Багровый рай

«Они знают праведный суд Божий, что делающие такие дела достойны смерти; однако не только их делают, но и делающих одобряют», — послание к римлянам. — Haeretis. — Deprecor, ut hoc mihi condones! Слова вставали комком в горле не давая ему дышать, кто он после всего того что случилось.  — Кто ты? Голос, звенит в ушах отдавая гулом по всему телу, я ведь слышал его уже,да?  — Я брат монашеско... Провал опять, все это словно отрывки из книг, нет единого целого. Почему я не могу ничего изменить, все настоящее или мираж воображения? — Утверждаете ли вы, что с вами говорили ангелы? — Да. — Как они выглядели, на них была одежда, человеческие лица? —У них были человеческие тела,по 2 ноги и руки, не было ничего, чтобы давало возникнуть сомненью их святости, босые и в тонких туниках, свет исходил отовсюду и даровал безграничное тепло. — Вранье перед лицом Господа недопустимо, правда ли это, уверены ли вы в своих словах? Пророчество, Михаэль так повелел, ведь он же? — Да, я подтверждаю ранее сказанную мною речь. Один из них протягивал мне руку, 5 пальцев как у любого мужчины, жилистые руки. — Длань существа была открытой? — Да. — Ваша рука соприкасалась с кожей видимого вами ангела? — Да. — Откуда вы знали, что это именно небесные хранители? — Как я уже говорил, они были идеалом непорочности. Все шорохи,звуки и само дыхание были совращенными,а потом съеденными молчанием, оно словно полуночная тьма поглотило, как изголодавшийся зверь солнце возможной надежды, оставив за собой лишь страх открывшейся Геенны. Свет медленно спускался с небес захватывая наш хрупкий мир, первым делом двинувшись на часовню, пробивая себе путь, сквозь грубое стекло её небольших окон,какая ценность одолженная у пухших от голода купцов за 15 кусков черствого хлеба,жаль сокровища было так мало. Ткань охватывала почти все проёмы и дырки лаская стены, подобно мать ребенка, угольный цвет только привлекал летнюю жару, но, несмотря на это, старик дрожал от утреннего холода. Капеллан закончил проповедь немного раньше, чем обычно — пора бы уже идти на завтрак. По привычке решил открыть дверь, которой нет уже здесь наверное с времен первого похода. Потрепанный временем и парой сарацинов без семьи и земли, я закончу бытие на грешной земле так же, как и тот у алтаря,хотя, мне незачем волноваться о такой судьбе без знаний больше,чем одного песнопения и.. умения читать.  — Ной, брат мой, не одолжишь ли пару шиллингов? — почти прошептал голос возле дерева, ползущий ко мне. Только у одного хватит духу после ночи в трактире вернуться к вратам Божьим.  — Чёрт бы побрал тебя, пьяница, убирайся отсюда! — еле заметил,как лицо лежачего идиота обрело оттенок розы.  — Помилуй добродетель! Воды, воды! Я душу за кувшин воды отдам, омойте рот грешника священной водой! — и где это трупа остальных актеров?  — Ты будешь чистить конское дерьмо целую неделю, Господь помилуй, лучше бы остался ты в борделе, — неужто этот идиот заблюет мои сапоги. Хорошо, что сегодня нет других братьев.  — Слушай, а "его" сегодня нет?  — Он занят. Позову , если найду, — ободранное тело любителя хереса так и лежало у входа, и клирик не мог не заметить это ступая ногами без обуви по траве,нищее лохмотья, морщины за которыми не видно глаз,лысина, ужасный вид,большинство не знало бы что ответить, если б их спросили, кто из этих двоих больше похож на угрюмое детище Сатаны, но это давало особое понимание того, что здесь настоящий стоик, а не епископ с бокалом вина.  — Вот она, судьба грешника — у врат рая умереть. Пожалуй, оруженосец ему поможет, Отто! — удивительно быстро прибежал мальчик лет 11, держа в руках спасение от гибели, наверное, он уже знает о «чуме» солдата, тем не менее, я уже устал от пьяного следопыта, не хочу я выслушивать повторения Евангелия от Луки.  — Да будет с вами Господь.  — И с вами, брат мой. — интересно,кто сможет донести дебошира в кровать. Такое холодное начало дня, лету приходит конец, а магистр так и не решил, что нам делать.Чем дольше сидит солдат в стороне, тем больше он становиться похожим на разбойника. Научится ли Один мере гражданского отдыха? Хотя бы этот свежий аромат и воздух из соснового бора дарует покой душе, а багровое небо — радость глазам. Давала бы ещё сытость проповедь священника. Возле казарм довольно много люду, патрули возвращаются с пустыми брюхами и карманами. Ужасные все же охотники из бывших фермеров, как и крестоносцы, они ведь все идиоты, бастарды, чего от них ещё ожидать.Отродье глазело на меня с легким удивлением и мешком в штанах, хорошо, что они уже научились бояться и слушать приказы.  — Ной,присаживайся ко мне, — промолвил как всегда любезный наш Архангел, у него всегда приятная и спокойная речь, куда мне, сыну кузнеца, к манерам дворянина.  — Лже-пророк сбежал прямо с костра инквизиции, слухи — недостоверный источник информации, но говорят Папа на ряду с императрицей уже готовы обвинить нас в похищении. — мне всегда было не до ссор ордена и церкви,но после того случая.. все только набирает обороты наше противостояние.  — Орден хотят расформировать, все земли отдать церкви, а каждого брата и полубрата ждёт смерть еретика, именно так и будет,если они будут правы, волкам из Рима нужен только нужен повод— его интонация стала ещё мрачней, — Я не особо верю в это, разве можно верить нашим информаторам, какие скорее всего развлекаются целыми неделями, пока мы здесь поднимаем сизифов камень, все же, Абаддон уехал к императрице, а Шевалье созывает знамена.  — Абаддон уехал ещё 2 недели назад, откуда ты знаешь это?  — Я уже сказал все, что считал нужным, мне пора, — самый молодой из ветеранов последнего Крестового похода встал со стола и двинулся в сторону конюшен. Слишком много странных вещей для одного только утра, может, он выпил, как и Один, а может и я, в любом случае надо зайти к оружейнику. Все зубы легиона хранятся в помещении, прямо за казармой, довольно удобно для всех, кроме молота этой твердыни, оружейника, что живет прямо возле передней стены, в другом конце от барака. Пару шагов, и вот оно — одноэтажное, просторное здание с погребом для хранения мечей,копий,алебард,моргенштернов и прочих подарков от Исуса всем неверным, известно, что некоторые мечи ценой в состояние бюргера, хотя большинство обычные, несмотря на это, оружие, да и все вооружение рыцарей ордена состоит из множества разных причиндалов, меч скорее статус и обязанность полубратьев и братьев, несмотря на это все должно быть в сохранности и готовности к бою . Именно поэтому есть «Отто» и ему подобные всевозможные слуги.  — Почисти, наконец, «Марию» от ржавчины! — опять орал Мальтон на сквайра.  — Давать имена инструментам человека — плохая примета, — ещё хуже относится к оружию, как к женщине.  — Не лучше, чем отбирать у людей имя, данное им родителями и Богом, не так ли, Ной, или как там тебя?  — Лучше бы тебе закрыть рот или я отдеру тебя на позорном столбе.  — Простите, милорд, не видите ли, маленький подонок искушает меня в грехопадение, — его брови насупились от злости, но он извинился.  — Делай свою работу и прикажи мальчику почистить одежду одноглазого разведчика, — а юнца жаль, видно,как он скорчил лоб из-за отвращения мыть обрыганные вещи, особенно зеленый камзол из дубленной кожи. Я вздохнул с облегчением, что вышел из здания. Наверняка у Одина была вчера компания получше, чем злой кузнец-оружейник. Осталось только сообщить солдатам о выезде и подготовить коней. Наверное, магистр готовит новый поход в Святую Землю, но чем закончился прошлый.. а указ. В последний раз один из разведчиков клялся, что на охоте увидел тролля. Как доказательство он принес кости собаки. У Архангела доброе сердце барда и менестреля, вот он и отправился тогда в поисках чудовища. Собаку, как оказалось, съел медведь, а парень с дозора так испугался, что заставил себе поверить в существование тролля. Командир недолго думал, на следующей день труса перевели в конюшни, подальше от леса, со временем он даже стал главным там, так и зовут его Герр Маннелиг или просто Ман. Его настоящее имя Рагнар, но когда новобранец дает присягу ордену и носит чин полубрата, любое имя с прошлой жизни запрещается. Не помню уже, что мы делали, только то, как день от рассвета до заката на коленях молились перед алтарем, хотя, пожалуй, самое сложное — это собственно подойти ордену и не сдохнуть подобно собаке, будучи сквайром. А на дворе лишь грязь и собачье дерьмо, характерный запах исходящий от потных новобранцев лишь усугубляет ситуацию,не такую картину хотелось бы видеть моим дверям в душу. Когда в последний раз в лесу я видел птиц, именно так влияет на природу твердыня храмовников? Впрочем, не важно, звуки шагов были все ближе и ближе. — И такой хмурый вид должен быть перед отъездом из этого ада? — опять он,так быстро пришел в себя. — Лучше сообщи своим людям о сборе — я бы поговорил,но точно не с ним. — Так грозно говорит человек, что дал обойти себя и возможность ударить в спину, отдохнул бы — как же спокойно он выглядит, а ещё пару часов назад хотел умереть, а эта ухмылка на изрезанном лице после угрозы, но угроза ли это, ему опять что-то нужно от меня. — Скажи мне, Один, сколько надо шлюх, чтобы твой поганый рот заткнулся? — Вполне достаточно хорошей охоты. — За пару дней до марша хочешь заполнить живот зайцами? — Лучше оленем или кабаном. Ну хоть уже что-то прояснилось, особенно то, что следопыт из него не лучший, хотя кто откажется от свежего мяса. — Оленем или кабаном в лесу, где кроме белок, зайцев и лани больше ничего не водится, не тебе ли знать?! — Какая разница, у моего отряда завтра должен быть патруль, хорошенько обдумай мое предложение,а то ни женщин, ни выпивки, ни мяса, хочешь в рай попасть старик, — засмеялся он в своей довольно брезгливой, от части улыбке стервятника, не человека. На этом он и закончил свою речь, я не хотел отвечать, никто не хотел. За стенами чувствуешь не так, как везде; толстые, длинные стены, на каких проехали бы 1 всадник. Эти зубцы, они словно хотят сказать, что ждут очередной осады, за ними, за нами ищут укрытия. Люди любят нас, мы великие, хоть и зачастую валяющиеся в дерьме защитники веры, любимцы Христа — так твердит капеллан,а что они знают на самом деле,ничего. Малец смотрел на меня глазами ребенка, он увидел пьяного следопыта и уже захотел убежать, винить ли его? Он не будет готов к походу, такие, такие… Заканчивают плохо, да что уж плохо, я помню штурм города. Они обосрались со страху, когда увидели, как обороняющиеся насадили пару голов их товарищей на пики. Бастарды орали, как свиньи, чего ждать от еретиков, когда мы сами так поступаем. Твою мать, мое скрюченное лицо не поднимет их «боевой» дух, но нахуй нам пушечное мясо. Именно так новобранцы учатся биться, но запоминают они только, как воровать припасы, трахать все что движется и, может, прятаться, когда в тебя стреляют. Мы были такими же, а что осталось? Ржавчина на рукоятке полуторного меча и шитый красной нитью крест на груди.