Вопросы, на которые нет ответов…

“Какая сегодня приятная ночь!” – подумал вампир, когда он медленно прогуливался по тихим аллеям дома Хеллсингов под бледным сиянием луны. Только вдалеке слышались выстрелы и голоса, но лишь потому, что там проходила очередная тренировка “Диких Гусей”. Алукард уже и не помнил таких ночей, когда в последний раз в памяти всплывали события давно минувших лет. Обычно он задавал себе вопросы, на которые, как всегда, не было ответов. Даже у него, знавшего и пережившего столь многое. Чаще всего в такие редкие ночи его мысли начинались со слов: “А, если бы…” или “А, что бы было, если…”. И, как всегда, вывод был одним и тем же. Сейчас Алукард думал о самом переломном моменте в его судьбе вампира. Вспоминал, каким он был, и то, что после этого его подчинил себе человек, казалось ему забавным и смешным… до слез. “А почему он меня поработил?! Ах, ну да! Из-за неё”. Вампир припомнил облик той, из-за которой лишился свободы. Она была высокая, темноволосая девушка с большими и блестящими глазами. А звали её: “Мина!” – прошептал Носферату. Он все ещё помнил её, но чувства успели остыть и лишь оставить смутный отпечаток в памяти. Он все ещё помнил, что любил её. А что значит “любить” для такого существа, как он? Желание получить, завладеть тем, кого “любишь”, подчинить себе, сделать своим... Или возможно это высокое ни с чем несравнимое чувство, ощущаемое вампиром, как ни кем другим на этой планете… Алукард загадочно улыбнулся. Затем взглянул на луну и остановился. “А стоила ли она того поступка, который я совершил? Да, стоила, наверное, — ответил он сам себе и продолжил, — Из этого дня помню лишь одно: боль, ужасная боль! Но не физическая от издевательств Ван Хеллсинга, а она пожирала изнутри. Из-за неё все теряло смысл: и мир, и жизнь, и смерть…!” — Значит, это мое поражение? – тихо произнес Алукард, как будто эта ужасная сцена снова повторялась. “Верно. Это твое поражение… У тебя ничего не осталось, Граф! Ты несчастный “Король Нежити”. У тебя больше ничего нет!” – эти слова отдавались у него в голове приговором. “Как люди называют её, эту невыносимые боль – страданием разбитого сердца?!”. Нет, она не была таковой. Хотя с кем он себя сравнивает?! С созданием совершенно на него непохожим. Тогда что же это было? Но ответа не последовало. “Что же это было?” – снова задал себе вопрос Алукард. Та боль, которая не хочет его отпускать! Разочарование? В ком? В себе? В других? Обида? На кого? На себя? На других? Опять это чувство подступает, заволакивает все внутри. Разум ещё сопротивляется, пытается замять, но слишком поздно… Гордый вампир опять посмотрел в небо и увидел в нем ту же неподвижную и неизменяющуюся луну, совсем как он. Если б сейчас кто-нибудь увидел его высокую фигуру, окутанную в мягкий и манящий лунный свет, то был бы уверен, что перед ним стоит совершенное существо. Волосы черные, как смоль, были коротки. Да, именно такими они были в последнее время, когда он ни с кем не сражался, не доказывал кому-то свою правоту, когда был ни кем не тревожим. Блестели кроваво-красные глаза, задумчиво смотревшие в ночное небо. Алые губы трогала легкая, мечтательная улыбка. Его благородная осанка предавала его облику таинственности. Левую руку он держал на груди, прямо там становилось пусто. Прохладный ветерок тронул его фигуру. Подолы плаща тихо зашуршали. И по его бледно-белой щеке медленно скатилась слеза. Аккуратно смахнув, Алукард увидел красные пятна на белоснежной перчатке. “Слезы… Кто я такой, чтобы плакать?! А, что… — продолжил бы он, как вдруг остановился и ответил, — Никто не изменит того, чего нельзя изменить. Ни Бог, ни Дьявол, ни даже я сам!”. “Смешно! Что за ностальгия!?!? Это все луна! И эта ночь! Надо развеяться!”. Вампир сам себе улыбнулся, развернулся и направился в сторону раздающихся неподалеку голосов. Для чего? Наверное, для того чтобы прогнать щемящую сердце тоску…