклятье моего существования и любовь всей моей жизни. И это ведь ты, так что да, совсем неплохо. — М-м-м, — Пьетро прижимается носом к шее Клинта. — Ну что, поспим? Ты выглядишь очень уставшим. — Согласен. Можно мы просто пропустим завтрашний день? Завтра, вероятно, будет отстойным. — Не пойдет. Мы должны будем поехать в башню, так что да, отстой. Клинт фыркает и зарывается пальцами в седые волосы Пьетро. — Ага. И никаких разборок со Старком. — Скучно. Не могу ничего обещать. — Угу. Да ладно. Они растягиваются на кровати. Пьетро обвивается вокруг Клинта, их переплетенные руки лежат на его груди, а лицо прижато к шее. — Спи, — шепчет он на ухо мужчине. — Я буду тут. Клинт расслабляется, дышит глубже, удовлетворенный. — Правда? — Правда. — Хорошо.