Проигравший платит дважды

- Руслан, зачем тебе деньги? – Дмитрий внимательно изучал выражение лица пасынка. Странные и заметные перемены произошли с этим мальчишкой в последнее время. Глаза стали серьёзнее, что ли. Морщинка между бровями указывала на частые размышления. Парень, похоже, не курит. Сигареты перестали испаряться волшебным образом. - Я нанял себе репетитора по немецкому языку. Мне нужно шесть тысяч. - Это что за золотой репетитор такой? – Дима открыл рот от изумления. - Час стоит семьсот пятьдесят. Это самый лучший репетитор в нашем городе. Дмитрий ушёл в себя, размышляя о целесообразности занятий с самым дорогим репетитором. Зачем это парню? Ему достаточно и простого учителя, который на досуге подтянет его немецкий. Судя по оценке в четверти, у Руслана с этим предметом дела обстоят неплохо. Твёрдая четвёрка. Насколько Митя помнил, учительница перед всей семьёй пела дифирамбы Русиному невесть откуда-то взявшемуся баварскому произношению. - Руслан, ты же знаешь, что в конце месяца мама уже должна родить. Я не могу сейчас так разбрасываться деньгами. - Я всё верну. Обещаю. Дима хмыкнул с сомнением. Вернёт он. С чего? - Я заработаю. Заработает он. Парня ветром качает, соплёй перешибёшь. Он ещё не отошёл от последствий той страшной аварии. - Давай найдём другого репетитора. Объявления почитаем, - попробовал уговорить упрямца Митя. - Я хочу этого, - губы сжались в тонкую полосочку. Глаза подозрительно заблестели. – Пожалуйста. Сегодня уже первое занятие. Мне нужно отдать всю сумму сразу. Дмитрий попытался отгородить себя от умоляющего взгляда. Но глаза цвета летней травы связывали по рукам и ногам, снижая двигательную и психическую активность. Вспомнился бездомный котик из мультика «Шрэк». - Хорошо. – Отказать этому ребёнку не было никакой возможности. Ему же потом эти глаза будут ночью сниться. Дима подошёл к комоду, чтобы достать заначку. В принципе денег и без шести тысяч должно хватить и на роды, и на обустройство детской комнаты. Ирина тянула до последнего, аргументируя отсутствие приданного, коляски и кроватки тем, что заранее всё покупать – плохая примета. Её поддерживала тёща. Ох, уж, эти женщины со своими приметами! Антонина Петровна, как и её дочь, поражала своей непоследовательностью. С одного бока она отметала всякие предрассудки, а с другого – верила вот в такие глупые приметы. - Держи. Отдашь, когда сможешь. – Он протянул тысячные купюры пасынку. - Спасибо. - Дима, конечно, понимал, что Руслан ему благодарен. Но, чтобы на столько? Парень вдруг обнял его и прижался. Пришлось легонько погладить по худенькой мальчишеской спине. - Учись, сынок, - как-то неожиданно вырвалось. – В нашей жизни приходиться пробиваться. Ничего не даётся просто так. - Да, конечно. Довольный Руслан ухромал к себе. Дима вошёл в будущую детскую. Окинул взглядом пустое помещение. И всё же пора сюда поставить необходимое. По срокам неделя остаётся, и у него будет ребёнок. Кстати, смешно то, что они до сих пор не знают, кто же у них будет. На УЗИ сказали, что малыш разворачивается таким образом, как будто не хочет показывать родителям кто он и держит интригу. Вот сюрприз-то будет. Наверное, Диме всё-таки хочется сына. И чтобы он был чем-то похож на этого стойкого и упрямого мальчика, которого он сегодня признал и назвал своим. Оксанка сидела на кухне и подливала Роману чаю. Молодой репетитор зачастил к ним настолько, что оставалось для полного счастья принять его на ночлег. Какой же он милый и симпатичный! И голос музыкальный. А улыбка такая, что хочется тут же улыбнуться в ответ. Руки красивые. Привычка поддёргивать рукава к локтям, открывая изящные запястья, медленно сводит с ума. Отросшая платиновая чёлка спадает на лицо, достаёт до кончика носа. Лёгкий грациозный жест рукой откидывает длинные пряди назад. Одна слишком непослушная прядка возвращается на своё место, прикрывая глаз. Рома убирает её за ухо. Оксанка тихо плывёт по течению, не сопротивляясь пленительной притягательности молодого человека. - Руся, ты где ходишь? Иди к нам, - Рома повернулся в сторону хлопнувшей входной двери. Ну, вот. Принесла же нелёгкая братца. Почему Роман и Руслан в последнее время прямо не разлей вода? - Сейчас. – Руслан прошёл к себе и спрятал деньги в приготовленный конверт. Появился на кухне довольный и сияющий, и сел близко к Ромео. Слишком близко. – Чем угощаете? - Пирожками. Твоими любимыми. Вот откуда Рома знает про Русины любимые пирожки? Оксана поджала губы. - Рома, можно тебя попросить кое о чём? – Руся уже как месяц перешёл с ним на «ты». Ромео это очень нравится. Они сблизились так, что почти читают мысли друг друга. - Конечно, майн тойбхен. Оксанка теряется. Она не знает, что означает выражение, которые прозвучало из уст Ромы. - Мне очень хочется пунша. Того самого. Наверное, вся сердечная боль отразилась на Ромином лице. Руслан невольно напомнил ему о тех вечерах, когда они все втроём проводили время за распитием чудесного напитка. Пунш – это повод собрать семью и посидеть в благословенной тишине, разгадывая думы каждого. Слов не надо. Лишь взмах ресниц, по которому можно всё прочитать. Отчего же Рома не заметил тогда, как хрупко и обманчиво всё? Русина рука ласково коснулась колена, прося прощения за грустные воспоминания. - Давай завтра вечером? Я куплю всё необходимое. - Давай. Если бы не Оксана, Ромео уже бы давно целовал подрагивающие веки, рисовал линию светлых бровей подушечками пальцев и заглядывал в широкие зрачки. Мелодия звонка прервала нечаянную идиллию. - Я открою, - Оксанка быстро прошла к двери. Ромео резко утратил способность дышать, слышать и видеть. На пороге стоял раскрасневший с мороза дядюшка, прямо как Дед Мороз, стряхивая снег с роскошного мехового воротника дорогущего чёрного пальто. - Снег валит, не пройти, - пожаловался Миллер, огибая окаменевшую Оксанку. – Надеюсь, я вовремя? - Да, Михал Михалыч, - Руся нацепил на свою физиономию выражение уверенного в своей вменяемости политического деятеля. – Даже на пять минут раньше. Проходите в мою комнату. А я чай допью. Михал Михалыч потоптался в коридоре. Ромео молчал и отворотил свою красивую морду в сторону, будто они и не родственники даже. Миллер недовольно нахмурился. Сидят, значит. Чаи распивают. Завуч метнул взглядом молнию в сторону перебежчика, с удивлением обнаружил неэффективность данного действия, бросил барским жестом пальто на руки Оксанке и прошёл в комнату, где осенью укладывал на кровать безвольное тело с сотрясёнными мозгами. Оксана повесила доверенную ей ценность на вешалку, пребывая в лёгком шоке от разыгравшейся на её глазах занимательной интермедии, которую она не в силах была разгадать. - Я ненадолго, - Руся как бы невзначай коснулся плеча Ромео. – Сорок пять минут, - и исчез в комнате, прикрыв неплотно дверь. - Вот, - протянул Руслан сразу беленький конверт. – Можете пересчитать. Михал Михалыч взял его из юношеских рук и невольно задержался взглядом на трогательно нежной коже, сквозь которую проступала голубенькая венка. - Думаю, это необязательно, - ответствовал завуч, убирая деньги в карман. – Мы ведь доверяем друг другу? - Надеюсь, что да. Давайте заниматься. Я готов. Руся сел за стол и указал Михал Михалычу на стул. Физик приземлился на предложенное место. А парень – молоток. Держится прекрасно, никаких лишних движений, без суеты, с достоинством. И глаз не отводит. В следующий час завуч открыл для себя потрясающую вещь. Юноша за последнее время значительно пополнил свой словарный запас. Живо отвечал, задавал уточняющие вопросы и отлично справился с диктантом. Миллер вдруг понял, что с удовольствием ведёт беседу на родном языке. Из Руслана ушло стеснение, тихое мямлянье, у него, как говорят преподаватели, открылся рот. Ошибки он воспринимал спокойно, тут же исправлялся и просил двигаться дальше. Завучу было и невдомёк, что парень всё это время без него занимался самостоятельно, терзал учительницу по немецкому и читал немецкую литературу. Михал Михалыч слушал мягкий голосок, испытывая уму непостижимое волнение. Оно расползлось по всему телу и только достигло своего апогея, как пропищал будильник. - Что это? - Это закончилось отведённое нам время. О, чёрт! Завуч готов был раздолбить провинившуюся электронную сволочь о стенку, выдрать провод и все кнопки. - Послезавтра в это же время. Миллер поднялся с неохотой. - А задание будет? Как он мог забыть об этом? Завуч чертыхнулся. - Выучи стихотворение любого классика по своему желанию. Разберём его речевые обороты. Михал Михалыч вышел в коридор и стал медленно одеваться. Чего он ждал? Наверное, приглашения остаться. Но чаем его поить не собирались, белобрысый предатель не узнавал его в упор, всё так же сидел на кухне и любезничал с симпатичной девицей. Миллер вздохнул. Нужно было возвращаться в пустую квартиру, где бесполезно торчала вечным укором огромная кровать. Ромео снова вернётся домой поздно, спросит для приличия, как его дела, и уляжется спать. А он будет лежать как идиот, страдать бессонницей и осознанием собственного паскудства и мерзости, от которого невозможно отмыться. Ведь в том, что произошло, виноват только он один. Михал Михалыч сделал шаг в тамбур и наткнулся на бледного взволнованного мужчину. - Что делать? – заорал ненормальный. - Не знаю, - отшатнулся в сторону завуч. - Оксана! – не обращая внимания на физика, кричал мужик. – Мама рожает! А свободных «Скорых» нет. Прихожая тут же заполнилась жильцами. - Ох, ты Господи, - заметалась Оксанка. – Что же будет? - У меня машина недалеко на стоянке, - нашёлся Михал Михалыч. - Давайте, подъезжайте. А мы маму выведем. Через десять минут завучевский «Фольксваген» нёсся к ближайшему роддому. Рядом с Миллером сидел трясущийся от волнения Дмитрий, на заднем сидении стонала Ирина под сочувствующие голоса своих детей. Ромео оставили ждать бабулю из магазина, чтобы огорошить радостной новостью. Ходить по торговым площадям Антонина могла часами. В приёмном покое Ирину оформили быстро и, усадив на каталку, тут же и увезли. По этажу забегали медсёстры, потом врачи, и все разом исчезли в родзале. Завуч вместе с семейством сидел в ожидании развязки. Ждать пришлось недолго. Примерно через полчаса вышел дежурный врач. - У вас сын, - обратился он к Михаилу. - Э-э-э… - Это я отец! – подскочил Дмитрий. - Поздравляю. Роды были стремительными, но всё прошло благополучно. Осложнений нет. Завтра можете передать всё необходимое. Езжайте домой. Михал Михалыч отвёз счастливую семейку обратно. - Спасибо вам! – Дима протянул руку спасителю. – Кстати, Дмитрий. - Михаил. - Пойдёмте к нам. Выпьем за здоровье моего сына. Грех было отказываться от такого заманчивого предложения. И опять же, в свои пустые хоромы не тянуло. Через час мужчины уже пили на брудершафт и вели душевные разговоры, выбирая имя новорождённому мальчику. Альфреды и Грегори чередовались с Василиями и Ванями. - Ничего вы не понимаете, - тихо сказал счастливый Руся, млея между сидящими по его бокам телами Ромы и Михал Михалыча. – Братика будут звать Мишей. - Это почему? – все враз повернули головы в его сторону. - Потому, что я так хочу.