Их глаза

Сегодня явно не её день. Возможно, юность — это и лучшая пора, но правило на неё почему-то не распространяется. Хотя, казалось бы, может ли быть что-то не так у подростка, имеющего двух любящих родителей, друзей и хобби? А вот может, чёрт возьми! Особенно если он влюблён, особенно если жизнь преподносит ему неожиданный подарок, запакованный в красную бумагу с чёрными точками, и долг перед всем Парижем. Два года назад на Маринетт свалилось слишком много хлопот. Сначала парень мечты, который почему-то никак не хотел в неё влюбляться, как подобает это делать рыцарям, появился в её классе, заставляя на уроках думать не о скучных уравнениях и химических формулах, а мечтать о романтических прогулках в парке. Потом в жизни Маринетт оказались серёжки и маленькое существо, называющее себя квами. Хотя, оно, само по себе, как раз-таки не отравляло её существование, а наоборот — помогало. Малиновая букашка по имени Тикки находилась всегда рядом, успокаивала и поддерживала. Самое ужасное: два этих события произошли почти одновременно, не давая адаптироваться хотя бы к чему-то одному. Но сегодняшний день оказался в несколько раз хуже этих двух лет вместе взятых… Полоса неудач началась ещё ночью, когда Маринетт ворочалась в кровати не в силах уснуть. Липкое чувство тревоги шевелилось у неё в груди. Казалось, что с восходом солнца наступит день, который в корне изменит её жизнь. Хотя нет, она знала это! Ведь именно сегодня Маринетт собиралась сказать Адриану о своих чувствах. Просто, без всяких намёков или изощрённых фраз. Обычное «Я тебя люблю». Это же просто. Верно? Целую ночь она представляла, как попросит его отойти в сторону, сказав, что есть важный разговор, как посмотрит в его глаза, пытаясь отыскать в них хоть какую-нибудь симпатию, и, наконец, как признается ему. А дальше смущённо опустит взгляд на свою обувь и будет ждать ответа. Лёжа под одеялом, она не хотела думать, что не нужна ему. Было попросту страшно представлять это. Ей хотелось надеяться на хороший исход встречи. И вот не выспавшаяся и взволнованная Маринетт пошла в школу. Но стоило ей открыть двери класса, как она врезалась в кого-то. Чтобы не упасть, схватилась за плечи неожиданного препятствия. Широкие, надо отметить. Немного смутившись, она сделала шаг назад, поднимая взгляд на встретившегося ей человека. Зелёные глаза заинтересованно разглядывали её. Дыхание сразу перехватило от появившихся эмоций. Только она могла врезаться в свою светловолосую любовь накануне признания. Судорожно сжимая края рубашки, Маринетт что-то еле слышно промямлила и вбежала в класс, игнорируя вопрос Адриана, посвящённый её самочувствию. Сев на свое место, она уронила голову на сложенные на парте руки и залилась краской. Почему же удача ЛедиБаг не действует на неё в обычной жизни? Неужели она так и останется неудачницей в образе Маринетт? Первая часть уроков прошла незаметно. Всё это время она морально готовилась к сегодняшнему заданию. Она несколько раз прорепетировала речь в своей голове, пытаясь продумать мельчайшие детали, включая выражение своего лица. И вот наступило время «икс». Большая перемена, на которой большинство учащихся расходятся по домам или в столовую для обеденного перерыва. Маринетт знала, что Адриан поедет к себе, поэтому она собиралась подловить его где-нибудь у выхода и увести подальше от посторонних глаз. Но обстоятельства, как всегда, ей помешали. А если точнее, то ей помешала Хлоя, которая так не вовремя пристала к блондину, щебеча ему что-то своим сладким голосом. Маринетт уже собиралась перенести признание на другой день, но ЛедиБаг внутри неё неожиданно подняла бунт. Почему она должна уступать какой-то там Хлое? Чем Маринетт хуже? Она имеет право хотя бы попробовать! Даже если не получится, даже если откажет! Она сможет… Признаться она и правда смогла, но только вот что-то в ней сломалось. Какая-то часть души умерла. Нет, Адриан не посмеялся над ней, не посмотрел на неё презрительно… Он просто извинился… и отказал… Маринетт даже не сразу поняла это, она какое-то время после его слов так и продолжала смущённо улыбаться, но как только она поняла, что произошло, скулы Маринетт свело, перед глазами всё начало расплываться из-за слёз. Сейчас, сидя на крыше одного из заброшенных домов на окраине Парижа, ЛедиБаг уткнулась головой в колени, облачённые в красный с чёрным горохом спандекс. Она не плакала, уже не плакала. Лимит слёз был истрачен. Сейчас она могла только смотреть сухими глазами в одну точку, прокручивая в своей памяти один и тот же разговор. — Ох, Маринетт, это… это неожиданно… Сознание с точностью воспроизводит его тихий голос с нотками удивления. — Понимаешь, тут такое дело… мне очень нравится другая девушка. Нет, ты, конечно же, очень милая, добрая, интересная, просто ты — не она. Гром пронёсся над головой, предвещая скорую грозу, но было всё равно. Разбитая изнутри, она не заметила бы даже сотню акум, летающих рядом. Первые крупные капли дождя упали рядом с Маринетт, будто предупреждая её о предстоящем ливне. — Моя Леди? Что ты тут делаешь в такую погоду? — голос не сразу достиг сознания. — Неважно. Что тебе нужно, Кот? — она еле выдавила эту фразу из себя. Героине не нужно было поднимать голову, чтобы увидеть, кто задал вопрос. За несколько лет совместной работы она, казалось, может узнать его только по дыханию. — Что с тобой? Ты плакала? — Нуар беспокоился. С самого первого дня их встречи, ЛедиБаг чувствовала его заботу в словах, произнесённых им, когда она предпринимала неправильные действия, в его попытках защитить её, закрывая своим телом от очередного злодея, в простых жестах, взглядах, прикосновениях. И сейчас в минуту отчаяния она ощущала его беспокойство за неё. Но на данный момент это раздражало… — Всё в порядке. Оставь меня! — это было сказано резче, чем нужно, но Кот не стал обращать внимания на голос напарницы. Она встала, развернулась, чтобы уйти, но её остановила ладонь, опустившаяся на плечо. Длинные пальцы, заканчивающиеся чёрными когтями, сжались, не давая тронуться с места. — ЛедиБаг, ты можешь сказать мне, ты же знаешь, я не осужу… — Хватит! — ЛедиБаг резко дёрнула плечом и развернулась лицом к Нуару. — Прекрати играть роль этакого психолога! Что ты вообще обо мне знаешь? Что ты знаешь о моих чувствах? Кот опешил от такого поведения напарницы, но от своей цели помочь ей не отступился: — Пока ничего, но если ты мне расскажешь, я тебе помогу, обещаю… — Не поможешь! — от спокойной ЛедиБаг не осталось и следа. Её заменил истеричный подросток. — Ты хоть знаешь, каково это: быть отвергнутым любимым человеком? Находиться рядом и понимать, что твои чувства безответны. Что этому человеку на тебя плевать? А он ведь знал… И Леди это осознавала. Но продолжала говорить. — Ты меня не поймёшь, уж слишком ты поверхностный для таких вещей, Кот, — она замолчала, шар ядовитого гнева испарился, оставляя на своем месте раскаяние и чувство вины. Нуар никогда не был поверхностным. Ему были знакомы и боль невзаимной симпатии, и отсутствие нежности со стороны любимых и близких. Слова его Леди в этот момент порвали тонкую плёночку, сдерживающую злость внутри. Ярко-оранжевыми парами это чувство начало распространяться по телу, заполняя все его поры, просачиваясь в кровь, парализуя разум. — Не пойму, значит… — сквозь зубы процедил Кот, делая шаг по направлению к ЛедиБаг и заставляя ту отступить назад. — Конечно, я же ведь не такой умный, как ты. Я просто идиот, которой мешает тебе, такой всей из себя правильной, образцово-показательной. — Кот, ты… — она хотела что-нибудь сказать ему, чтобы успокоить, но слова будто замерли на языке. — Замолчи! — он схватил её за плечи, пригвоздив руками к стенке какой-то трубы, непонятно как оказавшейся на этой крыше. — Тебе не кажется, что это уже слишком, а? Ты постоянно делаешь вид, что не замечаешь моих ухаживаний за тобой. А теперь еще смеешь говорить, что я не понимаю, как ощущает себя человек, чувства которого отвергли. Я-то, как никто другой, понимаю это. С каждым словом Нуар склонялся все ближе и ближе к лицу своей Леди. Она уже чувствовала его тяжёлое от злости и негодования дыхание на своей щеке. Сердце громко билось у обоих, заглушая посторонние звуки. Она чувствовала, что нужно что-то сказать, хотя бы попытаться, но янтарно-зелёные глаза напарника лишали её здравого смысла. Нуар тоже не мог разрушить наступившего молчания. Он разглядывал так хорошо знакомые ему голубые глаза. В них сейчас не отражалась привычная смелость, они излучали удивление и вину. ЛедиБаг даже предположить не могла, что Кот способен на такую злость по отношению к ней. Мир вокруг застыл, боясь помешать этой парочке. Даже дождь барабанил по крыше как-то тише. Хотя… если уж они не обращали внимание на писк своих камней чудес, которые, оповещая о скорой отмене трансформации, подавали звуковые сигналы уже несколько раз, то уж вряд ли им мог помешать какой-то там мир. Сейчас они были заинтересованы только друг другом. ЛедиБаг грустно вздохнула, прикрывая глаза, когда почувствовала теплую волну розового света, проходящую через неё. И всё-таки зря она не прислушивалась к звукам, исходящим от серёжек. Слишком много сегодня с ней произошло, она слишком устала от этого, чтобы начать убегать, прятаться от чужого взгляда. Маринетт разлепила веки… для того чтобы встретить зелёные, не искажённые трансформацией и такие уставшие глаза, которые, казалось, пытались проникнуть через её зрачки прямо в душу. Она видела в них всю ту боль, которую скрывали глаза Нуара за маской героя, видела, как смятение охватывает его, возвращая медленно из особой атмосферы, которая окутала их. Маринетт всматривалась в них, пока ей не показалось, что всё это она уже видела. Она в зеркале не раз замечала у себя такой взгляд. И это её поразило. Маринетт никогда даже не подозревала, что они так похожи. Общее между ней и Котом было невесомо, это нельзя было увидеть в каких-то схожих чертах внешности, нельзя услышать в словах. Но можно заметить, проникнув в их души, которые были одинакового едко-фиолетового цвета. Того самого, который притягивает взгляд, заставляя любоваться собой, о составе которого ты не задумываешься, принимая его за данность, ты не думаешь, как он получался, какие оттенки в него вошли, чтобы он стал таким притягательным, ты просто получаешь от него эстетическое удовольствие. Маринетт присмотрелась. Ей начали казаться слишком знакомыми и губы, и золотистые брови, и прямой нос. Она определённо была знакома с парнем по ту сторону маски. Так же, как и Адриан знал её. Он, аналогично не ожидавший внезапной отмены трансформации, разглядывал синеву глаз той, на которую ещё пару мгновений назад кричал. Он ясно осознавал, что сегодня утром видел эту же картину. Когда его одноклассница врезалась в него… И ЛедиБаг, и Кот Нуар были уверены, что смогут нормально отреагировать друг на друга без масок, но, увидев всю правду, одноклассники поняли, что ошибались. Пока они сражались на поле боя, скрываясь за вымышленными личностями, родились два новых человека, превосходящих своих исходников в несколько раз. Каким бы красивым ни был Адриан, какой бы удивительной ни была Маринетт, они не могли сравниться с Леди и её Котом. Слёзы Маринетт смешались с холодными каплями весеннего дождя, который забирался ей под одежду, забирая тепло. Она даже не чувствовала, что дрожала, ей просто было не до этого. Адриан сделал шаг назад, прикрывая ладонями лицо, он не мог смотреть на девушку напротив него из-за смущения, вины и даже страха… Да, он действительно боялся, что Маринетт теперь возненавидит его. Ведь сегодня он дважды причинил ей боль, сначала отверг её чувства, после разозлился, сказал много того, что не должен был. — Чёрт, как же так… — прошептал он, надеясь, что сейчас произойдёт чудо, и он провалится сквозь крышу. Но, собравшись с силами, в упор посмотрел на Маринетт и произнёс: — Маринетт, прости меня. Я не хотел тебя обидеть ни сегодня утром, ни сейчас… Я просто… не знаю, что на меня нашло… Она смотрела на него, тихо всхлипывая. Гром опять пронёсся над их головами, оглушая. — Адриан, это же правда ты? Я же не сплю? — глупый вопрос поставил Адриана в тупик. Он, конечно, знал, что Маринетт удивилась не меньше него. Но и подумать не мог, что она начнет настолько тормозить. А Маринетт тем временем продолжала: — Знаешь, я всегда думала, что смогла бы узнать Нуара, если бы встретила его на улице без маски. И сейчас, зная, что мой напарник всё это время был где-то рядом, я чувствую себя полной дурой. Адриан совсем перестал понимать происходящее. Да и Маринетт тоже. Правда была слишком неожиданной, всё это время они гнались не за теми людьми, обращая внимание только на свои чувства и не видя реальности. — Маринетт… — он было хотел снова подойти, но она неожиданно побежала на другой конец крыши к двери, ведущей вниз. Оглянувшись, она захлопнула дверь; послышались шаги на лестнице. Адриан ударил от досады кулаком по трубе, создавая шум. На костяшках пальцев проступила кровь, которая медленно начала пачкать руки. Ещё раз выругавшись, он побежал следом за Маринетт…