Когда плачут Боги

      Он чувствует, как внутри него и снаружи всё полыхает. Так, как будто по его венам запустили что-то в виде раскалённого железа, а само его тело погружают в самое жерло проснувшегося вулкана. Он изо всех сил пытается вырваться и освободиться, но скажите, как убежать от того, чего нет на самом деле? Как, спрашивается, уйти от того, чего сам желаешь всем своим существом?       И он давно понимает, что, чем сильней он бежит "от", тем ближе оказывается "к". Его неизбежно затягивает туда, где его сердце уже давно, а вот сам разум противится что есть силы. Ему, кто так долго выстраивал свой личный мир, тому, кто так отчаянно не хотел стать частью общества, вплотную придвигаясь к кому-то, до одури хочется стать нужным. Но, нет, не всему миру, а всего одному человеку.       Он желает избавиться от этого липкого страха. Прекратить все свои агонии. Не убегать больше, запирая двери, а просто открыть и впустить. Но как? Ведь сам он словно призрак. Его сознание настолько изломанно, а душа безнадёжно разбита, словно, и не существует его вовсе. И пал он от своей собственной руки. Утратил веру, боится себя самого и того, что окажется ненужным "Ему". Он так устал. И утопает в отчаянии. Страшась даже протянуть руку и попросить о спасении. А ведь оно ему так нужно. И он совсем не хочет погибать. Оттого и бьётся. Потому и страдает. - Уилл? - голос Лектера кажется таким реальным. - Уилл?       Он стряхивает головой и делает усилие, чтобы повернуться на тот самый голос. Сперва возникает нечёткий силуэт на фоне яркого света, а затем его снова зовут. И он всё ещё стоит и не может понять, отличить, реально ли это? Вот силуэт начинает двигаться, а голос становится ещё ближе. - Уилл? - мужчина становится совсем реальным и стоит очень близко. - Уилл... - обнимает и притягивает к себе.       Тёплый. Не иллюзорный. Пришедший сюда, чтобы спасти? - Лектер? - он всё ещё не может поверить. - Лектер... - и его начинает трясти. - Пойдём в дом, Уилл, ты совсем промок, - доктор трёт своими руками по его плечам.       И только сейчас Уилл словно приходит в себя. Просыпается. Они стоят на поле у его дома. Он босой, в одной футболке и боксерах. Волосы вымокли, как и всё на нём. Ганнибал обнимает за плечи, прижимает тесней и начинает уводить к дому. Грэм спотыкается о ступень, и доктор подхватывает его. Удерживает от неизбежного падения. Заглядывает в глаза, сбивает пальцами мокрые пряди со лба и прижимается губами. - Ты горишь, - даже не прилагает особых усилий, просто берёт на руки и вносит в дом.       Их тут же обступают собаки. Скулят и трутся у ног. Благодарны. Лектер чуть медлит, затем проходит и сажает Грэма на постель. Оглядывается по сторонам. Затем присаживается на корточки перед Уиллом: - Что произошло? - он пытается поймать взгляд дознавателя. - Уилл? - он ловит его лицо в свои ладони. - Уилл? - Я искал тебя? - Грэм закрывает глаза.       Он очень надеется, что Лектер не разглядел в полу тьме блеска в его взгляде. Но когда к его губам прижимаются губами, понимает, что не просто заметил, а всё очень правильно понял. Уилла трясёт, но не только от того, что он осознаёт происходящее. Он чертовски замёрз и теперь чувствует, как его жар возрос в разы. А затем он чувствует, как руки доктора поддевают мокрую ткань и тянут её вверх. Вещь отправляют на пол, самого Уилла подталкивают и укладывают на спину. Он чувствует горячие руки Ганнибала на своих бёдрах и позволяет стащить с себя ещё одну вымокшую вещь. Он не видит, а только отчётливо слышит, как сперва на пол падает рубашка и майка, затем звенит ремень и тяжело ударяется о пол, кровать скрипит и прогибается под чужим весом, и к его дрожащему телу тесно прижимается другое сильное тело. - Я здесь, Уилл. Я с тобой, - доктор говорит это у самых губ дознавателя.       А затем поцелуй, который чуть поддевает каждый осколочек разлетевшейся души, и все они разом взмывают вверх. И Грэм, что есть силы, цепляется. За спасительную руку, за сильные плечи. Вдыхает так, чтобы наполниться запахом чужого тела изнутри, втирается кожей в кожу так, чтобы остаться, чтобы срастись. Он больше не хочет одиночества. Не хочет того мира, что выстраивал только для себя одного. Ему нужна вселенная, в которой их двое и больше нет никого и ничего. Их общее пространство в неигде и из ничего. Там, где они станут Богами и будут творить.       Из Уилла вырывается всхлип, который осыпается пеплом меж их телами. А Ганнибал собирает губами солёный хрусталь с его дрожащих ресниц, шепчет нужные сейчас слова и согревает теплом как душу, так и тело. Дознаватель не уходит от реальности, больше не хочет вновь потеряться и потерять. Он сам открывается навстречу. Чувствует касания рук, то как они расплавляют кожу, и всё тело становится подобием воска. Податливым. Пластичным. И Лектер, словно скульптор, высекает поцелуями узор их общей страсти, а пальцами под каждым ставит роспись. Грэм хрипло зовёт и подаётся навстречу, и в эту же секунду, когда тело чувствует боль, душа освобождается от неё. Мир вокруг исчезает и остаются только они. Он видит глазами здесь в реальности, чувствует телом, а душа, собравшись воедино, начинает парить. И для него сейчас невыносимо лишь одно, он даже не хочет допускать мысли, что если он перестанет чувствовать, то снова всё это исчезнет. Оттого он не позволяет остановиться, отдышаться и привыкнуть. И Ганнибал внемлет его желанию, слышит почти без слов. Поддевает сильней, устремляется глубже. Всхлипы, стоны и хрипы перерастают в рвущий пространство крик. И они срываются оба.       Всё расползается в алом зареве. Содрогается и небо, и земля, рождая из двух одно. Время прорывается в безпространствие, и всё стихает, повисая вне его.