Сумасшедшая ночка

Весь дом Хейлов выглядит плачевно, но то, на что похожа кухня, словами не описать. Стайлз вообще удивлен, что в этом месте есть кухня. Но она есть, конечно есть, в конце концов когда-то этот дом был пристанищем настоящей семьи – настоящей стаи, и по этому самому деревянному полу бегали резвые маленькие оборотни. Если закрыть глаза и хорошенько прислушаться, можно даже уловить отголоски топота босых ног. Это было странно. Смотреть на темные провалы окон, скалящиеся осколками выбитого стекла, вдыхать затхлый воздух, и пыль, и пепел, и плесень, скопившиеся в доме за годы запустения. Неприятный, тяжелый запах даже для человека. Стайлз растерянно оглядывается, вытянув руки перед собой, разодранными ладонями вверх. Капли крови медленно стекают по запястьям, с гулким звуком капают на пол, отливают темным блеском в свете полной луны. В комнате нет ни одного стула, только старый, грязный стол, производящий впечатление на удивление крепкого. Стайлз оценивающе смотрит на него пару секунд, пожимает плечами и нетвердой походкой подходит вплотную, потому что ноги все еще ватные от пережитого ужаса и почти не держат. Он неловко забирается на стол, умудрившись провернуть это без помощи рук и, скрестив ноги по-турецки, удовлетворённо вздыхает. – У тебя ведь, наверняка, даже аптечки нет. Дерек бросает на него хмурый взгляд исподлобья и не отвечает. Вместо этого он подходит к раковине и включает воду, и Стайлз едва не давится воздухом от удивления – в этих развалинах работает водопровод! – Эй, а что насчет электричества? Отопления? Сотовой связи? Дерек тихо, но угрожающе рычит, и Стайлз прикусывает язык, вспоминая, что сейчас вообще-то полнолуние, а ему и так уже нехило перепало. Наверное, у Эрики к нему какие-то личные претензии, о которых он не в курсе. Тем временем Дерек берет в руки полотенце и подставляет его под поток воды, следя за Стайлзом боковым зрением. Он почти не злится, и это удивительно и немного жутко, потому что по всем правилам он должен сейчас бросать его на стены, трясти за шиворот и в красочных эпитетах объяснять, какой он безрассудный идиот. Вместо этого он подходит к Стайлзу, берет его руку за запястье и начинает вытирать исцарапанные ладони. Стайлз шипит сквозь стиснутые зубы и зажмуривается, пытается отдернуть руку, но Дерек держит крепко. – Это что, такое наказание? Дерек молча, принимается за вторую ладонь. Стайлз смаргивает навернувшиеся от боли слезы – он не плачет и даже не собирается, в конце концов, бывало и хуже, а это просто естественная реакция организма. Ну и Дерек мог бы быть понежнее, да. Дерек? Нежнее? Три ха-ха два раза. – Она могла тебя на части порвать, – спокойно говорит Дерек, откладывая полотенце в сторону, но все еще не ослабляя хватку на запястьях. – Но ведь не порвала же, – тихо отвечает Стайлз, не поднимая взгляд от собственных рук. Свежая кровь уже успела выступить из-под разодранной кожи, и теперь собиралась в его ладонях бордовыми лужицами. Дерек тихо хмыкнул и разжал хватку на запястьях, но вместо того чтобы отпустить, медленно провел ладонями по тыльной стороне рук вниз, согнул пальцы и переплел их с пальцами Стайлза. Тот вздрогнул от неожиданности, и кровь выплеснулась из его ладоней. Он медленно поднял взгляд на Дерека и замер, завороженный красной вспышкой в глазах напротив. Тот смотрел на него пристально, оценивающе, как смотрит волк на возможную добычу. Не самая приятная аналогия. Дерек задумчиво кивает, будто увидел или услышал что-то, что ожидал, хотя Стайлз ничего не сказал и даже не шелохнулся, и спокойно наклонился вперед. Стайлз в шоке распахнул глаза, когда влажный, шершавый язык широко прошелся по его раскрытой ладони. Царапины защипало, но прохладная слюна тут же успокоила воспаленную кожу, и парень жалобно замычал, пораженный и растерянный. – О господи, – задушено прошептал он, не веряще глядя сверху вниз на затылок Дерека, – О господи, это что, антибактериальная процедура? Слюна оборотня вместо перекиси водорода? Дерек, Дерек, слушай, прекращай, чувак, это ведь все полнолуние, да? Не то чтобы я был против, но ведь ты мне завтра голову за это оторвешь, и, и, и… Тихое рычание заставило его замолчать, прокатилось дрожью вверх по руке до груди, сконцентрировалось между ребер немного слева и взорвалось с громким стоном, сорвавшимся с губ. Удовлетворенный, Дерек продолжил вылизывать его ладони, и это было немного больно, и очень странно, и непозволительно хорошо. Стайлз зажмурился, замотал головой из стороны в сторону, пытаясь прогнать возбуждение, но острые, хотя все еще человеческие зубы прикусили кожу возле большого пальца, и сопротивляться стало попросту бесполезно. В паху болезненно заныло, будто кто-то пытался раскаленной проволокой вытянуть его внутренности наружу. Стайлз сбился с дыхания, заерзал на столе, сжал зубы, надеясь сдержать стон, заранее понимая, насколько это бесполезно – он никогда не умел быть тихим. Дерек издал странный звук, напоминающий довольное ворчание, и приподнял руку Стайлза, медленно потянулся выше, к сгибу локтя, не касаясь, лишь выдыхая теплый воздух на дорожку вен. Парень в ответ задрожал и прикусил губу, сдерживая стон из последних сил и иррационального упрямства, но стоило зубам сомкнуться на нежной коже у сгиба локтя, и весь воздух исчез из легких. Стайлз открыл рот и... Господи, это был самый блядский звук, который он издавал за все свои шестнадцать лет. Мягкий смешок защекотал место укуса, когда Дерек поднял на него глаза. Несколько секунд они оба не шевелились, а затем оборотень снова уткнулся лицом в его ладонь, придерживая ее одной рукой, пока вторая потянулась вперед, к ширинке Стайлза. О господи, боже мой. Стайлз почувствовал, как краска заливает лицо и шею, ползет ниже по ключицам. Ему вдруг стало очень, очень жарко, он бы не удивился, если бы из ушей повалил пар, а кожа начала плавиться, словно воск, стекать каплями как кровь с ладоней. Он дернулся было назад, ошеломленный и неуверенный, чего на самом деле хочет, но ширинка в ночной тишине взвизгнула слишком громко, а затем чужая ладонь сжала его член сквозь ткань белья, и Стайлз замер, распахнув глаза и хватая ртом воздух. Господи боже, да к черту все. Он громко застонал, почти заскулил, и потянулся веред, утыкаясь лбом в подставленный затылок, опираясь локтем свободной руки о плечо напротив. От волос Дерека пахло хвоей и дымом, потом и пылью, и чем-то особенным, чуть горьковатым. Рука в штанах огладила его несколько раз через белье и потянула то вниз, пока язык продолжал методично вылизывать его ладонь, и Стайлз подавился выдохом, вцепился зубами в темные волосы и осторожно потянул, ошалело ухмыляясь последующему рычанию. Все тело как будто онемело, и единственное, что он мог сейчас чувствовать – шершавый язык и горячую, загрубелую ладонь. В ушах звенело, голова кружилась, а руки сводило от желания прикоснуться в ответ, но его ладони все еще были похожи на свежий кусок мяса, поэтому он просто сидел на столе, сгорбившись, прерывисто дыша в чужой затылок. Рука на его члене начала двигаться быстрее, когда Дерек потянулся вперед, отпуская его ладонь. Он уткнулся головой в поджарый живот, приподнял футболку, сделал медленный, глубокий вдох и Стайлз почувствовал, что у него дрожат ноги и раскаленная проволока тянет его внутренности слишком сильно, почти до боли. Он захрипел и замотал головой, задевая носом чужую шею, и залепетал что-то невразумительное, самому ему непонятное. Все было слишком сильно, и слишком быстро, и слишком слишком. Он кончил с крупной дрожью, прошедшей от позвоночника по всему телу, и громким стоном, в котором даже ему отчетливо слышалось чужое имя. Несколько минут они сидели, не шевелясь, громко выдыхая почти в унисон. Затем Дерек медленно отстранился, посмотрел сначала на ладони Стайлза, с которых больше не капала кровь, а затем и на его лицо. Глаза так и продолжали гореть красным, но это было единственным, что выдавало его волчью сущность этой ночью – ни клыков, ни когтей, ничего больше. – Это ведь…,– начал Стайлз хрипло и остановился на секунду, прочищая горло и делая глубокий вдох, – это ведь не полнолуние. И ни одной вопросительной нотки в голосе. Дерек сместил взгляд на его губы, и только тогда Стайлз понял, что они до сих пор так и не целовались. Сумасшедшая ночка. Самая сумасшедшая в его жизни. И лучшая, пожалуй, тоже. – Нет, не полнолуние, – проворчал Дерек и потянулся вперед, прикусывая его нижнюю губу прежде чем втянуть Стайлза в настоящий поцелуй. О да, несомненно – лучшая.