Пустые могилы, в которых хоронили героев

«С одной, всего-лишь с одной битвы — триста пятьдесят два раненных, около сорока с тяжелейшими травмами, семьдесят четыре погибших рядовых магов и девятнадцать пропавших без вести. Внимательно ведутся списки. В них внесены имена всех, кто участвовал в обороне и атаке на Альварез. Сегодня двадцать четвертое августа, пять дней после битвы. Число погибших медленно растет — маги погибают от ранений, полученных в сражении. „Хвост Феи“ было решено окончательно распустить, никто из нас больше не хочет ничего иметь с этой гильдией — слишком много воспоминаний, слишком много выедающей изнутри боли. Мы снова разойдемся по Фиору и больше не встретимся. Гильдия „Русалкин Башмачок“ покинула Магнолию сегодня утром, они благополучно вернулись на свое побережье. „Чешуя Сирены“ и „Синий Пегас“ пока еще остались в городе — они помогают нам разгребать завалы и вытаскивать погибших, совместными усилиями мы продолжаем лечить наших товарищей. Я искренне благодарна им. Независимая гильдия „Грех Ведьмы“ собираются в путь, как только Джерар увидит тело Эрзы… Много было погибших, даже такие отважные герои, как Эрза не удержали дрожащими пальцами кончики своей жизни. Нашей главной линией обороны были драгонслееры. Я все еще не уверена в этом, но мастера гильдий, где состояли драгонслееры, рассчитывали на их мощную чудовищную силу. Их было семеро. Трое из них погибли… Ведомая Стингом Эвклифом гильдия „Саблезубый Тигр“ приняла решение остаться в Магнолии до окончания расследования дела об убийстве драгонслееров, одним из троих был Роуг Чени. Оставшиеся двое — наши ключевые фигуры, маги „Хвоста Феи“… 792 год, 24 августа Конец заметки. Автор Леви МакГарден» Огонь горевшей свечи медленно колыхался на тонком фитиле, тускло освещая письменный стол, пожелтевшую, с загнутыми краями бумагу и маленькую полупустую чернильницу. В самом углу стола, упирающегося в стену, покрытую мелкими трещинами, лежало две книги: одна темно-зеленая, с толстым корешком, на котором мелко были выведены золотистыми буквами слова; другая — тоненькая, бордовая, с потрепанным корешком и совершенно без надписей. Поверхность зеленой книги покрылась пылью и осыпавшимися с потолка крошками камня, меж страниц выглядывал серый кончик обрывка бумаги — закладка. Леви медленно положила перо на стол и отсутствующим взглядом посмотрела на край серой загрязнившейся закладки. Она помнит, эта закладка была сделана на восемьдесят седьмой странице, за двое суток до начала атаки; остановилась на пятом предложении второго абзаца. На словах: «Зачем зарывать в землю пустые гробы?».  — Леви-чан, — раздается сзади тихий, печальный голос. Леви быстро моргает, отгоняет мысли о бесполезной и сейчас никак ненужной книги. Повернув голову, она столкнулась с точно таким же взглядом — грустным и полным невыносимой тоски, с покрасневшими и припухшими от слез веками. Мутный злато-карий омут глаз. Эти глаза видели все — смерть, боль, отчаяние… МакГарден тоже это видела. Половину лица Люси скрывала блеклая голубая косынка — от носа и почти до самого основания шеи, волосы собраны в высокий хвост, челка тщательно убрана заколками. Из-за этого на ее лбу можно увидеть длинную уродливую царапину с яркой корочкой засохшей крови. Леви чувствует, как в горле образуется комок. Люси сильнее прижала к себе яркую алую тетрадь, сжимая ее корешок пальцами. На ее ладонях были короткие серые перчатки, покрытые слоем грязи. Она неуверенно потопталась на месте, опуская взгляд в пол. — Нам пора.  — Хорошо, — также тихо отвечает Леви, вставая из-за стола. Люси, кивнув, скрылась за обломком стены бывшего здания гильдии. К тихому треску огонька свечи примешались тихие шаги поступи заклинательницы, а вместе с запахом топленного воска смешался другой, который принесла с собой Хартфилия: неприятный, отталкивающий, запах крови и начинающих разлагаться трупов. По спине Леви растеклись мурашки, словно несущая холодные воды горная река, что огибает серые гладкие валуны и упорным потоком бьет в отвесную скалу, десятилетиями пробивая себе проход. В кончиках пальцев знакомая дрожь, в ногах — слабость. В груди разрастается дыра: большая, пустая, разевающая черные пучины отчаяния. Леви чувствует подкатывающий к горлу страх, судорожно выдыхает, цепляясь дрожащими пальцами за спинку чудом уцелевшего стула. Она глубоко вдыхает смесь запахов, удерживая липкую, тянучую паутину ужаса в себе. Вдох-выдох, вдох-выдох… Леви считает до десяти, с каждым числом выдыхая все медленнее и спокойнее. От одного до десяти, пропуская две секунды между числами. На восьми начинает кружиться голова. Она, прекращая отсчет, потянулась рукой к белой косынке, привязанной к спинке стула, в которую были завернуты чуть грязные перчатки. МакГарден натягивает на ушибленные ладони перчатки медленно, не торопясь; прячет грязные локоны волос в одной тугой косе; обхватывает часть лица белой тканью, крепким узлом связывая концы на затылке. От ткани пахнет камнем и отвратительной мертвечиной. Леви тихо выдыхает, боясь, что приступ страха повторится, но ничего не происходит. Сердце продолжает биться о грудную клетку в привычном медленном ритме, в руках — дрожь, в ногах — слабость. Шаги выходят неуверенными и на секунду ей даже кажется, будто она разучилась ходить. Придерживаясь рукой за край спинки стула, девушка обошла стол и, аккуратно подвинув недочитанную книгу, взяла потрепанную бордовую тетрадь. В этой тетради всего одиннадцать страниц и на шести из них имена — все имена, кто участвовал в обороне и атаке на Альварез. Все страницы разделены на три колонки, где ровно выписаны дрожащей рукою имена. Леви одна из тех, кто пересчитывает погибших и раненных… Одна из тех немногих, кто хочет помочь другим по собственной воле, даже после той большой, грызущей ее уставшую душу, потери… Она наклонилась к свечи и легко подула на огонек, превращая его в быстро возносящийся к потолку белый дым. Полуразрушенное здание гильдии «Хвост Феи» превратилось в пункт сбора и поисков погибших в борьбе товарищей. Все помещение, укрытое от ветра и редких солнечных лучей было усеяно множеством человеческих тел, укрытых кусками разных цветов и размеров ткани. Тела были аккуратно уложены в ряды, между которыми был узкий проход. У обломков стен, в некоторых местах, привалившись к ним спинами, сидели уже бывшие согильдийцы. У многих на лица была натянута безысходность и печаль. Откинув ткань, они смотрели на бледные лица своих товарищей, родных, любимых. Кто-то молча смотрел на тела, словно не веря в произошедшее; кто-то тихо всхлипывал, уткнувшись в свои колени; кто-то кричал в голос о несправедливости и молил вернуть своего друга. Вся гильдия наполнилась запахом горечи и гнили, слезами и криками. Леви остановилась рядом с уцелевшими дверьми, прижимая к груди тетрадь, она печально посмотрела на Аску, сидящую возле входа и отрешенно глядя в пол. Неподалеку, сидя на коленях, вытирал слезы Арзак. Между отцом и дочерью, неприкрытая тканью, лежала Биска. Теперь ее было не узнать: вся бледная, с ужасающими ушибами на лице и теле. «Они не пощадили маму», — расслышала Леви шепот Аски, у которой на щеке был большой фиолетовый синяк. Сердце болезненно сжалось. МакГарден хотела утешить девочку, но поняла, что не сможет даже слова сказать. Насколько это ужасно?.. В самом углу на коленях сидела Эвергрин, громко всхлипывая. Ее руки покоились на плечах лежащих рядом бледных трупов — Фрида и Бикслоу. Одна из сильнейших команд гильдии уничтожена, в живых остались только Эвергрин и Лаксас. Дреяр находится в тяжелейшем состоянии и никто не может сказать, продержится ли он еще хотя бы три дня. В стороне стоит Леон и с бесконечной тоской смотрит на розовую взлохмаченную макушку Шерии. Он что-то шепчет, Леви не может расслышать. И она этому рада… Услышав чьи-то легкие шаги, Леви повернула голову. Мираджейн, с такой же косынкой на лице, с перчатками и тетрадью в руках, остановилась рядом. Один ее глаз был плотно прикрыт марлевой повязкой. Ее волосы, волнистые и некогда напоминающие морскую пену от накатывающих и разбивающихся о берег волн, сейчас превратились в слипшиеся грязные сосульки. В голубых глазах, что напоминали кусочки льда дальних холодных побережий, что-то потускнело, что-то дающее тепло и надежду. Мира кратко кивнула и посмотрела на Аску. Леви отметила злость, мелькнувшую в ее глазе, а после сменившуюся сочувствием. Ведь Мираджейн одна из немногих, кто не потерял родных в этой жестокой битве.  — Бедная девочка, — тихо сказала она, глядя на маленькую Аску. МакГарден кивнула и с трудом сглотнула ком в горле. Демоница тяжко вздохнула и обратила взгляд на девушку. — Надо поскорее перенести трупы в другое место, иначе может начаться эпидемия чумы… Венди пока что удерживает первые признаки заразы заклятием, но… — она обвела печальным взглядом накрытые тканями тела. — Их слишком много. Полюшка также сказала, что нога Грея в порядке и завтра он может вернуться домой. Здорово, правда? — взгляд Миры погрустнел. — Грей планирует отправиться вместе с Леоном в «Чешую Сирены», Джувия последует за ним.  — Ясно, — тихо ответила Леви и, опустив взгляд на тетрадь, перелистала пальцами странички. — Значит, его можно убрать из списков?  — Да… — кивнула Мираджейн. Леви остановилась и раскрыла первую страницу. Глаза забегали по множеству имен, написанных дрожащей рукой: перечеркнутые и нет, со знаками вопроса и размещенные по колонкам. Много имен было знакомо и когда рядом с ними стоял знак вопроса, в груди болезненно отзывалось сердце; а если они и вовсе были перечеркнуты одной длинной линией, дрожь неприятно пробирала до костей. Почему-то Леви казалось, что каждый раз, зачеркивая чье-то имя черной чертой, она обрывала последнюю надежду, рвала хрупкую нить веры кого-то, кто все еще верит в возвращение этого человека; что это именно она убила их и теперь зачеркнула имя в своем списке, переходя к следующему. МакГарден стала водить пальцем по колонкам, выискивая среди имен в колонке «Травмированы» Грея, но Мира мягко положила ладонь на ее руку, останавливая. Леви вопросительно подняла на нее взгляд. Мираджейн чуть прищурилась, в ее глазе промелькнуло еще большее сочувствие. — Есть новость от мастера. Это касается драгонслееров… У Леви перехватило дыхание, на секунду она почувствовала себя под толщей воды и как она литрами заливается в легкие, щиплет глаза и нос, сковывает руки и ноги, уволакивая в свою темную пучину.  — Тело Роуга нашли, Стинг сейчас с ним, — Мира замолкла, явно не желая договаривать, но, выдержав короткую паузу, на выдохе произнесла. — Дело закрыли. Завтра «Саблезубый Тигр» возвращается в свой город, но перед этим мы должны… — ее голос сорвался. Леви грустно моргнула, опуская взгляд. Конец всегда подходит так быстро, конец всему: бесконечным метаниям между колоннами мертвых тел, всхлипам и страху, «Хвосту Феи» и ее воспоминаниям. Конец всегда приходит быстро. Быстрее, чем начало. Но, начиная, мы подсознательно рвемся к концу, даже не осознавая, как больно будет. Мираджейн зажмурила свой единственный глаз и крепко стиснула зубы, удерживая плаксивый вой. По щеке потекли слезы, впитываясь в белую ткань.  — Раненных переведут в медпункты близлежащих городов, — сказала Люси, подходя к подругам. Шумно сглотнув, она вытерла указательным пальцем слезу в углу глаза. — Так что сегодня последний день… Мне очень жаль, — она прикрыла глаза, говоря это им обеим, но Леви знала, что Хартфилия обращается именно к ней. От этого у МакГарден снова образовался комок в горле.  — Мне тоже, — хрипло ответила Мира, вытирая слезы тыльной стороной ладони.  — Есть то, что мы должны с Леви сделать, — продолжила Люси, открывая глаза. В похожих злато-карих глазах Леви увидела такую боль, что последующий удар сердца болезненно отозвался во всем теле, ее сотрясла мелкая дрожь. Заклинательница посмотрела на подругу, слегка кивнув. Леви, дрожа, кивнула в ответ. Она знала, что должна сделать, что обязана, что хочет… — Мастер разрешил, поэтому… Думаю, стоит пойти сейчас, пока не совсем стемнело, — в голосе появилась хрипотца от душащих блондинку слез.  — Да, хорошо, — выдохнула Леви, переводя взгляд на Миру.  — Идите, девочки, мы с Лисанной справимся, — даже не видя толком ее лица, можно сказать, что демоница улыбается. На секунду, всего на секунду исчезает все, кроме воспоминаний о вечно улыбчивой Мираджейн, но это также быстро тает, как и появляется. Леви возвращается в свой укромный уголок с камнем на душе, с тоской, с виной. Снимает перчатки, платок, аккуратно кладет тетрадь с именами поверх заметки. На бумаге засохли чернила, так что по возвращению девушка сможет завернуть ее в письмо, которое останется здесь с другими, связанными одной красной нитью перед входом в гильдию, заметками. Ведь это история, по сути даже сказка. И через пару недель после окончательного ухода волшебников из Магнолии, какой-нибудь мальчишка забредет сюда и отыщет эти письма. Он прочитает, а на следующее утро расскажет об этом своим друзьям, те будут пересказывать своим родителям, а через пару десятилетий и своим детям. Эту историю и будут считать сказкой, со временем она обретет название «Сказка о Хвосте Феи» и ее веками будут пересказывать друг другу. Кто-то приукрасит, приврет, но сути сказка не утеряет. В мире все будет меняться, что-то умирать и забываться, но история о «Хвосте Феи», о долгой и преданной дружбе, нежной любви и горькой смерти не потеряется никогда. Леви может и ошибаться, но так ей нравится думать больше всего. Она распускает косу и, бросив резинку поверх тетради, растрепала грязные локоны светло-голубых волос, выдыхает и берет в руки темно-зеленую, покрытую слоем пыли и грязи книгу. Камушки тихо ссыпаются с нее, разлетаясь по полу. На ладонях остаются серые следы. Это не обязательно — брать с собой книгу, но Леви чувствует, что так будет правильнее. Смотреть на полуразрушенный город, на развалины у гильдии, на слоняющихся туда-сюда знакомых не хочется, нет сил. Даже не дожидаясь подруги, МакГарден несется в сторону, прыгая по камням, обходя треснувшие валуны и обломки. Взбирается по грунтовой тропинке, которую не задело разлетающимися камнями и местность резко меняется: вместо серых острых камней и битых стекл — расстилающиеся зеленые холмы, высокая зеленая трава, небо с чистыми белыми облаками, будто кто-то собрал их, выстирал и развесил на небосводе, и ветер, что медленно гонит облака в неизвестные дали, колышет высокую сочную осоку и остро пахнущий вереск. Даже не верится: стоит повернуться, и под ногами можно увидеть город, разруху и побережье с золотистым песком. Но Леви не станет оборачиваться, даже не подумает. Она, прижимая одной рукой книгу к себе, медленно пошла вперед, раздвигая высокую траву. Что впереди? Пустырь, холмы, а еще дальше горы, где замысловато петляет узкая тропа. Но девушке не надо идти далеко. Вот уже впереди виднеется две небольшие каменные плиты на самой вершине холма. У Леви все замирает в груди, дыра разрастается еще больше. Кажется, чаша ее выдержки наполнена до краев и вот-вот все, что с трудом удавалось сдерживать в себе выплеснется наружу угрожающими волнами страха и безнадежности. Волшебница идет осторожно, наступает аккуратно, словно боясь провалиться под землю. Но под ноги она не смотрит, взгляд устремлен только на каменные плиты, что с каждым приближением исчезают из виду. А когда она забирается на этот холм, превозмогая боль травм, полученных в бою и останавливается перед двумя могилами, исчезает все: город, ужас пережитого, растворяются в воздухе запахи вереска и принесенного с собой — гнили. Только она и две пустые могилы. Леви не смотрит на вторую могилу рядом, останавливается напротив одного каменного надгробия. Здесь всего две надписи:        «Гажил Редфокс        Сильнейший маг и верный друг» От одного только взгляда на эти холодные надписи на холодном мраморе бросает в дрожь. Здесь ветер сильнее и, вероятней, Леви вздрагивает от него, нежели от леденящих душу слов. В горле образуется ком, невысказанные перед его смертью слова теперь встают костью в глотке. В груди трепетает сердце от боли и тоски. На глазах выступают слезы. МакГарден не вытирает их, только тихо шмыгает носом и тоскливо улыбается. К подбородку быстро скатываются прозрачные капли.  — Привет, — выдыхает она, сглатывая. От одного слова по горлу разливается морозная боль, отзываясь где-то в желудке. Сильнее сжав книгу пальцами, Леви снова шмыгает носом и улыбается. — Как странно, правда? Я никогда не понимала, зачем говорить с пустыми могилами. Тебя же все равно здесь нет, я даже не знаю, где ты… Но теперь знаю, — пауза, чтобы подобрать слова, короткая, — что так я берегу твою память, Гажил. Помнишь, ты привез мне книгу? Она называется «Пустые могилы, в которых хоронили героев», вы с Пантерлили привезли ее с задания еще до битвы с «Тартаросом»… Прости, я так и не дочитала ее, — Леви горько усмехнулась. — Она оказалась слишком тяжелой для меня. Я мало что понимала, да и сейчас немного. Хотя название сейчас полностью описывает вас, ребята, — тебя и Нацу. Вы — герои. Если бы не вы, то эта земля принадлежала жестокому черному колдуну и все, ради чего веками жили люди погибло бы. Ведь здесь только пустые могилы, в которых похоронили героев… Ветер утих и вокруг осталась только оглушающая тишина. Леви вытерла пальцем слезу и, зажмурившись, улыбнулась.  — Я помню твои слова… Может, стоило сказать это тебе раньше, но я люблю тебя! Как жаль, что уже поздно… — МакГарден глубоко вздохнула, опуская взгляд на все еще свежую взрыхленную землю, где под слоем грязи покоится пустой гроб. — Очень многие погибли, Гажил. Из всех гильдий, кто принимал участие в битве. Но постепенно все приходят в себя. «Хвост Феи» снова расформирован, мы сдались, я знаю, и завтра большинство навсегда покинет Магнолию. Пантерлили решил остаться со мной… Ты ведь не будешь против? — она легко улыбнулась. — Думаю, мы опять вернемся на службу в Совет. А может присоединимся к «Саблезубым Тиграм» или «Чешуе Сирены». Я пока не знаю… Ты бы с легкостью решил, а я бы пошла за тобой… Леви села на колени перед могилой и, прислонившись лбом к мраморной плите, крепко зажмурилась.  — Мы через столькое прошли… У нас были ссоры, смех… Ты столько раз спасал меня, Гажил! — девушка выпустила книгу из рук, прикладывая ладони к холодному надгробию и зашептав. — Спасибо, спасибо тебе за все!.. Ты даже не представляешь, как мне не хватает тебя! Как нам всех вас не хватает! Черт, почему погиб ты?! Почему я не вмешалась, Гажил?! — она, утирая слезы рукавом кофты, вновь заговорила в голос. — Почему ты позволил мне оставить тебя?.. Леви могла еще долго сидеть так, прислонившись к холодной мраморной плите, но не стала. Ведь там, в гильдии, ее все еще ждали друзья, ждали ее помощи. Что она сделала перед уходом? Аккуратно положила книгу возле надгробия и, шепнув тихое: «Спасибо», ушла, пожалуй, навсегда. Вряд ли она вернется к могиле любимого еще когда-нибудь, у нее уже другая судьба. Возможно, через пять лет после этой битвы, опустошенная и разбитая, она встретит мужчину. Он научит ее заново любить и поможет забыть о боли, на время. Может она еще вернется сюда, через десять лет, когда будет проезжать Магнолию. Может сюда она приведет своих внуков, расскажет о молодости и о величайшей битве между магами. А может она не вернется, потому что не захочет тревожить старые раны. Но одно можно точно и с уверенностью сказать: книга, что была раскрыта ветром на последней страничке с одним предложением, написанным от руки, была замечена Леви и она совершенно точно запомнит это и сохранит любовь в воспоминаниях и в сердце.        «Спасибо, мелкая».