Я люблю тебя любой!

Автор - спасибо за пендель Свете. Без тебя этой главы бы не было. Ну, возможно появилась бы она к концу недели, в унылом варианте и другом развитии событий. И почему-то, мне кажется, что эта глава получилась с такой же атмосферой, что первые четыре. Меня это радует. Смысла - ноль. Юмора - ноль. Действий - три % Тупых диалогов, рассуждений, болтовни - +100500 (P.S. все норм с героем, я же не говорил, что он гомофоб, так? И еще один вопрос уточняю, для тех, кто не понял или упустил - Стасу 17 лет, он в 11 классе, а не в девятом (отступление перед 11 главой было сделано в девятом классе. Упоминание). Илье 18, он не учится, а ждет лета, чтобы подать заявки в институт. Теперь все ясно? Если я где-то вначале упомянул, что Стас в 9 - прошу сказать мне это, желательно в какой главе. Исправлю. Память уже не та) - Твою мать! – взвыл я, как только встал на ноги. Как встал, так лег. Моментально. За долю секунды. Отвечаю. - Что за хрень?! – все еще не сбавлял тон я, пытаясь на четвереньках выползти из комнаты. - Что случилось? – откуда-то слева донесся сонный мужской голос, потом показался и его обладатель, устроившись возле моей двери, облокотившись о перила. - Почему у меня зад болит, будто меня сто негров оприходовали целую ночь, а?! – даже не перестану кричать. Мой дом! В моем доме буду орать столько, сколько захочу! И пусть кто что вякнет, одноклеточные! - Ахах, - я увидел интересную картину: передо мной в одних трусах стоит Илья, прикрывая лицо рукой, и лишь один глаз был открыт. И взгляд, какой хищный! И тут я лег. Нет, не в прямом смысле. Лег на дно. Пошел на хрен! Я тебя не приглашал! А ну-ка, отпустил дверь, моя! Я ее ревную, мудак! – Ты еще и ничего не помнишь? – все тот же взгляд. И да, про дверь я нафантазировал, парень даже с места не сдвинулся. И все же – пошел нахуй! - А должен был? – я не догоняю смысла его фраз. Нажми на тормоз, я залезу и разберусь! Раза с пятого, возможно. - Если ты нормальный человек и считаешь себя порядочным – то да. А если моральный урод и непробиваемый болван – то нет, - хватит дразнить меня этой рожей, тварь! Убрал руку с морды, я хочу всю рожу разглядеть! А может даже вмазать по ней. Раза так четыре. Ногами. Обеими. - Первое! – выпалил я, уже находясь на грани кипения и выветривания. Все еще находясь в позе а-ля «барашек», я даже сдвинуться с места не мог. Да ну вас в жопу, я даже встать не могу! - Значит должен помнить, - сука, убери эту ухмылку. Иначе этот стул захочет познакомиться с тобой поближе. – А если не притворяешься, - это я правильно намек понял, услышав в последнем слове краткое «тварь», - то я могу все детально описать и даже показать? – я сказал, хватит натягивать чеширскую улыбку на жопу, иначе мои друзья-стулья буду очень рады встрече с тобой, чувак. - Не-не-не-не-не! Я откажусь, пожалуй! – все-таки как-то собравшись с силами, я попятился назад, хлопнув дверью. По лицу Ильи… Ну, а что? Нехрен за мной заваливаться, получишь от мебели! Да, мои верные соратники. Всегда знал, что вы на моей стороне! Бей негодяя! Кстати, всегда задумывался над словом «негодяй». Ведь, если подумать, слова «мудак, идиот, придурок» можно заменить на противоположные с помощью «не»: не мудак, не идиот, не придурок. А как тут? Тут как заменить? Убрать «не»? Гадяй? Мат что надо! - Пошел назад, гадяй! – выкрикнул я, не задумываясь о том, что вообще прозвучало. А что? Звучит-то! Вот только почему этот остолоп улегся на пол, начал кататься на нем и смеяться? Эй, ты же не собираешься полы тут вытирать? Хотя… Царь разрешает, сегодня можешь! Я даже демонстративно махнул рукой, отвернувшись. Любое мое движение, даже не пятой точкой отдавалось вспышкой боли. Да что это блять вообще такое, а?! -Что, задница болит? – ухтыжнихуясебе! Нет, у меня там все чешется, вот я ищу гвозди, чтобы на них сесть и почесать! Да, блин, болит! – Хочешь, расскажу почему? – убери эту улыбку, иначе я ее тебе точно на жопу натяну. - Поведай мне эту историю, о Великий Ильюлей! – классно я его, да? Ну, имя переделал? Видеть надо лицо нашего Илюши! Как его перекосило! Фотоаппарат мне, срочно! В жены. - Кхм, - отвернулся он, видимо, сдерживая то ли смех, то ли приступ ярости. – Ты вчера напился как моя бабушка в свои молодые года. Вот только она деревню гоняла спьяна. Ты же решил накупить еще бутылок, сам понимаешь, с чем и завалиться домой. Правда завалиться - тихо сказано. Ты ввалился в дом, ползком направляясь к лестнице. Ну, там мы и мультфильм смотрели, и тут, ты так набросился на меня! – он всплеснул руками, посмотрев на потолок. Что ты там интересного нашел? Да, рисунки мои недавние, да, только карандашом, ну, и что? Тебя волнует, как я туда залез? Летать умею. – Так, на чем это я остановился? – на вранье про меня. Напомнить? – Ладно, шучу я. Не нужно меня взглядом прожигать! Всего лишь невинная шутка! Так вот, мы там и это… на полу… и того и туда… и потом… и да… - он это сейчас не знал как сказать или вспоминал, наслаждаясь не пойми чем? Интересно, что же он там, в мыслях вспоминал? Покажите, тоже хочу! Хотя, если подумать про его «Того и туда» и даже про «это на полу», то лучше не надо. Мало ли, что там могло быть. – Что, не помнишь? – вернулся он на Землю. Прилетел! Ракету припарковал? Ну, как там, на Марсе? Прохладно, говоришь? Ясненько. – Напомнить? – он оказался слишком близко, что моему лицу сразу стало жарко от дыхания. Ну уж нет! Лучше холодно пусть будет! Иди на фиг! – Ты ведь хочешь узнать, что вчера такого могло произойти, так? Подумай: ночь, ты пьян в стельку, сидишь со мной почти в обнимку и тут… - Не продолжай! – взмолился я, в ужасе уставившись на пол. Голова, работай! Я должен вспомнить все до мельчайших деталей! Должен! Слушай, я тебе денег дам, только покажи, что было! Не хочешь денег, тогда давай натурой отдам! Стоп… а вдруг я Илье натуру и отдал?.. – Не-не-не, не может этого быть! Мы не могли, - начал заикаться я, теребя пальцы. – Да точно не могло этого быть! Но тогда как объяснить боль в моей заднице? Точно, вдруг я на что-то сел и отморозил? Ведь со мной могло такое быть? Конечно, могло! Это же я! А если все же… - Если все же «что»? – убери такое коварное выражение лица, извращенец. Иначе я тебе обещаю бурное знакомство со всей домашней мебелью, даже посуду приглашу на «встречу». - Мы же не могли… переспать? – выдавил я из себя. - А если так? – продолжал давить он. А ну перестал, давилка еще не выросла! – Что будешь делать? - Нет, такого же точно не было! Ведь так? – взглянул я в его глаза. Не видно, чтобы он шутил или подыгрывал мне. Он серьезен? А нет… - Ты серьезно? – впервые я хотел услышать ответ «нет» так сильно, что был готов заплатить ему чем угодно, лишь бы он сказал желаемое мной слово. И пусть бы он соврал, но все же. – Понятно. Понятно. Да, понятно. Все так и есть. И что теперь будет? Что мне сказать Алине? Я с большими убеждениями, что если изменяешь – нужно сообщать это партнеру. И пусть уже она решает, что делать. Я должен ей сказать, даже если не был в трезвом состоянии. Обязан. Но, что с того? Если она меня бросит? Я же… тьфу! Закончим, размазня! Ты ей скажешь все, объяснишь все, если она будет спрашивать! Дави на жалость, ты ведь любишь ее! Любишь? С чего бы? Или да, или нет. Даже не знаю, - и тут я с ужасом понимаю, что бормочу мысли вслух. Твою дивизию через транспоратор… долбаный верблюд… - Чего ты там, в конце мямлил? Кого ты там любишь? – фуух, повезло. Он вроде ничего не услышал. Частично ничего. - Ничего, - отвернулся я. Даже не знаю, что испытывать. То ли дикий кайф от того, что меня отымели, а я даже не сопротивлялся. То ли рвать и метать из-за этого. А может, нужно относиться к этому как к должному? Все в жизни бывает в первый раз. Один раз – не пидорас! Да и причем, раз я не сопротивлялся, значит было в этом что-то. Допустим. Хорошо, я не буду об этом жалеть. Нет, уже не жалею. Отлично. Все в порядке. Я же не заядлый гомофоб. Вообще к таким вещам отношусь нормально, вроде бы. Ну, относился до появления Ильи. А сейчас как? Чувствую большую потребность в шоколадном торте. - Ладно, хорошо, отлично, замечательно, превосходно, - протараторил я на одном дыхании. – Я не буду забивать себе этим голову! Все, было и было! Нечего пытаться сожалеть о том, что уже сделано! – выкрикнул во все горло, что Илья большими глазами уставился на меня. Я только сейчас заметил, что блондинистые волосы были вверху собраны в пучок. Ахах, забавно! Я сейчас уржусь от его вида! А вот вы представьте: сидит перед вами на полу парень в одних трусах. Тело накачанное, кубики пресса. Сам красивый, вот только на голове девичья прическа. Будто первоклассница на первое сентября пришла. О, умру со смеху! - Чего ты? – увидел Илья мои конвульсии на полу. Да, жопа движений много делать не давала, но руки я отбил об пол хорошо. - Убери этот причесон с головы, а то я с тобой разговорить не смогу. И даже в присутствии адвоката не смогу! – повторился я, продолжая стучать по полу. Говорила мне мама в детстве. Стоп, говорила мне мама в среду не смеяться над людьми и их внешним видом, ну нет, я ее никогда не слушаюсь и теперь получаю подушкой по… угадайте, где сейчас моя самое больное место? Правильно, ухо! Именно на него и пришелся удар! - Поиграем, инвалид на заднице? – усмехнулся он, стянув с волос резинку. - Нет, что ты! – замялся я, со страхом осознав, что сейчас придется очень много двигаться и орать. От движений. Логика – женись на мне, а лучше вернись из декрета! - Ладно, горе-любовник, - чего?! – переваливайся на живот, я тебе твою «красавицу» обработаю мазью, - чего ты сказал, извращенец?! - Какой еще горе-любовник, пошляк?! Тебе что, не понравилось? – всегда знал, что когда говоришь, язык должен быть связан с умом. Но не тут-то было! Я же гений во плоти! Конечно же, все угадали – я сказал именно то, чего так ожидал этот педофил. - Конечно, понравилось, рыба ты моя! Это было великолепно! Описать? – жопой чую его усмешку и улыбку. Иди ты уже на хрен, а? – Но больше всего мне понравилось тащить твое нагое тело наверх и укладывать спать, - перевалив меня на живот, он навалился сверху, губами шепча мне это на ухо. – Ты так сладко спал. Но самое прекрасное - это услышать твое урчание во сне: «Илюша», - я покраснел как сеньор помидор. Налился краской, так сказать. Созрел! - За… ткнись, – выдавил я из себя, отворачивая голову в другую сторону, чтобы Илья не заметил румянца на щеках. - Куда ткнуться, говоришь? – опять он смеется надо мной. - Не стесняйся, - рот закрой. – Я все равно люблю тебя любой, - та фраза, с которой все началось. Начался этот кошмар, конец моей спокойной и красивой светской жизни! Нет, про последнее я загнул, извините. Но все же. И тут я почувствовал чужую руку, которая забралась мне под трусы (откуда они на мне, если он сказал, что я был нагой?). Ой, что-то сейчас будет…