Keep my heart captive, set me free

Лайма. Неделю спустя. Можно ли по-прежнему чувствовать знакомую спираль беспокойства, скручивающую ваш живот после вызова в кабинет директора, даже спустя годы после того, как вы покинули школу, будучи студентом, и вернулись обратно в качестве учителя? Было ли это простым рефлексом? Инстинктивной мыслью: что я натворил на этот раз и как я могу это исправить? И действительно, вызов в кабинет директора в такой школе, как МакКинли, определенно означал, что должно было произойти что-то значительное. Потому что в развалины этого учреждения вас не вызывали для того, чтобы поговорить о ваших чувствах или рассказать о том, что вы получите больший бюджет…или вообще хоть какой-то бюджет. Собственные мысли следовали за ним, словно черная туча над головой, и он, остановившись перед кабинетом, один раз постучал. Звук был резким, уверенным и решительным, не выставляя напоказ ни одного из его внутренних потрясений. Мужчина был сильным и уверенным, и он излучал этот образ всему остальному миру. Получив приглашение, он открыл дверь и вошел в удушающее пространство, столкнувшись лицом к лицу с директором Фиггинсом. Его круглое лицо было растянуто в неискренней, почти маниакальной улыбке, из-за которой мужчине хотелось закатить глаза. Но на облезлом диване, расположенном рядом с его письменным столом, у которого были отбиты края, сидела пожилая супружеская пара, чья одежда, безусловно, не принадлежала такому месту, как МакКинли. - Ах, мистер Леваев. Спасибо, что столь скоро к нам присоединились, - произнес мистер Фиггинс нервирующим, сладким голосом, и молодой учитель чуть не вскинул бровь, будучи в шоке от того, насколько оживленным казался этот обычно унылый и мрачный пожилой человек. - Это не проблема, сэр, - спокойно ответил он, решив держать свое изумление при себе. - Замечательно! – хлопнул в ладоши директор, а потом, жестикулируя, продолжил: - Итак, это мистер и миссис Робсон. Они хотели бы кое-что обсудить с вами, если вы не возражаете? Заинтригованный, он кивнул в молчаливом согласии. Здесь немногое могло нарушить монотонность его обычного графика, и хотя он отдавал предпочтение этому распорядку, неукоснительному соблюдению режима его жизни и работы, он, как известно, время от времени от него отклонялся. - Я обеспечу вам некоторую конфиденциальность, - сказал Фиггинс и выскользнул из кабинета, оставив учителя испытывать смущение и небольшой дискомфорт. Что такого им необходимо было ему сообщить, для чего требовалась конфиденциальность? Несмотря на это, он сумел оставаться спокойным и невозмутимым, гордясь своей силой как Дома. - Пожалуйста, присаживайтесь, - сказала женщина, и его удивило, насколько ласково она произнесла эту фразу, когда было совершенно очевидно, что она являлась сильным Домом. - Благодарю Вас, миссис Робсон, - вежливо ответил он и сел рядом с ними, держа спину прямо и сложив руки на коленях. - Пожалуйста, зовите меня Эстер. А имя моего мужа – Дэйл, - представила она, и мужчина рядом с ней улыбнулся дружелюбной, но не слишком радостной улыбкой. Это заставило мужчину снова задаться вопросом о том, что они здесь делали. - Я – Данай. Данай Леваев, - сказал он, протягивая руку и коротко пожимая обе их ладони, прежде чем опуститься на стул. - Это необычное имя, - прокомментировала Эстер, и он пожал плечами, за всю жизнь уже практически привыкнув к вопросам о происхождении. Однако в данном конкретном случае это казалось самой причудливой темой для обсуждения. - Мой отец был родом из России, - коротко объяснил он, не чувствуя необходимости углубляться дальше, но пара, похоже, не нуждалась в чем-то большем. С другой стороны, он умирал от желания узнать, кто они такие и почему он сидел здесь с ними. - Ах, хорошо. Это все объясняет. Как долго вы преподаете? – спросила она, и он вздохнул, чтобы ответить, но его темперамент слегка воспламенился, и мужчина решил, что не будет отвечать на ее вопросы, пока не узнает, кто она такая. Это попытка небольшой беседы могла быть приятной для других людей, но он всегда был тем, кто стремился перейти прямо к сути дела. - При всем моем уважении, миссис Робсон, Эстер, я бы хотел знать, для чего я здесь нахожусь, прежде чем и дальше буду отвечать на расспросы о моей жизни, - сказал он вежливо, но решительно, а его твердый и командный голос сделал воздух вокруг них более плотным. Эстер рассматривала его в течение минуты, прежде чем растянуть губы в огромной улыбке, когда она повернулась к мужу. - Я думаю, у него замечательно получится, - сказала она, и мужчина резко кашлянул, заставляя их обоих повернуться к себе лицом. - Вы не возражаете посвятить меня в это? – спросил он, и женщина кивнула. - Мы совсем не против, дорогой, - сказала она, словно делала ему одолжение, но на самом деле это дело грозилось обернуться для него забавой. – Вот в чем дело. У нас есть внук. Молодой саб, у которого не было прекрасной жизни рядом с матерью. Наша дорогая дочь, как бы сильно мы ни старались, просто хотела выбрать жизненный путь, наполненный плохими людьми и привычками, которые были и того хуже. Брэд, наш внук, взял очень многое от нее, и мы очень его любим, но он довел нас до предела, - объяснила она, и Данай заметил, что чем больше спокойствия она демонстрировала, тем более Дэйл становился подавленным и грустным. Он пытался проявлять сочувствие, но просто не понимал, чего от него хотят. Эстер продолжила говорить: - Примерно год назад или около того он проявил симпатию к определенному Дому из своей школы. Мальчик, к сожалению, был натурален до мозга костей, и Брэд, ладно…он не очень хорошо это воспринял. С этого момента все стало только хуже. Грубость, непослушание, он даже дошел до того, что оскорбил другого саба и пытался разрушить его связь. Возможно, вы слышали о них в новостях? Блейн Андерсон и Курт Хаммел? Мы полагаем, он ходил в эту же школу. Данай кивнул. На самом деле Курт никогда не был в его классе, но он помнил, что видел этого саба в окрестностях школы. Он дружил с Сэмом Эвансом, который был у него в классе, и с Мерседес Джонс. Новость о заявлении на него прав заставила МакКинли полыхать в течение нескольких недель после этого события, и до сих пор школа все еще гудела. Услышать, что кто-то пытался испортить эту связь, причем ни много ни мало, а саб, было довольно шокирующе, если не сказать больше. Эстер, казалось, читала его мысли, потому что она послала ему гримасу в подтверждение. - Тогда мы поняли, что нам нужно предпринять что-то решительное, чтобы переубедить его. Он никогда не станет приятным, милым, кротким сабом, но мы хотим попытаться превратить его в достойного человека, - закончила она, звуча так, что всему окружающему миру было ясно, что она измучена. Данаю стало жаль эту пару. Они явно очень любили своего внука и винили себя в том, как он себя вел. Ему хотелось быть способным сказать что-нибудь, чтобы улучшить ситуацию, но он все еще не понимал, зачем они ему это рассказывают. - Мне очень жаль это слышать, но…что я могу для вас сделать? – спросил он, когда тишина растянулась дольше, чем ему было комфортно. - Мы зачислили Брэда сюда. Как я уже сказала, Курт вышел отсюда, и почему-то Брэд убедил себя, что он лучше этого мальчика только потому, что у него богатая семья. Мы его так не воспитывали, - твердо заявила она. – Итак, мы хотим, чтобы он пошел в эту школу и посмотрел, каково это - существовать без привилегий, с которыми он родился. Данай с интересом посмотрел на нее. Ее ответ был последним, чего он ожидал от богатого Дома, каким она и являлась. Признания того, что беднейшая часть общества достойна уважения, как и все остальные. Охотного перевода своего внука в государственную школу, чтобы показать ему это. Ему пришлось признать, что он этим восхищался. - Это хорошая идея. Но вы все еще не дали мне зацепок, какова моя роль в этом деле, - сказал он, и Эстер снова кивнула. - Мы поговорили об этом с директором Фиггинсом и попросили, чтобы Брэда отправили в класс к сильному, непоколебимому Дому, который сможет держать его под контролем. Вас очень рекомендовали, - поведала она, и как бы он ни был потрясен ее заявлением, Данай понимал, что он был сильнейшим Домом в их школе. Единственным учителем, чей класс никогда не опаздывал, имел самые высокие оценки за тесты и фактически позволял ему учить их, вместо того, чтобы кричать и создавать бардак в классной комнате. Он знал, что сможет справиться с привилегированным, сопливым маленьким негодником и заставить его повиноваться. - Он старшеклассник? – спросил он, и Эстер кивнула. - Да. На самом деле он и вправду хороший ученик, и я уверена, что в академическом плане у вас не будет с ним проблем. Но с другой стороны, его поведение… Я заранее извиняюсь, но это то, что вызовет шумиху. Он вспыльчив и в самом лучшем расположении духа, а после всего, что случилось… он злится, - сказала она, и молодой учитель почувствовал, что немного подрастерял настрой от того, с какой легкостью она признала недостатки своего внука. Он понимал, почему она хочет, чтобы кто-то сильный сдерживал ее внука, и ему действительно хотелось ей помочь, но он боялся своего класса. Он много и долго работал, чтобы заставить их сотрудничать и зауважать его, как авторитетную фигуру. Последнее, что было ему нужно, чтобы испорченный, маленький, богатенький ребенок разрушил все, над чем он трудился. Но, с другой стороны, одна из причин, по которой он хотел быть учителем, заключалась в том, чтобы помогать юным детям обретать себя и расти как людям. И если он воспользуется своими навыками как педагога, так и Дома, чтобы найти путь к этому ребенку, это будет самой лучшей платой за его усилия. - Я понимаю, откуда вы родом. Я и раньше сталкивался с сердитыми учениками, это довольно часто встречается в подобном месте. Не знаю, как много рассказал обо мне директор Фиггинс, но я довольно строгий учитель и довольно строгий Дом. Мой класс хорошо себя ведет и учится, а также много работает. Надеюсь, ваш внук какое-то время спустя станет таким же, - уверенно сказал он, и они оба улыбнулись мужчине. - Мы тоже на это надеемся. У нас есть предварительное предложение на заявление прав на него, и мы бы хотели, чтобы он научился уважать своего Дома до того, как с ним встретится. А теперь есть еще кое-что, о чем мы хотим поговорить, - сказала она, и молодой учитель кивнул, чтобы она продолжила. - Конечно, но мой первый урок начнется через двадцать минут, поэтому помните о времени, если это не проблема. Появится ли сегодня Брэд? – спросил он. - Это не займет много времени. И да, он будет у вас на первом уроке. А сейчас…если честно, мы не испытываем большого доверия к вашему директору. Он кажется хорошим человеком, но не тем, в чьих руках находится вся власть. Мы хотели бы сделать пожертвования в эту школу и желали бы знать, что принесет детям наибольшую пользу? Любые идеи? – спросила она, и Данай удивленно на нее уставился. - Вам не нужно этого делать. К вашему внуку будут относиться так же, как и к остальным моим ученикам, - сказал он, и Эстер ему улыбнулась. - Я не сомневаюсь в этом, мой дорогой, но мы все равно хотели бы что-то сделать, чтобы улучшить качество этого заведения. Что вы считаете самым важным? – спросила она еще раз, и он подумал, прежде чем решиться на ответ. - Библиотека. Книги, которыми мы располагаем, обтрепанные, устаревшие и их недостаточно. Самое лучшее, что у нас есть - это всего лишь один старый компьютер и барахлящая интернет-сеть. Если что-то можно улучшить, то это библиотека, которая будет потрясающей, - сказал он, и она понимающе кивнула. - Абсолютная правда. Библиотека должна быть сердцем школы, и мы посмотрим, что можно сделать. Спасибо. – Она взглянула на наручные часы. – И мне кажется, уже почти подошло время вашего первого урока, поэтому мы больше не хотим вас задерживать, - сказала она, и Данай встал, вежливо пожав им руки, прежде чем направиться к двери. - О…еще одна вещь, мистер Леваев, - позвала Эстер, и он развернулся, чтобы обнаружить, что она протягивала ему руку с белой карточкой, зажатой в пальцах. – Мы бы хотели, чтобы вы лично информировали нас о поведении Брэда. Это будет проблемой? – спросила она, и он взял карточку, кивнув ей головой. - Нисколько. Я буду звонить вам раз в неделю. Чаще, если он будет плохо себя вести и я не смогу справиться с этим самостоятельно. Но будем надеяться, что этого не произойдет. Наконец, он вышел из кабинета директора и подошел к своей классной комнате, морща лоб от любопытства из-за мальчика, который находился в секундах от того, чтобы стать частью этого класса. Он вошел в кабинет, услышав звонок, чтобы обнаружить своих учеников, сидящих на своих местах и тихонько болтающих между собой, не создавая беспорядка или шума. Они заметили его и вежливо прощебетали ему: «Привет, мистер Леваев», пока он готовился к занятию. Его грудь распирало от гордости, пока он наблюдал за ними, вспоминая шумную, непочтительную группу детей, которая вошла в эту комнату несколько лет назад, и как далеко они продвинулись под его руководством. Он просто надеялся, что Брэд найдет способ каким-то образом стать частью них. И одновременно с тем, как эта мысль пришла ему в голову, из коридора перед его дверью раздался скучающий голос: - Слава богу, я вспомнил о том, чтобы прихватить дезинфицирующее средство. Мне бы не хотелось что-нибудь подцепить на этой свалке. Дверь распахнулась, являя вихрь светло-медовых волос и зеленые глаза, украшающие острое лицо, а так же полные, розовые губы, которые произносили эти грубые слова. И мир Даная перевернулся. Он был… он был его. Его энергетика излучала пульсирующие волны, и Данай столкнулся со странным сочетанием неповиновения, упрямства, замешательства и страха. Это заставило мужчину не хотеть ничего, кроме как подхватить этого саба на руки и спрятать от любопытных глаз, которые пожирали его, когда тот стоял в дверях. Это было просто абсурдно! У него и вправду никогда не было подобной реакции по отношению к сабам. Его прежняя связь, которая не была Постоянной, сплошь состояла из сглаженных углов и приглушенных желаний, оставлявших их обоих вполне довольными, но никогда не делавших по-настоящему счастливыми. Они провели пять лет вместе, в мире и безмятежности, пока в один прекрасный день не сели и не согласились, что ни один из них не проживал свою жизнь друг с другом в полной мере. Они поцеловались и крепко обняли друг друга, прежде чем их пути навсегда разошлись. Несколько лет назад Данай услышал, что он нашел хорошего Дома. Он был счастлив, а Данай был счастлив за него. Но для него ни один саб никогда не чувствовался, словно он был тем самым, как они все утверждали. У него были увлечения и кратковременные пробные отношения, которые никогда не заходили дальше. Он не хотел, чтобы кто-нибудь из них остался. Не так, как он хотел этого наглого маленького паршивца, который ухмылялся в его классе и озирался свысока со своего воображаемого пьедестала. В его разуме все вскоре встало на свои места, после чего последовало быстрое принятие ситуации и решимость. Ладно, его сабу не будет позволено вести себя подобным образом. - Брэд Робсон, я полагаю, - сказал он ледяным голосом, и мальчик повернул к нему свои потрясающие ореховые глаза, красота которых меркла из-за отвращения, которое обнаружил в них Дом. - Ах…хорошо, что вы знаете свое начальство, - с сарказмом сказал саб, скривив губы, и сквозь тело Даная прошел холодный страх. Почему, черт возьми, он так реагировал на этого грубияна? Что он такого сделал, чтобы заслужить подобное отродье? Но когда его класс ахнул и уставился на него из-за оскорбительных слов, Данай почувствовал пульсацию паники и страха, зная, что в Брэде кроется нечто большее, чем способность быть мудаком. Кто-то, о ком до настоящего времени не заботились, вероятно, наслаждался чувством ненависти по отношению к себе и еще больше ненавидел всех в ответ. Ему просто нужно было копнуть глубже. - Да… и мое начальство предупредило меня о том, что в моем классе появится невоспитанный, маленький ребенок, поэтому я использовал мой обширный интеллект, сложил два и два и понял, что это, должно быть, ты. Садись, - сказал Данай твердым голосом, а его лицо не выдало ни одно из его желаний просто уволочь саба прочь отсюда и оставить для себя. Брэд попятился на шаг от его тона и, обуреваемый чувствами, он снова проявил открытое неповиновение: - Я не думаю, что хочу здесь сидеть. Кто знает, что соприкасалось с этими столами, - с отвращением отвернулся он, а остальная часть класса хоть и успокоилась от шока, смотрела на него с гневом, пока он их оскорблял. Данай решил использовать свою лучшую рабочую тактику и просто проигнорировать его комментарии. Как только саб поймет, что на такое поведение не последует никакой реакции, он, скорее всего, прекратит. - Место в первом ряду слева свободно, можешь сесть там, - просто продолжил Данай, как будто не был грубо прерван, и Брэд нахмурился, а его аура сделалась сердитой и смущенной. - Мне кажется, вы не поняли мою точку зрения. Я не буду сидеть рядом с мусором, который вы называете своими учениками, - сказал он, и Данай сорвался. Он мог принять вызов; непослушание, ярость, гордыню и злость, направленные на него самого. Но он не позволит кому-то, кто обладал ошибочным чувством собственного величия, оскорблять своих любимых учеников. Он вперил в саба взгляд холодных, словно лед, серых глаз, позволяя своему доминированию просочиться сквозь поры, почувствовав прилив удовольствия от того, как это заставило светловолосого мальчишку ретироваться и отступить от него. - СЯДЬ. НА МЕСТО, - приказал он, с извращенным удовольствием наблюдая, как молодой саб просто согнул свое долговязое тело, усаживаясь на ближайший потрепанный стул, широко распахнув глаза и смутившись, глядя на него. - А теперь позволь мне объяснить, как это будет работать. В моем классе за мной остается последнее слово. Я устанавливаю правила, и если ты или кто-либо другой будет иметь проблемы с их выполнением - наступят последствия. Ты будешь вести себя как хорошо воспитанный человек и будешь уважать меня и всех остальных в этом классе, потому что на данный момент… ты точно такой же, как все прочие. Я нечасто использую доминирование в моем классе… но у меня нет проблем с тем, чтобы его применить. Тебе лучше об этом помнить, - решительно сказал он и отвернулся от класса, зная, что они все были ошеломлены, как и всякий раз, когда он высвобождал перед ними свою силу. Среди обычного восхищения, шока, радости и гордости, которые он почувствовал от своих учеников, он ощутил нечто совершенно иное. Он почувствовал желание, поражение, отрицание. Он почувствовал саба, который боролся с осознанием того, что в этой комнате находился его Дом.