Слова

      Слова срываются с губ сами собой – неконтролируемые, громкие, резкие, – и Дэнни ненавидит сам себя. Он прекрасно знает, что все вокруг не больше чем продуманная ими иллюзия, и все идет по плану, движется к неумолимому финалу так, как надо, без единой трудности. Но все равно – эти глупые ужасные слова, словно бы подтверждающие его беспомощность.       – Не троньте его! – Кричит Атлас, когда извивающегося изо всех сил Джека протаскивают к поднятой двери, и в голосе его неподдельный страх. – Не троньте!       Люди Уолтера лишь нагло ухмыляются, смеются ему в лицо, и Дэниела переполняет сладкое чувство приближающейся мести. Его легонечко потрясывает от осознания того, что еще пара минут – и вот теперь уже они, униженные и опущенные, будут вынуждены открыть миру свою гнилую душу.       А пока что, маг знает, нараспашку перед всеми его душа. Ранимая душа.       В глазах Джека Дэнни читает непонимание: Уайлдер удивлен искренним и лишним эмоциям друга, и Атлас поспешно сцепляет зубы и продолжает изворачиваться в сильных руках. Он знает, что не имеет права задерживать финал, знает, что все хорошо, и все же не может видеть вора в чужой хватке. В хватке, от которой смертью несет за пару километров.       – Джек! – Словно читая заученный текст, выдыхает Дэнни, когда голова иллюзиониста скрывается в люке, и в салоне самолета эхом отдается далекий жалобный вскрик.       Его подталкивают ближе, бесцеремонно сжимают тонкие запястья – магу больно, но эта боль тонет в мрачных волнах ненависти к людям, стоящим напротив. Скорая расплата греет ему сердце и помогает гордо поднять голову. На суровых лицах – угроза и грязная ухмылка. Джей презрительно хмыкает, ловко лягает охранника ногой напоследок, но в душе у него хаос и паника.       Они видят его маленький секрет.       Вздохнуть спокойно удается лишь за пределами борта, на темном жестком мате. Несколько бесконечно долгих секунд Атлас лежит и таращится в черный потолок. Он знает, да, что времени нет, но ему жизненно важно унять судорожную дрожь и учащенное сердцебиение, пока цепочка случайностей не сорвала финальное шоу.       Джек оказывается рядом внезапно, соткавшись из окружающего полумрака.       – Нам пора, Дэнни, – шепчет он возбужденно и протягивает раскрытую ладонь, поднимая на ноги и стряхивая легкими движениями пыль с рубашки. – Конец близок.       Джей кивает, сглатывая и растерянно пряча глаза. Вокруг темно, и мимолетной неуверенности великого иллюзиониста нельзя заметить, – но Джека рядом слишком много, и это вновь сбивает с толку. На плечи ложится тяжелая ткань плаща, и Уайлдер улыбается, говоря, что в Новый Год и в Лондоне бывает холодно, а Дэнни лишь позорно пытается словить губами воздух.       Он даже не помнит, когда это началось.       Свет софитов ослепляет и режет глаза, но Атласу все равно: изнутри его жжет сладость свершившегося разоблачения, а продрогшую спину защищает от прохладного ночного ветра плотное пальто. Слова срываются с губ сами собой – и эти слова намного лучше предыдущих, ведь он снова поет дифирамбы себе и Всадникам, и ему это нравится.       Рядом вертится Лула, и глаза ее блестят азартом, а в движениях читается кошачья грация. Она чувствует себя их частичкой и светится от счастья, а от Дэнни не ускользают внимательные взгляды Джека в их сторону, и сердце сиротливо екает. Мигом становится холодно, и Атлас не может решиться, чем именно обозначить странные взоры: то ли влечением к девушке, то ли запоздалой реакцией на его недавние фразы, слишком трогательные для только что придуманного текста – оба варианта не сулят магу ничего хорошего.       Дилан коротко обуславливает концепцию иллюзий, и Джей, решив отвлечься, присоединяется к объяснениям. Публика бушует, похожая на неукротимое море, и Дэниела ненадолго захлестывает приливом всеобщей радости.       А потом отпускает.       Они в Обсерватории – и тут всего слишком. Слишком много неизведанного, слишком много ответов на терзавшие их годами вопросы, слишком много неожиданного – и слишком много внимания Джека. Комната искрит и вертится под ногами, и Дэнни сам не понимает, как ему удается лавировать в количестве свалившейся на них новой информации. Где-то глубоко в груди теплится еще чувство удовлетворения грандиозной аферой, но и его скоро затопит необоснованной тревогой.       Атлас дергается и нервничает, но другие Всадники списывают это на недавние злоключения и перевозбуждение – и лишь Лула утвердительно кивает головой, когда Дэниел наконец замечает, что в комнате нет Уайлдера.       – Он на террасе, – бросает она будто бы невзначай, и глаза у нее хитрые-хитрые, притягательные и черные, словно омуты.       Джей облизывает пересохшие губы и поднимается с дивана, даже не заметив понимающей усмешки Мерритта. Мысли вращаются где-то далеко, и ему дела нет даже до распределения ролей в иерархии Ока.       Забавно: в самый последний час он стремительно меняет идеалы, начисто забыв о созданной своими же руками системе. Больше она не важна и похожа лишь на сломанную игрушку.       Джек стоит, опираясь на резные перила, и будто присутствует вовсе не здесь – нарочито громких шагов Дэниела он не угадывает и резко реагирует на приближение только в последний момент. Дэнни устало улыбается и останавливается рядом.       – Ты – молодец, – бросает он и без понятия даже, чем дополнить фразу.       Тонны невысказанного давят на плечи, но секрет – он на то и секрет. Джей кусает губы и морщится, не зная, как поступить.       – Нам пора прекращать прятаться, – Джек внезапно широко улыбается, и улыбка его освещает ту тьму, в которой мечется Атлас. – Давно пора, Дэн, но я понял это только сейчас.       Дэниел кивает, не понимая до конца смысла – и дергается, когда чужая теплая ладонь накрывает его руку. Слова застревают в горле, и мысли бегут в полной спешке.       Загорелые пальцы скользят по коже и мягко забираются на тыльную сторону ладони, царапают чуть-чуть ногтями подушечки пальцев и крепко сжимают. Дэнни следит, не отрываясь, забывая попеременно как дышать и мыслить здраво, и секунды тянутся ужасно медленно – достаточно для того, чтобы ощутить сполна неописуемый восторг.       А потом он чувствует горячее дыхание на своей шее и оборачивается нарочито неспешно, боясь поверить в происходящее. Джек чертит губами дорожку поцелуев от его ключиц до подбородка и отстраняется прежде, чем Джей подается навстречу.       – Реальность – не то, что ты видишь, – шепчет он, и низкий голос пробирает Атласа до мурашек.       – Я глуп, – соглашается маг, и признание вины не колет обидой, как раньше, напротив – разливается по венам сладким нектаром. – Но я и подумать не мог, ты знаешь,…       – Что я тоже люблю тебя? – Легко смеется Джек и очерчивает пальцами скулы, касается щеки и доверительно опускает на тонкую шею, притягивая ближе.       – Что я настолько сильно люблю тебя, – на выдохе выдает Дэнни и мягко льнет к желанным губам.       Уайлдер усмехается в поцелуй, отвечает отчаянно и требовательно, сжимая его ладонь и цепляясь другой рукой за шею, и Дэнни в полной мере ощущает, что счастлив.       Что сказал наконец нужные слова.