Якорь

У Стайлза трясутся руки. Все вокруг что-то делают и куда-то бегут. Все вокруг кричат и раздирают кому-то глотку. В кровь и до смерти. А Стайлз сидит под деревом и у него трясутся чертовы руки. Никто так и не понял, откуда в Бейкон Хиллс взялась чужая стая. Агрессивная, одержимая жаждой крови, одичавшая стая волков. Оборотней, если формально, но на деле – животных. Без капли человечности в глазах и действиях. Никто даже не задумался об этом, кроме Стайлза, конечно, но тут верный Гугл ничем не мог ему помочь. Никто пока не удосужился проанализировать миграцию оборотней, и, возможно, Стайлз сам займется этим когда-нибудь, почему бы и нет? Если однажды жизнь перестанет быть похожа на долбанные игры на выживание, это определенно скрасит его досуг. Кого-нибудь вообще волнует, что он не подписывался на такое, когда подсаживался к Скотту в столовой в первый раз? Он думает об этом, и мысли проносятся в голове, не задерживаясь, цепляются шершавыми боками за горло и падают куда-то в область живота, сжимаясь в ледяной, дрожащий комок. Стайлз хочет отвернуться, зажмуриться, сделать что угодно, лишь бы не видеть, как Эрика когтями раздирает чей-то живот, как Айзеку пробивают череп, как Бойд сворачивает кому-то шею – точно и изящно. Он хочет, но не может, и продолжает смотреть на этот ад, слушать крики, яростные и предсмертные, и чувствовать, как трясутся руки. Он не отворачивается и ему некого в этом винить, кроме себя самого и немного аддеролл. Возможно. Потому что там, где нормальные люди в панике бегут прочь, Стайлз устремляется навстречу. Пока нормальные люди вечерами сидят с семьей перед телевизором, он несется к Скотту, чтобы потом затащить его в лес искать половину трупа. Пока нормальные люди готовятся к урокам, встречаются и напиваются, он ошивается возле оборотней, хотя, по сути, не имеет к ним никакого отношения и не уверен, что хотел бы иметь. Пока нормальные люди спокойно спят в своих постелях, Стайлз посреди леса не может отвести взгляд от ключевой сцены стандартного фильма ужасов. Почти что геноцида. А потом вдруг все затихает и останавливается. Слишком резко, почти без перехода, оборотни замирают, и Стайлз в панике перебегает по стоящим фигурам взглядом, проверяя, все ли на месте. Не лежит ли кто из его друзей на земле трупом, рядом с чужой стаей? Не лежит. И это хорошо. Это просто охренеть как замечательно, и Стайлз не понимает, почему руки все продолжают трястись, а сердце стучит, как сумасшедшее. Стайлз все ещё сидит под деревом, когда Дерек подходит к нему и останавливается в десяти шагах, в пол оборота. Он ничего не говорит и даже не смотрит в его сторону. Он смотрит на трупы, на волчат, между деревьями в лес, мельком на землю, на которой кровь почти не заметна, не смотря на то, что её там несколько литров, Стайлз уверен, что никак не меньше десяти. И это единственная причина, почему он не может отвести от Дерека глаз. Это как якорь, убеждает себя Стайлз, он ведь не только оборотням нужен для того, чтобы не сойти с ума, не зайтись в истеричном крике и не выцарапать себе глаза. На Дереке тоже кровь, но это почти не важно, потому что он дышит, и раны уже успели исчезнуть, и это лучшее, что сейчас может произойти с любым из них. Стайлз следит за его дыханием, спокойным и размеренным, неосознанно подстраивается, копирует неспешный, уверенный ритм. Вдох-выдох, ещё раз, тише, ещё тише. Выравнивая бешеное сердцебиение. Стайлз не отводит от Дерека глаз, цепляется за него, такого спокойного и собранного – слишком спокойного для человека, минуту назад раздиравшего чьи-то глотки собственными зубами – как за последнюю соломинку Оборотня. Не человека. Не стоит забывать об этом, Стайлз. Ты и так слишком часто этим злоупотребляешь. Кажется, теперь он серьезнее будет относиться к угрозам альфы относительно собственного горла. Так, на всякий случай. Хотя… И затем Дерек уходит, так ни разу не посмотрев в его сторону. Подзывает щенков, небрежно кивает Скотту, разворачивается в сторону, где наверняка находится полуразрушенный дом Хейлов. Стайлз смотрит ему в спину до тех пор, пока силуэт не теряется среди деревьев и устало прикрывает глаза, напоминая себе, что ему все еще нужно дышать. Хотя нужно ли, когда в воздухе стоит кровавое марево, оседающее металлической стружкой внутри головы?