Университетские страсти

Глава 22. «Проверка ценностей» Экзамены. Простое слово, но, сколько ужаса и проблем оно способно вызвать. Если вам кажется, что школьные экзамены являются мраком, то это ваша наиглупейшая ошибка. Выпускные экзамены в университете – вот вам настоящий жизненный хоррор, от исхода которого зависит ваше будущее. - Ты готова, Эмма. - Нет, я тупая. - Эмма... - Я тупая. Я ничего не знаю. Я тупее тупейшего. - Свон, ты не тупая. Ты идиотка! - Подписываюсь под каждым словом! - Боже, за что мне это наказание? Реджина действительно надеялась, что её вопрос будет услышан где-то во вселенной. Прошло добрых полтора часа с той самой секунды, когда Audi Эммы остановился в пятистах метрах от главного въезда на территорию UCLA. Девушки собирались приехать раньше, чтобы подготовиться к предстоящей сдаче письменного и устного экзамена и брюнетка сейчас возблагодарила свою расчетливость. Они прибыли за три часа до начала и времени было вдоволь. Миллс состояла в экзаменационной комиссии, что было волнительно, но в то же время привычно, для неё. Она, и ещё девять экзаменаторов, будут следить за порядком исполнения правил студентами, в огромной аудитории. Первая партия состояла из пятидесяти человек, а общее количество сдающих равнялось к двумстам нервных потных студентов, с взглядом недалекой загнанной в укол овцы и вечно трясущимися руками и прочими частями тела. - Так… Ладно. Я в порядке. Я сдам, этот чертов экзамен. Черт, я не спала ночами из-за него! Я справлюсь! – нервозности Эммы и резким перепадам её самооценки можно только позавидовать. Минуту назад она была дерьмом, а сейчас – огромный бриллиант. Именно так себя чувствовала «белый принц UCLA». - Замечательно, - на выдохе пробормотала женщина, сидевшая рядом. Брюнетка мысленно дала несколько сильных пощечин любимой девушке, а на её лице просияла широкая улыбка, способная взбодрить не только Свон, но и её саму. Ей предстоит провести полтора часа в одном помещении с идиотами, парочку из которых они обязательно вышвырнут с экзамена. Это особая химия нерушима уже много лет. – Мне нужно идти. Эмма, ты справишься. В этом я уверена с самого первого занятия. Я люблю тебя, дорогая. - Спасибо. Я тоже тебя люблю, - Эмма улыбнулась впервые за всё утро и потянулась за поцелуем «на удачу», которым её сразу наградила Миллс. - Тебя ждёт очень жаркий вечер и ночь, если ты не подведешь себя и меня, дорогая. Пленяющий взгляд Реджины уничтожил последние переживания блондинки, а её хрипловатый и сексуальный голос заставил девушку немного поерзать на сидении. Что-что, а мурашки во всем теле Эммы Реджина могла вызвать где и как угодно. Женщина покинула салон автомобиля и грациозной походкой направилась к огромным воротам, а девушка, оставшаяся в машине, не отказала себе в удовольствии проследить за своей любимой. В частности, за её бедрами, обтянутыми темно-синим материалом юбки-карандаш, так изящно и возбуждающе покачивающимися при ходьбе. Прождав немного времени, Свон тронулась с места, заехала на территорию UCLA и спустя десять минут благополучно закрыла водительскую дверь Audi, взяв с собой только свои знания. Не успела она отойти от черного спайдера трех метров, как её ноги резко оторвались от земли в прыжке. Девушка настолько сильно испугалась неожиданного сигнального гудка машины, что на секунду подумала об остановке собственного сердца. Оно как раз билось с сумасшедшей скоростью. - Мать твою! Ты, блядь, совсем умом тронулась? Лекса, сука! Ебанутая идиотка! – посыпались громкие оскорбления из уст блондинки в сторону водителя той машины, которая напугала девушку своим сигналом. – Я убью тебя! Ты не сдашь экзамены, потому что я нахуй убью тебя! Пока Эмма продолжала перечислять все оскорбления, которые имела в лексиконе, Dodge припарковался рядом с Audi и Лекса, довольная тем, что натворила, вышла из машины с широчайшей улыбкой на лице. И как у неё мышцы на лице не треснули? Шатенка не боялась подойти к подруге, но в глубине души надеялась, что угрозы Эммы так и останутся угрозами. От Свон убийства не дождешься, но побоев можно ожидать в любое время дня и ночи. - Доброе утро, Эмс! – пропела радостная Лекса, проходя мимо блондинки, молясь, чтобы ей в спину не прилетело что-нибудь тяжелое. - Доброе?! Какое оно блядь доброе? Ты, сука, меня чуть на тот свет не отправила! – Свон, удивительно, но обошлась без рукоприкладства и пошла следом за подругой, хотя ей хотелось проехаться по телу Тейлор колесами пикапа своего деда, за руль которого мужчина садится, только отправляясь на охоту. – Кларк не стоит сегодня ждать тебя, потому что ты умрешь сразу после экзамена. - Ты слишком сильно меня любишь и не можешь жить без меня. Из этого следует вывод, - Лекса на минуту остановилась и невинно улыбнулась подруге. – Что ты не сможешь меня убить, Эмс. Шатенка чмокнула злого мишку в щеку и пошла дальше. Девушки быстро дошли до корпуса, в котором скоро начнется их первый экзамен. Ожидание одного из ответственных моментов своей жизни под палящим майским солнцем – не самое наилучшее занятие. Девушки, как и остальные студенты четвертого курса юридического факультета, разговаривали о предстоящих часах. Странно наблюдать за этой картиной. Студенты общались. Именно общались между собой, а не постили сэлфи, твитты и прочую хрень. Телефоны и другие коммуникаторы проносить строго запрещено – одно из главных правил на экзаменах. Прошло почти два часа, когда студенты, после всех проверок, смогли рассесться по своим местам за одиночные парты, на которых уже имелись заранее приготовленные файлы с двумя блоками: тесты и вопросы, на которые предстоит дать устный ответ. Профессор, входящий в состав комиссии, объявил начало экзаменов, и студенты одновременно приступили к работе. Эмма и Лекса сидели друг за другом. Девушки полностью были сосредоточенны на тестах и детальных вопросах. Блондинка, будучи нервной перед началом, сейчас напрочь забыла о стрессе и с легкостью справлялась с каждым новым вопросом. Сложные из них, девушка откладывала, а на остальные быстро отвечала, расставляя галочки в листе для ответов. Тейлор, напротив, первоначально решала сложные, а после, бралась за легкие вопросы. Никто не обращал внимания на время, но когда Эмма подняла голову, чтобы посмотреть на часы, то поняла, что осталось сорок минут до сдачи листов. Тест, состоящий из сотни вопросов, она уже решила и по её расчетам, этих сорока минут хватит с лихвой для подготовки к сдаче устного экзамена состоящего из двадцати вопросов. Ей оставалось продумать ответы ещё на десять, когда двери аудитории с грохотом распахнулись и в помещение зашли несколько человек, под предводительством ректора. Лекса заметила их первой, а через секунду свою мать увидела сама Эмма и по лицу женщины поняла, что та чем-то разозлена. - Прошу нас простить, но я останавливаю экзамен на несколько минут, - эхом пронесся по аудитории немного нервный голос ректора, что не укрылось от Реджины, Эммы и Лексы. – Профессор Миллс, Эмма Свон, я попрошу вас покинуть экзамен и пройти вместе с нами в мой кабинет. Если экзамен заставил полсотни студентов сидеть и помалкивать, то сейчас тишина стала напряженной и пугающей. Все взгляды мигом устремились в сторону девушки и профессора, чьи имена были названы и никто не мог понять, в чем причина. У всех голова настолько забита тестами, что никто не был в силах построить какие-нибудь догадки. Только трое догадывались, в чем проблема и очень сильно надеялись, что они ошибаются. - Профессор Свон, а можно узнать, в чём состоит суть вопроса? Я могу пройти с вами, но у студентов экзамен и мисс Свон… - Кхм, извините, что перебиваю, - вмешался мужчина, что зашел в помещение вместе с другими людьми и ректором. Он всё время стоял позади Мэри-Маргарет и только сейчас подал голос, выходя вперед, упираясь на черную трость при ходьбе. – Рупперт Голдштейн, глава дисциплинарной комиссии. Как только мужчина назвал своё имя и должность, Эмма выпрямилась на стуле, а Лекса потеряла дар речи и способность мыслить. Реджина же, продолжала держать себя так же стойко, как и раннее, но внутри ощутила какой-то непонятный треск. Словно её грудную клетку сдавило тисками и та вот-вот разлетится в щепки. - Мистер Голдштейн, я слушаю? – стальным голосом произнесла женщина, всеми силами скрывая прорывающуюся наружу тревогу и дрожь. - Я понимаю, что у студентов экзамен, но вопрос, который мы хотим обсудить серьезный и присутствие мисс Свон очень важно и обязательно, - с фальшивой любезностью, прожигая темно-карими глазами дыру на лице Реджины, настойчиво ответил брюнет, что дало толчок тихим перешептываниям среди студентов. Один из экзаменаторов встал со стула, устрашающе обвел присутствующих своим взглядом, и в аудитории вновь образовалась тишина, которую нарушила Миллс. - Хорошо. Мисс Свон, отложите свой экзаменационный материал. - Да, профессор, - Эмма медленно встала со стула и на подкашивающихся ногах направилась в сторону коллегии профессоров. - Можете продолжать экзамен. Ещё раз, просим прощения, - подала голос Мэри-Маргарет, кинув мимолетный злобный взор в сторону профессора права, прежде чем развернуться и направиться к выходу. Блондинка подошла к ожидающим её и Реджину людям, и все вышли из аудитории следом за ректором. Реджина шла посередине, а блондинка замыкала ряд. А в это время в глазах остальных выпускников и членов экзаменационной комиссии возник немой вопрос «Что такого могло произойти?». Лишь одна девушка, оставшаяся сидеть на своём месте с потерянным выражением лица, знала ответ, и в её голове снова послышался тот мерзкий голосок, что ей удалось на некоторое время заткнуть пробкой в огромной бочке. *** Путь от корпуса, где проводили экзамен, до здания администрации занимал не более десяти минут времени, но Эмме они показались часами, как и Реджине. Все молча дошли до ректората, не взглянув друг на друга даже на мгновение. Изредка Голдштейн и ректор Свон перебрасывались короткими фразами, но Миллс и младшая Свон к ним не прислушивались. Обе сейчас витали где-то за пределами этого мира. Каждая думала об одном и том же, хотя маленький огонек надежды пытался согреть их в страхе похолодевшее нутро. Очнулась блондинка лишь в кабинете матери. Как и всегда, тут витал приторный запах её духов, раздражающий ноздри. Свон всегда задавалась вопросом, чем такой мерзкий парфюм мог привлекать женщин? Противный и безвкусный, впрочем, это не удивительно. Но эти мысли быстро заменили те, что тревожили не только её. - Не будем долго тянуть с этим, - срывающийся голос Мэри-Маргарет привлек внимание всех присутствующих. Реджину и Эмму выбросило из прострации в реальный мир и обе обратили внимание своё внимание ректору. – Мисс Миллс, Эмма, вы можете объяснить нам это? Короткостриженая брюнетка положила на стол несколько фотографий и Реджине, как и Эмме, даже не надо было смотреть, чтобы знать, что на них запечатлено. Эти же снимки, вместе с кучей других, они видели прежде, несколько месяцев назад. Те фотографии толкнули девушек в объятия страха и тревоги. Сделали из Эммы параноика и подарили ей ночные кошмары. Они подарили Реджине переживания и страх потерять близких ей людей. Изменили нормальное течение жизней нескольких девушек. Миллс, как и младшая Свон, не находили правильных ответов и брюнетка, спустя минуту размышлений, дала тот, что по её мнению, был самым правильным во всех смыслах. - А вам нужны объяснения? Насколько я вижу, на фотографиях всё очень четко видно, - брюнетка быстро взяла себя в руки и все её переживания по поводу раскрытия их отношений с Эммой словно испарились. Будто кто-то подошел и стер с доски неправильную формулу жизни, написав на ней самую простую и верную. Одного взгляда на неё хватило для Свон, чтобы забыть и о собственных переживаниях. В глубине души все они знали, что однажды эти снимки могут всплыть в руках посторонних людей. Знали, что их отношения раскроют, ведь эта тишина со стороны неизвестных психов была слишком подозрительной. Удачный момент, чтобы разрушить карьеру Реджины Миллс и четыре года образования Эммы. - Вы ещё смеете насмехаться надо мной! – ректор ударила по столу руками и вскочила с места, метая в сторону брюнетки яростные обжигающие искры. Четверо мужчин, включая главу дисциплинарной комиссии, подпрыгнули в испуге, но мгновением позже сделали вид, что всё в полном порядке и никто тут не вскакивал с дивана, словно напуганный заяц. Хотя Рупперт, всё же, встал рядом с Мэри-Маргарет и подал голос. - Ректор Свон, профессор Миллс, - попытался утихомирить женщин Голдштейн, ведь вот-вот тут могла разразиться война. – Профессор Миллс, нам нужны объяснения, а не картинки на бумаге. Мисс Свон, мы и от вас ждем ответа. - Реджина вам всё сказала. Я придерживаюсь того же мнения, - Эмма держалась стойко, за что её бы похвалили в другое время, но сейчас… Блондинка просто понимала, что слова тут уже не помогут. - И всё же? – продолжал стоять на своём мужчина, пока остальные молча наблюдали за их беседой. - Отвечай, Эмма! – приказным тоном обратилась Мэри-Маргарет к дочери, одарив её осуждающим взглядом. - Не смейте разговаривать с моей невестой в таком тоне, - слишком спокойно и медленно говорила Реджина, встав между возлюбленной и её матерью в порыве защитить девушку, которой отдала собственное сердце и любовь. - Да как вы смеете! – завопила ректор, убирая мужчину, желавшего разнять женщин, в сторону и выходя из-за стола вперед. Свон старшая хотела вырвать все волосы с головы высокой брюнетки, совсем не замечая счастливой дочери, что едва ли не прыгала до потолка от слов, которые произнесла Реджина. - Смею. Она совершеннолетняя девушка и вправе самостоятельно принимать решения и то, как вы разговариваете с ней, я могу описать как травлю и давление, что грозит судебным иском, - Миллс не зря была лучшим профессором права. - Ах, иском! Тогда не забудьте упомянуть, что вы соблазнили студентку выпускного курса и состоите с ней в отношениях! Как это отразиться на вашем иске и карьере, мисс Миллс? – плевалась ядом старшая Свон, теперь желая исцарапать лицо этой брюнетки своими идеальными ноготками, не боясь подпортить маникюр. - Ректор Свон… - попытка вмешаться не увенчалась успехом у Голдштейна. - Профессор… - кто-то из диванной троицы подал голос, но, смысл? Тут вот-вот произойдет залп из всех ядерных установок и словами уже никого не спасти. - Замолчите все! Женщины, как и мужчины, внезапно замолчали и медленно обернулись в сторону человека, чей устрашающе яростный крик прервал спор. Эмма потянула Реджину за руку, убирая ту со своей дороги за спину, и брюнетка молча повиновалась. Женщина не знала почему, но она до жути была напугана этой дикой злостью в глазах своей возлюбленной, ведь ещё ни разу не видела Эмму такой. - Она соблазнила тебя! – воскликнула мать блондинки, но вновь замолчала, так как голос, который прозвучал следом на весь кабинет, заставил бы съежиться даже Дьявола. - Закрой свой рот! Ещё одно словно и ты пожалеешь! Я тебе это гарантирую! - Мисс Свон… - А ты вообще сиди в сторонке и не вмешивайся, Голдштейн, - прервала на полуслове главу дисциплинарной комиссии Эмма. Девушка вовсе позабыла о правилах. Мужчине тоже хватило взгляда почерневших изумрудов, чтобы молча отступить на шаг назад. – Вы все пошли вон! Живо! Убирайтесь нахрен отсюда! Блондинка обратила свою агрессию на группу мужчин, но те не принимали девушку за угрозу, поэтому Рупперт снова предпринял попытку. - Мисс Свон, смею вам напомнить, что я являюсь… - Срать я хотела на вас, ясно? Пошли вон! Или я вас сброшу с пятого этажа! Выбор за вами: дверь или окно? Теперь в угрозах девушки никто не сомневался. Мужчины, согласно кивнув друг другу, встали и поспешно покинули кабинет ректора, желая избежать гнева блондинки, ведь по тому, как она говорила и вела себя, можно было сделать вывод, что девушка не шутит. Как только женская часть осталась без посторонних глаз, Мэри-Маргарет открыла рот, чтобы что-то высказать невоспитанной и неблагодарной дочери, но этот поток слов остался там, где ему и было место. - Даже не пытайся, мама, - достаточно холодно высказалась Эмма, метая недобрые искры в собственную мать. – Мы любим друг друга, и у тебя нет никакого права вставать между нами. Прошло то время, когда я делала всё по твоей указке и даже отец тебе не поможет. - Ты понимаешь, что рушишь собственное будущее из-за этой… - Из-за кого? Из-за образованной доброй женщины, которая не пытается меня изменить или управлять мной? – Эмма сильнее сжала в собственной руке ладонь Миллс, чувствуя небывалый прилив смелости и спокойствия, благодаря теплу любимой. – Это не я рушу своё будущее, а вы с отцом всегда ломали меня. - Мы не ломали тебя, Эмма! Мы с отцом заботились о тебе! - Если бы я чувствовала заботу, я бы не ушла из дома! – прокричала Свон, сжимая свободную ладонь в кулак, почти вплотную встав перед матерью. – Я не знала, что такое любовь матери! Не знаю, как любят отцы! Я знаю только, как лучше давить на ребенка и планировать его жизнь, чтобы он ещё больше возненавидел тебя! Знаю, как ругать его каждый раз, когда он захочет съесть на ночь пирожное или получит неуд! Вы оба заботитесь только о своем имидже и статусе, и я всегда была частью этого. Как вещь. Мне повезло, что дедушка дал мне ту любовь, которую должны были дать вы. - Альберт просто покупает всех вокруг себя и не заботится ни о ком, кроме себя любимого! - Даже если так, то что?! Может других он и покупает, как ты выразилась, то ко мне он всегда относился действительно как к ребенку, а не как к марионетке! - блондинка не скрыла разочарования в голосе. Она просто хмыкнула и посмотрела за спину. Нежная легкая улыбка и теплый, наполненный любовью взгляд, одарили девушку уверенностью в том, что всё будет хорошо и это лишь этап на их совместном пути. Эмме было достаточно одного взгляда, чтобы вновь обратиться к матери, уже более спокойно, чем прежде. – Делайте, что хотите. Можешь исключить меня и уволить Реджину. Что угодно. Нас это больше не волнует. - Это твоих рук дело! Ты и вразуми её! – едко бросила Мэри-Маргарет Реджине. - Я не собираюсь вразумлять твою дочь. Она говорит и делает то, что считает верным и я с ней полностью согласна. У меня только один вопрос, - Миллс сделала паузу, встав сбоку от младшей Свон и пристально посмотрела в глаза ректора, чтобы определить, станет ли та лгать или нет. – Кто получил снимки? - Их прислали Голдштейну в офис! В этом и проблема! Вам обеим грозит исключение и увольнение! - Ты можешь хоть на минуту заткнуться? - Реджина хотела ударить мать своей девушки, лишь бы та замолкла, но вместо кулака в лицо, строго посмотрела на ректора, а после обратилась уже к младшей Свон, мягко сжимая её ладонь в своей. – Эмма, иди на экзамен. Скажи, что у тебя есть разрешение ректора. - Но… - Без но, Свон. Иди и пройди до конца этот, чертов, экзамен. - Реджина… - Свон! - Хорошо-хорошо! – Эмма подняла руки в поражении и вышла из кабинета матери, не желая думать о том, что сейчас будет происходить за этой дверью. Она, конечно, хотела остаться и подслушать, но есть три больших «Но». Первое – кабинет хорошо звуко-изолирован, второе – она должна сдать экзамен ради Реджины и собственных бессонных ночей, и третье – Реджина её убьёт, если она не вернется на экзамен. Поэтому, хорошенько поразмыслив, блондинка отправилась обратно в пыточную аудиторию, теперь думая о том, как пойдут дела дальше. *** Миллс всегда отличалась хладнокровием даже в самые стрессовые моменты жизни. За исключением некоторых, естественно. Но всё же… Женщина умела держать себя в руках и не забывала о манерах, даже в разговоре с человеком, которого она хотела превратить в червяка и раздавить каблуком своих Prada. - Вот теперь мы можем поговорить, - вздохнула Реджина, указав рукой на диван, безмолвно предлагая ректору Свон присесть. - Ты соблазнила мою дочь и думаешь, что я буду говорить с тобой? – голос Мэри-Маргарет чуть ли не сорвался на истерический писк. Ей хотелось рвать на себе волосы от всплывшей информации, надеясь, что это страшный сон и стоит ей проснуться, как вокруг всё вновь будет под её полным контролем. - Я удивляюсь, как ты стала ректором, обладая неимоверно глупыми суждениями, - усмехнулась профессор и села на диван, закинув ногу на ногу. – Если ты не хочешь окончательно потерять свою дочь, советую тебе сесть и заткнуться. Мэри-Маргарет ещё полминуты стояла без движения, но этого времени ей хватило, чтобы обессиленно вздохнуть и, наконец, повиноваться брюнетке. В кабинете повисла тишина. Обе женщины обдумывали свои слова и вообще всю ситуацию в целом. Слишком сложно, слишком эмоционально, слишком лично. - Я люблю Эмму. Она моя дочь и я желаю ей только счастья, - наконец, произнесла Свон, откинувшись на спинку дивана. - Тогда прими её выбор. Мы счастливы. Мы любим друг друга, и я всё сделаю ради счастья Эммы, но я знаю, что значит – не иметь мать, - Реджина тихо проглотила ком в горле, образовавшийся от мельчайшего воспоминания о собственной матери. – И я не желаю того же твоей дочери. Как бы меня сейчас не мутило от собственных мыслей и слов, но вы - мать и дочь - и вы всегда должны поддерживать друг друга. В любой ситуации, в любых решениях. Эмма не ребенок и уже давно. Она вправе самостоятельно принимать решения и, да, так получилось, что мы влюбились друг в друга. Разве это проблема века? - Реджина, если бы я получила эти снимки… Если бы у меня была возможность узнать об этом… о ваших отношениях раньше их, я бы… - Ты, что? Поступила иначе? Уволила меня без объяснений? – Реджина внимательно следила за выражением лица женщины, внутренне смеясь над тем, как та нервно поглядывала по сторонам. – Мы обе знаем, как всё случилось бы. - Ты меня осуждаешь? - В отличие от тебя, я не осуждаю людей, за их выбор. - Чего ты хочешь? - Чтобы ты была матерью для Эммы, а не врагом. - Я ей не враг вовсе! - Но ведешь себя именно так. Женщины вновь замолчали. Мэри-Маргарет не могла найти оправдания и слова Реджины заставили её действительно задуматься над тем, как она вела себя с собственной дочерью. Их родительская забота не была идеальна. Они всегда требовали от Эммы делать то, что угодно только им. Дэвид и Мэри-Маргарет любили свою дочь, но показывали эту любовь не так, как следовало. - И что мне теперь делать? – тяжело вздохнула ректор, наконец, осознав свою вину в испорченных отношениях с Эммой. - Я уже сказала. Прими её выбор, - просто ответила брюнетка. - Я не о её отношениях с тобой. Что нам делать с комиссией? - Эту проблему можно уладить, - Реджина знала, что сейчас примет не самое лучшее решение в своей жизни, но она готова пойти на всё, ради благополучия любимой девушки. – Эмма должна получить диплом. Никому не нужен громкий скандал и Рупперт пойдет на уступки, ради сохранения статуса университета. - В этом я с тобой согласна. - Это всё легко уладить, но есть одна проблема. Ты кое-чего не знаешь о нас. - Что может быть ужаснее нынешней ситуации? – Мэри-Маргарет потёрла виски, ощутив колкую головную боль, так некстати пришедшую из-за стресса. – Ты беременна? - Очень интересное предположение и к твоему счастью нет, ты не станешь бабушкой, - сарказм профессора Миллс остался проигнорированным, и брюнетка решила продолжить то, что собиралась поведать ректору. Она знала, что рискует стать очевидцем новой истерики или чего хуже, но скрывать от матери то, что происходит в жизни её дочери – неправильно. – Эти снимки… Ты не задумывалась, как они появились, и кто их мог прислать главе дисциплинарной комиссии? - У меня не было возможности анализировать всё это, - старшая Свон махнула рукой в сторону письменного стола, где лежали фотографии. Женщина действительно не думала о происхождении этих снимков, так как все её мысли были поглощены тайными отношениями её дочери с профессором университета. Нескольких секунд круговорота в голове хватило брюнетке, чтобы до её мозга дошла суть вопросов Реджины. – Стоп. Ты хочешь сказать… - Именно. Это не просто фото для инстаграма или какого-либо журнала. - Но… Кто? Что происходит? – выражение лица ректора выдавало её внутреннее состояние. Шок, замешательство, страх и волнение. Теперь Мэри-Маргарет серьезно забеспокоилась о дочери. - Несколько месяцев назад мне в кабинет подкинули конверт с фотографиями, - Миллс дрогнула при одном воспоминании о том вечере, но сейчас ей нужно взять себя в руки, а иначе страх вновь запрёт её в четырех стенах на неизвестные сроки. – Много фотографий. - Я уже заметила. - На тех, что прислали Голдштейну, только я и Эмма, верно? – брюнетка от чего-то уже знала ответ на её вопрос, но хотела убедиться в своих догадках и, дождавшись ответного кивка, продолжила. – На присланных мне были не только мы. Следят ещё за Лексой и Кларк Гриффин и… - О, Боже… За кем еще? Не томи, Реджина, - по выражению лица короткостриженой женщины заметно, что она действительно не на шутку начала переживать. - Костия Брукс. Наша студентка, которую… - Ох, господи… - весь ужас мира сейчас отразился в глазах матери Эммы. Головную боль она уже не ощущала. Та была ничем в сравнении с болью в груди, которую будто придавливали катком к асфальту. – Эта девушка ведь была… - Девушкой Лексы, да. И всё это началось с неё. Теперь ты всё знаешь, и мы можем перейти к главному вопросу. *** Эмма, как ей было велено, вернулась в аудиторию, заполненную студентами как раз в тот момент, когда её подруга сдавала устную часть экзамена. Девушке никто не препятствовал вернуться к своему вопроснику, что настораживало. Возвращаясь обратно в это здание, Свон нигде не видела того зазнайку с тростью и его прихвостней. Ни у кабинета матери, ни на территории двора, ни в этом здании. Но вновь погрузиться в раздумья над ответами оказалось не так просто. Блондинка, мало того, что не могла выбросить из головы все переживания их нынешней ситуации, так ещё и ощущала на себе огромное количество взглядов со стороны остальных студентов в аудитории. «Соберись. Давай. Не обращай внимания» повторяла она мысленно как мантру, и только спустя добрых пять минут девушке удалось полностью сконцентрировать внимание на вопросах в её листе. - Эмма Свон! Немногим позже громко произнёс рыжеватый мужчина-экзаменатор. Эмма поняла, что настала её очередь сдать этот чёртов экзамен, чтобы перейти ко второму, практическому. Но тот будет позже, а с практической частью Свон всегда справлялась на отлично. Только стоя у стола экзаменаторов ей удалось окончательно вытрезвить голову. Профессора задавали ряд вопросов, на которые девушка легко, точно и быстро давала правильные ответы, дополняя их примерами и более подробными разъяснениями. Слова отлетали от зубов словно выученные и теперь никто из присутствующих не сомневался в том, что Свон не благодаря матери являлась одной из лучших учениц. Оба принца UCLA идеально сдали первый экзамен. - Ну? Как? Сдала? Что произошло? Где Реджина? Не успела Эмма выйти из здания, как на неё сразу накинулась Тейлор с расспросами. Подруге уже не терпелось узнать обо всём и сразу. Лекса напоминала сейчас неугомонного щенка хаски, который то и дело готов был начать прыгать, бегать и выть от ожидания, что его вот-вот пойдут выгуливать. - Сдала-сдала, - на выдохе ответила Свон, только сейчас осознавая, что всё предыдущее время прошло как в прострации. – Идём. Есть разговор. Спустя какое-то время девушки сидели в машине Лексы. Блондинка не стала вдаваться в подробности сдачи экзамена, но другую историю поведала от начала до конца. Ровно до того момента, как закрыла за собой дверь кабинета матери, оставив Реджину и Мэри-Маргарет наедине, что сейчас её заставило дрогнуть. «Они ж не убили там друг друга?» вдруг подумала девушка. Голову вновь заполнили разнообразные мысли и вопросы, ответы на которые она не могла даже представить. Эмма понимала, что ей следует сейчас прямиком отправиться к матери и Реджине, в надежде узнать хотя бы некоторые подробности их разговора, но тело не хотело слушаться. Голова начинала побаливать, ноги словно вата, руки трясло мелкой дрожью, да и эмоционально она ещё не была готова. Лекса, что всё это время молча слушала рассказ подруги, продолжала безмолвно держаться одной рукой за руль, крепко сжимая, а второй подпирала голову. Сжатая челюсть и закрытые глаза шатенки не скрывали внутреннюю войну чувств, что продолжалась вот уже добрых полчаса. Тейлор, как и лучшая подруга, думали об одном и том же. Преследователи издевались над ними. Хотели выбить из колеи и лишить возможности трезво принимать какие-либо решения и оценивать ситуацию в целом. Будь это простой игрой в прятки, они не стали бы присылать фотографии главе дисциплинарной комиссии. Они явно продумали свой план основательно, ведь выйти на Голдштейна не простая задача и таким способом легко могут убрать Реджину с её занимаемой должности. Если эта история просочится за пределы кабинета ректора и, что страшнее, в СМИ, не только брюнетка могла пострадать. На кону стояла политическая карьера Генри Миллса и будущее компании Эммы, которую та должна возглавить в скором времени. Лекса понимала, что её подруга и крёстная мать теперь не просто рискуют своим будущим. Это больше них. Это больше, чем обычная игра в «кошки-мышки». - Кто это, Лекса? Что за ублюдки играют нашими жизнями? – вопросы Эммы остались без ответа. Усталость и эмоциональная пустота заставили блондинку обессилено опустить голову и руки. Девушка не хотела сдаваться, но часть её уже не видела выхода из этого кошмарного лабиринта. - Нам надо сообщить Роберту и Ричарду обо всём, - так же устало произнесла Тейлор, пытаясь собраться хоть с какими-то силами. – Пойдём. Надо забрать Реджину. - Думаешь, её сейчас так легко отпустят? - Нам угрожает опасность и пускай эти уроды в костюмах поцелуют меня в зад, если думают, что смогут задержать Реджину тут, - в гневе высказалась Лекса о членах дисциплинарной комиссии, чем хоть на долю, но позабавила подругу. Выбравшись из Dodge-а, шатенка помахала двум мужчинам, сидевшим в огромном черном Tahoe, давая им понять, чтобы те присоединились к ним. Телохранители незамедлительно покинули джип и спешно последовали за девушками, внимательно осматривая всё окружающее их пространство. *** Неизвестно сколько времени прошло с того момента, как Реджина и Мэри-Маргарет, совместно с Руппертом и его коллегами, приступили к решению вопроса об отставке профессора Миллс. Реджина хотела сохранить всё в пределах стен этого кабинета и как можно быстрее уладить вытекающие вопросы их ситуации. Действительно, получи эти злосчастные снимки первой старшая Свон, можно было уладить ситуацию иначе, но… Множество «но» вызывали ещё больше головной боли, которой сейчас хватало всем. - Это полностью моя ответственность и только мне отвечать за последствия. Это не должно затронуть Эмму Свон и её диплом, - твердо говорила брюнетка, читая не малое количество документов, прежде чем подписать каждый. – Если эта информация просочится за границы этого места, пострадаю не только я, но и репутация университета. Имейте это ввиду, прежде чем начать с кем-либо обсуждать это дело. - Реджина, мы полностью согласны с вашими суждениями и сохраним полную секретность. Не переживайте так, - Голдштейн хоть и казался змеем со стороны, но на деле не желал подвергать репутацию кого-либо ненужным проблемам. Тем более, им удалось решить все вопросы быстро и без лишней суматохи. – Я даю вам своё слово. Также, хочу отметить, что вы получите от нас лучшие рекомендации, и мы всегда будем рады сотрудничать с вами в будущем. Просто… - Рупперт, при всём моём к вам уважении, но не стоит сейчас говорить о том, что сейчас «просто неподходящее время». Мы все взрослые люди и понимаем, чем всё окончится, - Реджина подписала последний документ и передала его в руки членам дисциплинарной комиссии. - Вы правы, - кивая в ответ, Рупперт взял некоторые из файлов, внимательно изучая каждый. Все подписи собраны. Все вопросы решены. Их работа выполнена. – Но, я не отказываюсь от своих слов. Всего хорошего и желаю вам удачи в будущем. Мужчина с коллегами спешно покинули помещение, оставив женщин наедине. Всё это время старшая Свон сидела молча, просто наблюдая за происходящей перед её глазами картиной. Женщина, которая словно таран пробивала все преграды перед собой, с легкостью лишила себя многолетних упорных трудов ради благополучия одного лишь человека. И этот человек – её дочь. Мэри-Маргарет не только увидела, но и почувствовала, насколько сильно они были связанны друг с другом. Любовь в каждом слове и действии. Эмма, которая совсем недавно защищала эту женщину перед всеми, напоминала опасную львицу, рьяно оберегающую свою семью. - Спасибо, - как-то необычно спокойно промолвила короткостриженая брюнетка, поднимаясь со своего кресла, и проследовала в сторону Миллс, что собиралась, видимо, покинуть кабинет. - Не благодари. Я сделала это ради Эммы, а не ради вашего спокойствия или репутации. - Вот именно, - ректор остановилась в метре от высокой женщины, на что та в ответ обернулась к ней и одарила едва заметной ухмылкой, которую вторая решила повторить. – Спасибо за то, что заботишься о ней. Я поняла, что совершила множество ошибок по отношению к собственной дочери и искренне благодарна тебе за всё, что ты делаешь для Эммы. Реджина не стала скрывать своё удивление. Ей, конечно, хотелось кинуть какую-нибудь колкость или издевку в ответ, но настроение не подобающее. Благодарно кивая за сказанные ей слова, брюнетка только хотела повернуть по направлению к двери, как невысокая женщина заключила её в объятия, как бы подтверждая недавно сказанное. Удивление усилилось, хотя Миллс спустя мгновение вернула их в ответ. В этот момент дверь кабинета ректора UCLA открылась и две пары изумленных представшей картине глаз внимательно изучали сие событие. - Хвала богам, вы хотя бы не убили друг друга, - со смехом прыснула блондинка, получив локтем в бок от подруги. Женщины отошли друг от друга, и теперь Мэри-Маргарет смотрела в сторону дочери как-то неуверенно. С опаской во взгляде и некоторым стеснением. Неуверенно, словно боясь обидеть или разозлить, брюнетка приблизилась к дочери. Дрожащей ладонью она коснулась щеки высокой дочери, с застывшими слезами на глазах. - Почему ты не рассказала нам обо всем? Почему я узнаю, что кто-то преследует мою единственную любимую дочь от других людей? Эмма, я ведь не твой враг, - старшая Свон вот-вот готова расплакаться, но что есть силы, держала себя в руках. – Я ещё за многое буду просить у тебя прощения, но никогда не смей скрывать такое от меня или от отца. Я сделаю всё, что угодно, чтобы уберечь тебя. Чтобы ты была в безопасности. Я твоя мать и я не побоюсь стереть в порошок любого, кто хоть пальцем тебя тронет, желая навредить. - Мама… - только и смогла едва слышно выдавить из себя Эмма, после чего её тело дрогнуло, и поток слёз хлынул из глаз молодой девушки. Мать и дочь впервые за многие годы заключили друг друга в крепкие объятия, не обращая внимания ни на кого вокруг. Обе беззвучно рыдали, что можно было понять по дрожащим плечам. Светловолосая девушка спрятала лицо у шеи матери, а её руки стиснули женщину сильнее. – Прости меня, мам… Я ужасно боюсь… Мне страшно. Тейлор и Миллс, будучи очевидцами, столь деликатной картины, слышали слова сказанные Эммой и обе понимали, что им всем сейчас нелегко. Все боялись. Всем страшно. И когда закончится этот триллер - никто не знал. Оставив мать и дочь наедине, Реджина и Лекса покинули кабинет. Стоя в просторном коридоре административного здания, Лекса говорила по телефону с детективом Фэйтом. С начальником охраны Барлоу девушка поговорила ещё по дороге в это здание. - С этого момента никому из вас нельзя оставаться без охраны даже на минуту. Будьте бдительны, - строгий голос детектива ФБР доносился из динамика телефона достаточно громко, что его слова четко слышали все, кто стоял сейчас рядом с Тейлор.- Я сообщу Хьюзу и мы свяжемся с вами немного позже. - Да, это понятно, Ричард. - Лекса. Это всё слишком подозрительно. Они играли в молчанку последние месяцы и вдруг снова всплыли. - Мне кажется, это только начало, Ричард. - Мы переговорим с командой аналитиков. Может и получится сдвинуться с мёртвой точки. - Хорошо. Будем на связи. Лекса убрала телефон в карман, когда звонок завершился. Ещё некоторое время они прождали Эмму в тишине. Несмотря на недовольства Свон, Тейлор удалось убедить подругу и крестную на время переехать в новый дом Лексы и Кларк. Не без помощи Реджины, конечно. Так они смогут всегда находиться рядом друг с другом и под полной защитой охраны семьи Тейлор. Свон и Миллс отлучились только за тем, чтобы собрать нужных вещей на несколько дней, и к вечеру компания их четырех девушек собралась за обеденным столом. Ужин проходил в тишине. Каждая думала о своём, но всех их мысли и чувства объединяло одно. Самое важное. Страх перед неизвестностью. Сегодня они проиграли битву, но Тейлор поклялась самой себе, что сделает всё возможное и невозможное, чтобы победить. Чтобы близкие ей люди были в безопасности. Лекса смотрела на девушек перед собой и видела свою семью. Видела любимую, что держала её за руку. Видела подругу, которая была для неё как родная сестра. Женщину, подарившую ей толику материнской любви, которой так рано лишила Тейлор. Именно эту семью шатенка поклялась уберечь от невзгод даже ценой собственной жизни.