Bonded Marks

Это случилось посреди ночи. Жгучая боль перерезала его запястья. Схватившись за руку, Хиде увидел, что кожа не была повреждена, не текла кровь, но вдоль тыльной стороны его предплечья появились ярко-выраженные красные следы. И они не исчезали. Полосы продолжали образовываться, и слезы блеснули в глазах парня. Он схватил одеяло, чтобы стиснуть его зубами – нельзя кричать, иначе он разбудит родителей. Он взглянул на время – час ночи. Совсем скоро у него выдалась возможность отдохнуть, так как отметины перестали появляться. В подобном паническом состоянии Хиде не сразу осознал, что происходит, и только сейчас он смог понять – его родственная душа резала себя. Не теряя ни секунды, он схватил ручку со стола. Он знал, что ему не стоит делать подобное. Это было табу: писать своему соулмейту прежде, чем вы встретитесь в первый раз. То было какой-то легендой о бегущем времени, которое впоследствии приведет лишь к боли и страданиям. По правде говоря, Хиде никогда не нравилось это правило. «К черту. Он или она страдает сейчас. Единственное, что я могу сделать, – это дать им* поговорить с кем-нибудь». С такими мыслями он написал свое первое сообщение: – Ты в порядке? Разумеется, он знал, что они не в порядке, но что еще он мог сказать? «Все будет хорошо»? Ну да, конечно, откуда ему знать, через что им приходится проходить и правда все будет хорошо или же нет? Все, что он действительно понимал: резать себя – это наименьшее из его тревог. К счастью, это не обострилось до настоящей попытки лишить себя жизни. «Я здесь, ты можешь поговорить со мной»? На самом деле, ему всё же следовало написать это взамен… – Я в порядке. «Ну да, конечно». Почти что смешно. – Прости, это был глупый вопрос. Просто знай, что, если тебе нужно поговорить с кем-нибудь, я здесь, хорошо? Хиде ждал несколько минут, постукивая ручкой по ноге, но, когда ответа не последовало, в сердцах швырнул ее обратно на стол и вновь улегся на кровать. К счастью, пока они знают, что кто-то существует для них, они не будут причинять вред самим себе. По крайней мере, в течение оставшейся ночи. Неустанно проверяя надписи на своей руке, он не нашел ничего нового. Это заставило парня задуматься о том, что, возможно, они попросту легли спать. Ему было интересно, как выглядит человек, с которым он связан судьбой. Элементарно, какого он пола? Какой у него внутренний мир? Он определенно не хотел обременять других людей, ведь сказал, что с ним все хорошо, хотя это было вовсе не так. Но, быть может, все и было в порядке, кто знает. Однако Хиде чувствовал, что это определенно не тот случай. Около двух часов ночи Нагачика вновь стал проваливаться в сон. Он проверил свою руку в последний раз, прежде чем заснуть. Вот только сейчас на ней появилось уже новое слово: – Спасибо.

***

В течение следующих нескольких недель Хиде узнал больше о своем соулмейте. Его звали Канеки Кен, и он был чертовым умником. Хиде это нравилось. Быстро выцарапанные на теле слова показывали, с каким энтузиазмом Канеки рассуждал о книгах и чтении в целом. Хиде был счастлив получать сообщения от Кена и всегда отвечал практически моментально, как только замечал их. Это стало привычкой: часто проверять свою руку. Когда бывало особенно скучно, все, что он делал – это прожигал ее взглядом. Досадным было то, что ему приходилось стирать эти сообщения каждый раз, в то время как парню хотелось перечитывать их снова и снова. Но, даже несмотря на это, Хиде был доволен. Никаких следов больше не появлялось. Это, конечно, не означало, что Канеки стало лучше, но по крайней мере он не резал себя. И на данный момент Хиде был счастлив. Разумеется, ему хотелось бы встретить Кена, ведь если он также писал на японском, то, быть может, и жил в Японии. Возможно, даже в самом Токио. Хиде был доволен ровно до того дня, пока одно сообщение от Канеки все не поменяло. – Помоги мне. Когда он впервые заметил его, то, растерявшись, не знал, что делать. Он был на середине школьного занятия сейчас. Не теряя ни минуты, он вычеркал свое сообщение. – Где ты? Хиде начинал выходить из себя. Ему нужно было найти кратчайший путь к Канеки. Осторожно вытащив свой телефон, он открыл приложение с картами, приготовившись вбивать адрес. – За школой. «Что? За школой? Он ходит в мою школу? Канеки ходит в мою школу?». Он вскочил со своего места, чем сильно удивил всех в классе. – Нагачика, что ты творишь? – вздохнул учитель, несомненно уставший от розыгрышей, которые обычно устраивал клоун класса. Ничего не говоря, Хиде развернулся и понесся вперед, выбегая за дверь. – Нагачика, вернись!.. – послышались вслед слова учителя. Перепрыгивая через ступеньки вниз, он помчался к заднему двору школы. Когда он завернул за угол, то обнаружил группу людей, окружившую кого-то, и что-то подсказывало Хиде, что этим «кем-то» был Канеки. – Хей! Они вот здесь! – крикнул он, ожидая, что вероятность быть пойманными учителями напугает обидчиков. И она напугала. Они взглянули на Хиде, машущего одной рукой, другой указывающего на них и зовущего кого-то невидимого из-за угла. – Черт, – выругался один из них и убежал, а остальные поспешили за ним. Хиде подбежал к темноволосому парнишке, лежащему на земле, и сел перед ним. Он схватил его руки и задрал их вверх, осматривая на наличие ран или синяков. – Ты в порядке? Они не причинили тебе боль? Если они ранили тебя, клянусь Богом, я… – Хиде, я в норме. Если бы они ранили меня, ты бы почувствовал это тоже, – прервал его Канеки, и они взглянули друг на друга. Первый зрительный контакт со своей родственной душой. – Черт возьми, Канеки. Ты красивый, – выпалил Хиде. – Чт… – смутившись, Кен отвернулся в другую сторону. «Милый. Он такой милый». – Хиде, ты уже можешь опустить мои руки, – пробормотал Канеки, все еще не смотря на парня. – Ох, точно. Извини. Ты уверен, что ты не ранен, да? – Нагачика отпустил руки Кена, и они спокойно легли на колени парня. – Да, я в порядке. Спасибо за то, что пришел, – Канеки взглянул на него с легкой улыбкой, а Хиде попросту уставился на Кена, не в силах сформулировать ни единой фразы в голове. Как ему мог достаться такой очаровательный соулмейт? Бог определенно благословил его. – Хиде, все хорошо? Выглядишь так, будто ты немного под кайфом, – заметил Канеки, вырывая Нагачику из оцепенения. – А? Ох, да! Я абсолютно в порядке. Всего лишь потонул в твоих глазах, и все, – сказал Хиде и ослепил парня своей самой большой ухмылкой. – Не могу поверить, что ты только что это сказал, – Канеки засмеялся. Он по-настоящему смеялся, и это был прекраснейший звук, который Хиде когда-либо слышал. Лучше, чем любая песня из любимого альбома его любимой группы. – Ой, точно! Кен, а как ты догадался, что мы ходим в одну и ту же школу? Я не знал, что тот гений Канеки из класса 2-1 был тем же, что и Канеки, предначертанный мне судьбой. – Сначала я точно не знал. Люди, зовущие тебя по имени, – это все, что я слышал. После этого я неоднократно видел тебя и заметил, что ты часто проверяешь свою руку. Ну очень часто. А у тебя на ней даже часов нет. Хотя тебя это совсем не волновало. Но когда ты писал что-то на своей руке, оно сразу же появлялось и на моей – так я убедился в том, что это ты, – Канеки запнулся, покраснев. – Ты был моим соулмейтом. – Канеки… – Хиде наклонился вперед и заключил парня в объятия. – Я здесь. Канеки нежно усмехнулся. – Спасибо тебе. И Хиде был доволен.