Keep my heart captive, set me free

Наступило красочное, красивое и спокойное утро, когда Курт присоединился к Блейну для раннего завтрака. Разум саба все еще не оправился от событий вчерашнего вечера. Они обменялись столькими прикосновениям, он узнал так много нового о своем Доме и проиграл так много битв с собственным телом, потому что Блейн сделал все возможное, чтобы заставить его почувствовать себя спокойно и комфортно. Именно так можно было назвать эти чувства, которые он ощущал на протяжении всей ночи, и с наступлением утра он чувствовал, что они останутся с ним еще на некоторое время. Курт жевал оставшиеся ломтики фруктов с отсутствующим видом, пытаясь не поддаваться слабости и не смотреть в сторону входа на нижнюю палубу, где скрылся Блейн как раз после того, как они доели свои фруктовые салаты и тосты. Он вздохнул и отбросил фрукт, вставая из-за небольшого стола и облокачиваясь на перила, глядя на девственный океан, который раскинулся вокруг, насколько хватало взгляда. Он в сотый раз ощутил желание действительно его прочувствовать. Как следует распробовать реальный поцелуй теплой воды на своей коже, и он потерялся в этом небольшом желании, когда услышал шаги за своей спиной. Он оглянулся, и его губы против воли приподнялись в улыбке, действуя в этот момент на инстинкте, когда он увидел, что нес Блейн. Гитара. Это было отполированное вишневое дерево, которое заботливо сохранялось в хорошем состоянии, и оно было красивым. Курт оторвал свой взгляд от инструмента и полностью развернулся к Блейну, чтобы задать неозвученный вопрос, читавшийся в его глазах. - Ты говорил, что хотел бы услышать, как я пою, - сказал Блейн с намеком на застенчивость, прозвучавшем в его голосе, когда его золотистые глаза сосредоточились на сабе. Курт снова посмотрел на гитару почти непонимающим взглядом. - Я хотел, - прошептал он. Блейн, улыбаясь, сделал шаг вперед, мягко схватил его за руку и повел к тому самому месту, в углу верхней палубы, где находились мягкие подушки. Курт послушно опустился на них, не отрывая взгляда от Блейна, когда он сделал то же самое напротив него, почти соприкасаясь с сабом коленями, и разместил гитару у себя на бедрах должным образом, устанавливая инструмент и поигрывая с ним так, как будто это было его второй натурой. Он всегда поражал Курта тем, как легко мог создать эту атмосферу между ними. Этот пузырь, где все ощущалось так интенсивно, полно и гораздо острее. И еще больше его изумлял тот факт, что он делал это без единого прикосновения. Достаточно было одного лишь взгляда этих глаз цвета расплавленного золота, и мир Курта сокращался только до Блейна, который был единственным, кто в нем оставался, единственным, на ком он мог сосредоточиться. Как было прямо сейчас. Он снова посмотрел на Курта из-под ресниц, и саб боролся с тем, чтобы сохранить свое колотящееся сердце в груди и не дать ему выпрыгнуть на пол и устремиться в сторону Блейна. - Я хочу дать тебе все, что ты хочешь, Курт. Курт покраснел и опустил голову, чувствуя, что его дыхание ускоряется, и его накрывает еще одна волна застенчивости от проникновенных слов Блейна. Независимо от того, как часто он слышал этот мягкий, искренний тон, не наполненный ничем, кроме симпатии и подлинной заботы, Курт не мог не ощущать себя застигнутым врасплох. Ох, застигнутым врасплох таким чудесным образом. Прошедшие дни были словно сон или мечта, и Курт не хотел просыпаться. - Ты не должен этого делать только потому, что я… Его протест был отрезан мягким цыканьем, и Курт оглянулся, чтобы увидеть, как Блейн снова улыбается ему, не сводя с него глаз, которые были словно растопленный мед. - Я хочу этого, - повторил он. Курт сглотнул и слегка кивнул, играя пальцами с подушкой, лежащей под ним. - Итак, песня, - теперь настала очередь Блейна выглядеть немного застенчиво. – Я тысячу раз размышлял над тем, что тебе спеть и вот… я выбрал эту песню, - объяснял он, запинаясь, и Курт немного нахмурился, когда Блейн попытался донести свою мысль, прежде чем сдаться и вздохнуть. – Я лучше изъясняюсь через музыку, - пошутил он, но затем его лицо стало серьезным, когда он пристально посмотрел на саба. – Просто слушай меня, хорошо, прекрасный? Курт кивнул и подарил ему небольшую улыбку, чтобы ободрить Дома, положив себе на колени подушку, лежащую отдельно от других, и обернул вокруг нее руки для удобства. Его действия, казалось, оказали на Блейна успокаивающий эффект, потому что он начал располагать свои руки на гитаре в правильном положении, и Курт узнал знакомое жжение в крови и прилив ощущений, который прошивал его тело каждый раз, когда он что-либо делал для своего Дома. С того самого момента, как он переехал в свой новый дом, ему казалось, что единственное, что он делал – это пребывал в отчаянии, а Блейн создавал для него комфортные условия, поддерживал его, убеждался, что он был счастлив и расслаблен. Он даже не задумывался о том, чтобы вернуть долг, и эта единственная вещь, которую он сделал для Блейна, этот единственный кивок заставил Дома засиять и улыбнуться, согревая сердце Курта теплом, посылая его покорность в полет, вопящую от счастья от того, что его Дом был доволен. Он пребывал в уверенности, что мог привыкнуть к этому чувству. Все его мысли улетучились, когда Блейн начал тихо бренчать, и Курт немедленно сосредоточился на этом. Он был очарован. What day is it Какой сегодня день? And in what month И какой месяц? This clock never seemed so alive Эти часы никогда не казались настолько живыми I can't keep up and I can't back down Я не могу продолжить, но не могу и отступить I've been losing so much time Я столько раз проигрывал Голос Блейна был завораживающим. Курт не был к этому готов. Он не был готов к тому, что его волосы встанут дыбом, а сердце заколотится в груди еще сильнее, когда он цеплялся за каждое слово, которое лилось из его рта. Знакомый тон был низким, с хрипотцой и резкостью, которые наслаивались на идеальный, гладкий тенор, который окутывал собой слова, словно шелк, и Курт был от него в восторге. Блейн резко поднял вверх взгляд, оторвав его от гитары, и Курт задохнулся от того, что читалось в этих глазах, когда Дом пел ему… для него. Cause it's you and me and all of the people Ведь это ты и я, и все остальные люди Nothing to do, nothing to lose Ничего не сделать, нечего терять And it's you and me and all of the people and Это ты и я, и все остальные люди I don't know why I can't keep my eyes off of you И я не знаю, почему не могу отвести от тебя глаз Блейн не мог не улыбнуться на последней строчке, стреляя глазами по всем красивым чертам лица Курта, наблюдая, как румянец медленно поднимался над изящными изгибами его скул и носом. Это было всем, что он не смог как следует сформулировать. Истина, пылающая глубоко в его груди. Эти чувства появились у него с того момента, когда он впервые заметил красивого саба в комнате, наполненной кричащими нарядами и даже кричащими личностями, где Курт был маяком. Он был всем, на чем Блейн мог сосредоточить внимание, несмотря на людей, закрывающих ему обзор. Они не смогли остановить его от того, чтобы он последовал в его сторону, упиваясь его красотой. И, может быть, он не знал, как выразить все это словами, но песня знала. All of the things that I want to say Все, что я хочу сказать Just aren't coming out right Звучит не так, как надо I'm tripping on words, you got my head spinning Я путаюсь в словах, ты вскружил мне голову I don't know where to go from here Я не знаю, куда мне отсюда деться Cause it's you and me and all of the people Ведь это ты и я, и все остальные люди With nothing to do, nothing to prove Ничего не сделать, нечего доказывать And it's you and me and all of the people and Это ты и я, это все остальные люди I don't why I can't keep my eyes off you И я не знаю, почему не могу отвести от тебя глаз И вдруг слова задели Курта за живое. «…слушай меня…» Он так и сделал, и это стало спусковым крючком. Он слушал и падал все сильнее, несмотря на все причины не делать этого, несмотря на голос, который предупреждал его не отдавать так легко свое сердце. Он упал глубже, потому что Блейн был силой притяжения. Блейн был солнцем, и Курт просто хотел впитать его, позволить ему полностью его согреть, и пусть оно будет сиять вечно, а он будет вращаться вокруг него. Блейн дал ему понять, что каждый раз, когда он смотрел на него, то видел именно его. Не бедного саба из Лаймы, не шутку, не секс-игрушку и не раба. Только его. Именно таким, каким он был, и он все-таки выбрал быть с ним. Он мог видеть в нем все, хорошее и плохое, и он все еще хотел быть владельцем всего этого, и Курт не мог не понять, что он уже им являлся. Непрошенные слезы начали скапливаться в его глазах, когда Блейн начал следующий куплет со страстью, которая была ошеломляющей. Something about you now В тебе есть что-то I can't quite figure out Я не могу этого объяснить Everything he does is beautiful Все, что он делает - прекрасно Everything he does is right Все, что он делает - правильно Cause it's you and me and all of the people Ведь это ты и я, и все остальные люди With nothing to do, nothing to lose Ничего не сделать, нечего терять And it's you and me and all of the people and Это ты и я, и все остальные люди I don't know why I can't keep my eyes off of И я не знаю, почему не могу отвести от тебя глаз Блейн излил все, что лежало у него на сердце, все, что он чувствовал в этой песне. Он вкладывал себя в каждое слово, в каждое движение пальцев на струнах, моля бога, чтобы Курт их принял и оценил бы их по достоинству. Его глаза защипало, а дыхание перехватило, но он не мог сейчас остановиться. Он проникнул в самую глубину души и сосредоточился на этом ярком, пылающем месте, где располагалось сердце, которое он заклеймил в первый раз, когда бросил взгляд на саба сквозь комнату, наполненную народом, и принял его. Он чуть не пропустил аккорд, и ему пришлось закрыть глаза, потому что это чувство было настолько мощным и оно росло внутри него все больше и больше с каждой секундой, проведенной рядом с этим ангелом, угрожая разорвать его грудь своей интенсивностью. Он снова открыл глаза, чтобы увидеть, как по щеке Курта скатилась слеза, а из его очаровательного рта вырвался тихий вздох, когда он пристально смотрел на него, наклонившись вперёд и не зная, что предпринять. Между ними что-то возникало…с того самого момента, как он ступил ногой на эту яхту, и Блейн полностью принял его с распростертыми объятьями, воздух между ними искрил, натягивая между ними невидимые путы, чтобы связать их. Блейн хотел затянуть их еще туже, хотел обернуться вокруг сущности Курта настолько плотно, чтобы нельзя было понять, где заканчивается один и начинается другой. What day is it Какой сегодня день? And in what month И какой месяц? This clock never seemed so alive Эти часы никогда не казались настолько живыми Последняя нота отзвучала, и Курт почувствовал, что он рассыпался на части. Он был разобран на кусочки. Открыт и уязвим, но это было так ошеломляюще, осознать, что Блейн был таким же незащищенным и открытым перед ним. Все, что их окружало, воспринималось гораздо острее: и поцелуи теплого бриза на перегретой коже, и судорожные вздохи Блейна. Дом отложил гитару и поднялся на колени, совершая отчаянный рывок к застывшему в неподвижности Курту, обхватывая его лицо и прижимаясь своим лбом к его. Веки Курта дрогнули, закрывшись, когда он вздрогнул, прерывисто дыша, ощущая такое же сладкое дыхание, которое ударило по его собственным губам, заставляя их в ответ изнывать в предвкушении неизведанного давления. Тепло, которое исходило от тела Блейна, было таким пылким, что потрясенный Курт полностью отдался на волю эмоциям, доверяя Блейну заботиться о его безопасности, в то время как его собственная защита была снята. - Ты и я, - прошептал Блейн низким голосом с хрипотцой. Курт ничего не мог сделать, но сейчас он был согласен и изо всех сил, которые у него имелись, он пытался открыть глаза, устремляя взгляд на влажную плоть губ Блейна. Он заявил на него права так неожиданно, успокаивал и оказывал поддержку так легко, целовал его в лоб так осторожно и относился к нему так, как будто он был сделан из тончайшего кружева, которое от чуть более сильного прикосновения может разорваться, и Курт не знал, но мог представить себе, каково это - почувствовать эти губы на вершине своих собственных. Неопытный, но так жаждущий научиться, чтобы открыться, отдаваясь его власти, и позволить ему владеть всем, что он имел. Это испугало его… то, как глубоко он этого жаждал, насколько сильно это чувство полыхало внутри него, эта отчаянная потребность ощутить принадлежность Блейну каждой клеточкой своего тела, и он знал, что пути обратно не было. Было ли это действительно плохо? То, что он хотел этого так сильно, когда он поклялся всем на свете, что никогда не позволит себе отдаться чувствам. То, что он чувствовал себя охваченным пламенем, когда он был рядом. То, что он хотел упасть перед ним на колени и сделать его счастливым во всех аспектах, в которых только мог. Он не знал. Но он знал, что в течение шести дней этот Дом нашел место под его кожей, и настолько же сильно, насколько раньше он хотел от него избавиться, теперь…теперь он просто хотел, чтобы он остался там. Он не мог точно определить, когда его желание стало противоположным. Вместо того, чтобы беспокоиться о том, что он позволит Блейну проникнуть в сердце слишком глубоко, он теперь боялся, что Блейн окажется там недостаточно глубоко. Что у него не хватит сил, чтобы ухватиться за него и удержать его там навсегда. Это было в тысячу раз страшнее и в перспективе могло полностью разрушить его, как он всегда и предполагал, что такое может случиться. Его дыхание срывалось с губ, и он чувствовал, как Блейн вздрагивает рядом с ним, все еще сжимая теплыми ладонями его лицо, соединив их лбы, когда они делили вздохи, глядя друг на друга. Их глаза отражали все, что они пока не были готовы произнести вслух, и Блейн не мог остановиться. Он позволил себе наклониться, пока его губы не оказались на расстоянии полудюйма от губ Курта, щекоча при каждом выдохе их розовую, упругую плоть. - Ты должен сказать мне, чтобы я остановился, прекрасный, - прошептал он грубым и низким голосом, пробуждая в теле Курта шторм. - Зачем? – прерывисто выдохнул он, и Блейн плотно стиснул веки, чтобы в этот момент дать себе возможность дышать. - Потому что я в секунде от того, чтобы поцеловать тебя, - хрипло сказал он, зная, что он сам должен был отстраниться, потому что Курт не был к этому готов, но в этих синих омутах не было никакого страха, лишь оттенок нервозности и беспокойства и не более того. - Я…Я не остановлю тебя, - Курт услышал свой голос, и те же самые слова говорило его сердце, зная, что он был готов. И пусть его тело дрожало, а пальцы, наверное, крепко вцепились в футболку Блейна, нуждаясь в чем-то, за что можно было ухватиться, и, возможно, его голова была наполнена всеми вещами, которые могли бы пойти не так, если он его поцелует. Он мог провалиться в него еще глубже. Он мог захотеть, чтобы это осталось навсегда. Он мог все испортить, потому что он не знал, что делает… но его это не заботило. Блейн был так близко, его дыхание щекотало кожу, руки нежно его держали, и он был готов…готов отдать это своему Дому. Его глаза медленно закрылись, и легчайший намек на прикосновение пронзил его кожу электрическим разрядом, но в этот момент позади него раздался громкий звук, и он отскочил, выскальзывая из рук одним изящным движением. - Сэр, мы причалили, - робко сказал капитан, и Блейн нахмурился, раздраженный на этого человека за то, что он появился в самый неподходящий момент. P.S. Песня You and Me - Lifehouse