Бесценный

      Мрачный сибирский край встречает нас ледяным ветром и чужим хмурым небом. Морозный воздух пробирает до костей, подозрительная тишина нагнетает.       Этот день может стать последним. Мы либо уцелеем, либо погибнем оба. Если после боя останется один из нас, он просто не выживет.       На сердце Баки неподъёмным грузом лежит камень безмерной вины, и справиться с такой ношей в одиночку он не сможет. Если меня убьют, она станет его судьёй и палачом – уничтожит медленно, но верно. И мне одному нет смысла выживать. Я не смогу потерять его ещё раз. Даже не хочу пытаться представить себе такое. Просто знаю – это раздавит меня, как беспомощную, опустошённую, жалкую тварь.       Мы оба понимали, на что идём, спускаясь в заброшенный бункер – истребить тайный отряд суперкиллеров или погибнуть вместе с ними, но не позволить их стае ворваться в мир. Третьего не дано.       И всё-таки драться пришлось не с ними. Здесь, в обледенелом глубоком бункере нас поджидало эхо давнего прошлого, где мой друг, самый сильный и добрый парень, которого я знал, был одним из самых опасных и яростных убийц на планете. Не по своей воле.       Не знаю, существует ли нечто более мерзкое и циничное, чем намеренное разрушение чужой души, превращение человека в чудовище. Ему заживо плавили мозг, перечёркивая личность, стирали всё, что могло позволить ему осознавать себя. Навязывали ненависть, жестокость, цинизм, жажду убийства. Его выворачивали наизнанку, уничтожали в нём всё настоящее, но сжечь дотла его душу так и не смогли. Теперь она в кровавых ранах за бессознательно отобранные жизни, а сам он, едва уцелевший в войне с самим собой, готов умереть в бою с отрядом усовершенствованных киллеров. Его выбор – как искупление. Для всех ли?

------

      Всё вышло ещё хуже, чем мы предполагали, добираясь сюда. Лучше бы мы погибли, сражаясь с группой зомбированных сверхмощных убийц, чем стали бы биться насмерть против одного из своих.       Конечно, однажды всё равно стало бы известно, что Говард Старк и его жена не погибли в автокатастрофе. Установить имя виновного было бы не так уж трудно. И как объяснить тому, кто увидел своими глазами смерть родителей от руки киллера в чёрной маске, что Зимний Солдат и Баки Барнс – не один и тот же человек? Если первый – машина смерти, запрограммированная ГИДРОЙ на убийство, то второй – его выжившая искалеченная душа, принявшая на себя не свою вину.       Шок у Тони Старка был мощным. Он не мог не пожелать сиюминутной мести. Рвался не просто убить – раздавить того, от чьей руки погибли родители, заставить его ощутить всю тяжесть вины, вынудить его молить о смерти как об избавлении.       Ярость ослепила Старка, он не хотел ничего слышать. Бесполезно было говорить, что все убийства, на которые Зимнего Солдата отправляла ГИДРА, обезличены, поскольку живой робот лишён выбора. Он не чувствует боли, не осознаёт цели. Он – оружие, для него существует только приказ. Любой другой из элитного отряда киллеров мог совершить убийство Старков, и любой из них мог бы сейчас стать жертвой мести. Так вышло, что в тот раз выбор пал именно на сержанта Барнса.       Сегодня нас троих тоже подставили – друг перед другом. Земо просчитал все наши действия. Он сделал нас марионетками в своей многоходовой партии и натравил друг на друга.       Для меня не имело значения, в чём обвиняют Баки. Не было дела до того, что именно против него – факты, домыслы, доказательства, спецслужбы, страны, ООН, да хоть и весь мир – я готов был биться за его истерзанную душу до последнего вздоха. Им пришлось бы порвать меня на куски, но я никогда не позволил бы убить его, пока сам жив.       Я знаю, Баки – мощный боец, способен сражаться даже с бронекостюмом Железного Человека и держаться против его оружия, но у того арсенал слишком велик, особенно огнестрельный. Это неравный бой, а потому нечестный. Так что я буду стоять между ними до конца. А если Старк захочет расстрелять меня в упор – пусть, но жизнь моего друга он получит только через мой труп.       Мы с Баки были заведомо проигравшими в этой битве – Старк жаждал убить, а это всегда развязывает руки. Мы же старались просто остановить его.       Каждый из нас отдал все силы. Когда их уже совсем не осталось, я увидел то, что в один миг перевернуло всё – мой друг, лишённый руки в этом бою, едва живой, помешал Старку добить меня и получил за это удар в лицо бронированной ногой. Этого хватило, чтобы я по-настоящему обезумел. Ещё немного, и я разорвал бы эту жёлто-красную броню голыми руками. Не понадобилось. Сломав его костюм своим щитом, я оставил Железного Человека без оружия.       Мы со Старком оба видели – я был готов убить его. И клянусь, я бы это сделал, если бы он не прекратил сражаться.       Всё было кончено. Я победил. Не потому, что одолел Старка, а потому, что мой друг был жив. Весь окровавленный, с обломком, оставшимся от стальной руки, он был для меня самым дорогим подарком судьбы, отобранным у смерти.       Раздавленный своей болью, Тони Старк решил, что у него всё ещё есть чем задеть меня. Он обезоружен, но у него ещё остаётся своя правда.       – Ты не достоин щита! Мой отец сделал этот щит! – крикнул он мне вслед.       Я даже не обернулся, не задумался ни на секунду. Брошенный щит гулко ударился о бетонный пол подземного бункера и замер. Пусть катится к чёрту весь мир и всё, что в нём есть – обойдусь. Я отвоевал самое бесценное сокровище – искалеченный, залитый кровью, измученный болью собственной души, он единственный, кто способен дать мне силы и смысл жизни. За него разорву любого, откажусь от всего на свете. Для меня нет и не может быть ничего дороже, чем он.