Сон

Седьмой.

      Мирон спокойно спал, когда в середине ночи окно с сильным треском разбилось, отчего он перепугано вскочил, не понимая, что происходит. Затуманенный сном мозг только приходил в себя, но картинка перед глазами уже выстроилась. Кто-то разнес ему только что стекло. С улицы сразу повеяло холодным воздухом, заставляя Федорова дрожать. Накинув толстовку, он подошел к окну, уже не надеясь увидеть того, кто это сделал.       — Вот черт, — ругнулся Федоров, сжимая руки на груди.       За окном раскинулся ночной Питер, где тусклые фонари освещали улицу. Оглянувшись, Мирон никого не заметил, матеря на чем свет стоит виновника. Рассмотрев внимательней достаточно большое отверстие в стекле, Федоров тяжело вздохнул и развернулся, собираясь найти в интернете фирму, которая поставила бы новое.       Повернув голову, Мирон заметил высокую черную фигуру. Широко распахнув глаза, он отскочил назад, смотря на образ перед собой. Полностью черная одежда, капюшон, сброшенный на пустые темные глазницы, закрывает их. Голова точно такого же цвета, как и все существо, деформированные черты лица, легкое, непонятное свечение по форме всего тела, будто бы защищало тело твари от всего на свете (скорее, тьме). Лишь белый оскал зубов выступал на его лице, пугая Мирона до смерти.       Как он здесь оказался? Как?! Почему он такой? Что за инферно тут происходит? Мирон прислонился к стене позади себя, держась за нее руками. Его глаза изучали субъект, находящийся посреди комнаты, ноги задрожали. Сердце Мирона забилось чаще, он не мог оторвать взгляда от нежданного гостя.       — Что ты здесь делаешь? — спросил Мирон.       Фигура все также продолжала стоять и смотреть в пустоту. Было понятно, что никакого внимания он на Федорова не обратил. Может, Мирон уже сходит с ума? Он сильно зажмурился и открыл глаза. Нет, еще нет. Облик снова предстал перед ним. Во всей своей завораживающей красоте, отталкивающей и пробирающей дрожью до костей. Федоров отстранился от стены, маленькими шажками, словно боялся спугнуть, приближался к субъекту. Вся ситуация была абсурдной до бесконечности, так как ничего подобного или сверхъестественно в мире не существовало для Федорова, а сейчас, один из их представителей стоит в его квартире и непонятно какие планы держит в голове.       Мирон уже не обращал внимания на разбитое окно, из которого сквозит, любопытно приближаясь к существу в черном. Стоял, не двигаясь, даже не дыша. На руках у него были татуировки, но Федоров не мог их разобрать, что-то очень знакомое, он где-то раньше это видел. У кого? Кажется, пора прекращать читать Лавкрафта.       Подойдя к черной фигуре, Мирон протянул руку, медленно дотрагиваясь до тела, проверяя на материальность. Как только Федоров это сделал, голова твари повернулась на него, отчего Мирон резко отдернул руку, пряча ее за спиной.       Да что он вообще делает? Этот тип непонятно каким образом прошел к нему в квартиру, а он боится до него дотронуться. Вообще, по хорошему, ему следовало бы убраться от сюда и вызвать полицию, но как он им объяснит, что происходит? Но нет, он стоит и наблюдает за ним. Черти что происходит.       Мирон посмотрел на фигуру, на то месте, где предположительно должны находиться глаза у человека, а человек ли он, Федоров понятия не имел.       — Ты кто? — снова прервал тишину Мирон.       Фигура полностью развернулась к нему телом и приблизилась на шаг. Сейчас Мирон увидел, что это не просто маска или рисунок, это действительно оскал острозаточенных, белоснежных зубов! Федоров удивленно раскрыл глаза, пытаясь от него отойти. Но ничего не выходило, он словно прирос к полу. Будто бы из его ног выросли корни и основательно закрепились в полу, не пуская.       Черная фигура все приближалась к нему и была уже вплотную. Мирон поднял на него глаза и нервно сглотнул. Он хотел увидеть, что находится под капюшоном, кто, но казалось будто, если он более внимательно его рассмотрит, то либо умрет, либо он просто пропадет, Федоров сойдет с ума. Боялся и желал одновременно. Федоров ничего не видел. Черная пустота.       Пока Мирон зачарованно смотрел на него, монстр опустил руки ему на плечи и прошептал на ухо.       — Я — это ты, Мирон. Охра. — ответило существо.       Мирон сдвинул брови, не понимая, что он ему сказал. Охра? Но кто это? Я…       Пока Федоров думал, Охра впился своими острыми зубами ему прямо в шею. Пробивая ткани кожи, острыми как лезвие клыками, не для пищи, а просто из удовольствия, которая давала ему кровь мужчины. Мирон застонал от сильной боли. По шее струилась темно-алая кровь, пачкая его одежду, насквозь пропитавшуюся красной жидкостью. Этот укус принес Федорову дикую боль, вперемешку с сумасшедшим удовольствием. Его разрывало на две части.       Белоснежные зубы обагрились, продолжая высасывать кровь из тела, сильно прижимаясь к Федорову. Силы и все мысли Мирона покинули и он буквально повис на Охре. Через рот, в тело Федорова поступало что-то раскаленное, горячее, обжигающее. Словно по крови разносится наркотик. Время остановилось, Земля остановилась, да даже сама жизнь прекратила свою работу.       Тело Мирона жаждало еще больше Охры, больше Его. Голова Федорова закружилась, в глазах все расплывалось, сознание помутнело. Его состояние было на грани мира сего. Ходило по краю, опуская свой взор вниз, в теплую неизвестность. Горячие руки Охры держали тело Мирона, крепко и жадно. Он последний раз вглянул на Себя, на Охру. Сладко улыбаясь, он провалился в бездну. Навсегда.       Мирон громко закричал, не желая расставаться с Охрой. Он готов был сорвать голос, но только бы он снова был рядом. В голове Федорова промелькнула мысль, что он не сможет, не сможет больше жить без него. Он опустил. На глаза накатились слезы. Огромная вспышка…       Федоров вскочил с постели, сваливаясь на пол, создавая при этом громкий стук удара. Дыхание сбилось, а пульс играл как барабан, сильно звуча в пустой квартире. Мирон поднялся с пола и сел на край кровати. Что это за ахинея? Нужно завязывать с алкоголем.       Вспомнив начало своего сна, Федоров подбежал к окну, проверяя на наличие трещин. Ух. Просто сон, обычное наваждение. Нечего и беспокоиться. Проведя рукой по стеклу, Мирон прошел на кухню. Уже было утро, и солнце только начинало подниматься. Он поставил чайник на плиту и достал из ящика печенье. Пока чайник нагревается, Мирон сел за стол.       В дверь раздался звонок и Федоров нервно вздрогнул. Что если это он? Пора это прекращать, а то так и до психушки недалеко, подумал Мирон и пошел к двери. Собравшись с силами, он открыл ее и перед ним стоял Ваня. Облегченно вздохнув, Мирон пропустил гостя в квартиру.       — Ты только проснулся что ли? — спросил Иван, снимая обувь.       Федоров утвердительно кивнул и прошел обратно на кухню. Как это он мог забыть про то, что Ваня уже неделю ему твердил? Хотел показать что-то новое, и заверял, что ему, Мирону, понравится. Отчего репер уже думал все ту же неделю, что это может быть.       Пока Федоров разливал горячий чай по стаканам, Ваня удалился зачем-то в ванную. Добрую часть часа Федоров просидел один. Уже устав ждать, он пошел к парню. Дверь была заперта и свет все еще горел. Да что-же он там такое делает?       — Ваня, ты еще долго? — погромче сказал Мирон, прислонившись к двери.       — Пару минут, — ответил Евстигнеев.       Пожав плечами, Мирон сел в своей комнате на кровать, закинув ногу на ногу.       А если подумать, что действительно ему приснилось. Ощущения слишком яркие, а картинка такая же реальная. Это не могло быть сном. « Хочешь, чтобы я вернулся?» — пронеслось в голове репера, отчего он испуганно потряс головой, прогоняя эти мысли. Хочешь, хочешь, хочешь…       Да.       Да, хотел.       Усмехнувшись, Мирон провел рукой по голове, думая как скоро его заберут в психиатрическую клинику.       Прошло еще пять минут, Ваня все не выходил. Лишь только еще десять минут спустя, он зашел в комнату. Мирон, не заметив его, продолжил играть в телефоне.       — Мир, ну как тебе? — спросил парень, стоя пред ним.       Из рук выпал телефон, сердце замерло, все тело сжалось. Мирон ошарашенно смотрел на друга. Черная краска на лице полностью закрывала его. Длинная белая полоса нарисованных заостренных зубов, проведенная от одного уха к другому. Это был Он.       — Мир! Ау! Я вот думаю, может еще капюшон сверху накинуть? Чтобы еще более необычно выглядело? — спросил Ваня и сделал, то о чем говорил.       Федоров закрыл лицо руками, нервно смеясь.       — Нет-нет-нет! — шептал Мирон. Это испугало Ваню и он сел перед ним на корточки и потряс за плечи. Снимая руки с лица Федорова, Ваня удивленно смотрел на него. Глаза Мирона горели и лицо его поменялось. Он был испуган.       — Что? Ты чего вдруг? Не нравится? — спросил Ваня.       Глаза. Точно такие же, он представлял их во сне точно такими же! А руки! Вот где он их видел! Татуировки Вани. Это он ему снился! Теперь он увидел его. Увидел.       Федоров протянул руки к лицу Вани, проводя пальцем вниз по краске. После этого осталась смазанная полоска, а на пальце краска.       — Ванька… — Мирон улыбнулся и прикоснулся губами к его губам, осторожно притягивая Евстигнеева. Ваня задержал дыхание и удивленно раскрыл глаза. Вся краска перемешалась, оставаясь на лице Федорова. Парень отстранился от друга и непонимающе оглядел его.       — Все в порядке? — произнес Евстигнеев, проводя рукой по оставшейся от него краске на щеке Федорова.       — Более чем, — улыбаясь, ответил Мирон. В глазах застыли слезы, и чтобы скрыть свое волнение и странное удовольствие, Федоров уткнулся в шею парня, оставляя легкий поцелуй.       — Тебе нравится?       — Очень.