Признание Братику

Хару открыл глаза. Будильник показывал три часа. Сквозь неяркий лунный свет он увидел своего младшего брата Рэна, мирно спящим возле себя. Это был их обычай и для них это совершенно нормально даже сейчас, в их возрасте, ведь все-таки, чем ближе тем лучше. Они делали так пять лет назад, в Канаде, но потом Хару потерял память в автоаварии… и потерял те прекрасные моменты с братом, так что они наверстывали упущенное. Взлохмаченные волосы Рэна торчали по сторонам, а его длинные ресницы чуть подрагивали во сне. «Как же он прекрасен» — Хару протянул руку и нежно погладил его лицо. «Все-таки ты должен прекращать это», — напомнил себе парень, немного нахмурившись — «ему уже семнадцать, и придет тот момент, когда он…» Как и каждый раз, после этой мысли горло Хару сжималось в ужасе. — Никогда не отпущу. Я люблю тебя… — прошептал он сквозь комок. Они с Рэном были самыми близкими людьми друг для друга. Даже братья близнецы, с которыми Хару вырос, были на втором плане, и лишь одна мысль о разлуке с маленьким резала душу хуже ножа. Тихий прерывистый стон вернул Хару с облаков. Рэн все еще спал, но судя по нахмуренному лицу ему явно снилось что-то неприятное. Тот мял простыни и вздрагивал. Внутри Хару что-то треснуло — он ненавидел, когда Рэну было плохо или грустно. Он крепко обнял тощее тело брата, и просунув свою руку под него, осторожно прижался к нему. — Все хорошо, Рэн — успокаивающе шептал Хару, прильнув губами к уху спящего парня, — я здесь. Ему хотелось лишь одного — защищать этого хрупкого парня, навсегда, от всего, и хранить его близко к себе. Постепенно тело мальчика расслабилось, и Хару просунул ногу между ног, сплетаясь с его телом, вжимаясь в него еще ближе. — Люблю… — шептал Хару — люблю навсегда и только тебя. Их отношения были несколько запутаны. Они любили друг друга, но любовь Хару давно переросла в нечто много большее, и он не смел надеяться, что эти чувства взаимны. Да, они спят вместе в одной кровати, но… «К сожалению, это лишь братская любовь» — грустно подумал Хару, и крепче зарылся лицом в область груди Рэна, раздумывая. «Я люблю тебя… Как мужчина любит женщину, я люблю тебя в сто раз сильнее». Проскользнув ладонью под тонкую пижаму, он сжал пальцы на теплой спине Рэна. «Почему именно он?» — сколько он не пытался от нее избавиться, эта противная мысль мучила парня, с тех пор как понял ,что влюблен в братика. К сожалению, ответ на этот маленький вопрос тщетно ищут миллиарды людей, и Хару не был исключением, каждый раз уходя с пустыми руками. Он так хочет его. Подавшись вперед, парень поцеловал Рэна в губы, как сделал бы, если бы они были по-настоящему вместе, страстным и полным любви поцелуем. Уже долгие годы Хару делает это по ночам, терзая себя, все больше увязая в этих ночных поцелуях, как наркотик, желая и нуждаясь в этом больше и больше… — Хару?.. — послышалось из еле пошевелившихся уст Рэна. Черт! Черт, черт, черт!!!!! Парень в ужасе отстранился от желанных губ брата, и посмотрел в его сонные, полные изумления глаза. Неожиданный прилив отвращения к себе затмил разум парня. «Я больше не могу. Ему нужно знать, какой у него брат…извращенец». — Рэн, я знаю, что сейчас ночь, — тихо сказал он. Глубокий вдох, — но должен тебе в кое-чем признаться… Его сердце бешено, до боли колотилось в груди. Порыв возбуждения охватил его, и, даже того не заметив, Хару своей сильной рукой резко прижал тело Рэна к себе еще сильнее и инстинктивно подался тазом вперед. Он творил именно то, чего всегда так боялся. — Я…я… — слова застряли в горле. Все, на что он был способен, это смотреть в широко открытые и полные невинности глаза брата. «…не могу этого сделать». Силы покинули его. Его эгоизм все-таки был сильнее честности. — Хару… — голос Рэна звучал издалека. Доза храбрости иссякла, и Хару осознал, что он творит. «Лучше целовать его по ночам, чем дать моему Рэну повод ненавидеть меня». — Прости, Рэн, — наконец, сказал парень, всеми силами стараясь сдержать слезы, заставив себя отпустить тело брата, -… ну, насчет поцелуя… — он попытался улыбнуться, что, скорее всего, выглядело как оскал — Это было спросонья. Спокойной ночи, брат. Еще несколько долгих секунд они смотрели друг на друга, затем Хару резко отвернулся на другой бок, чтобы тот не видел наступивших на глаза слезы. Он сжался притворяясь спящим. «Какой же я все-таки урод». Некоторое время спустя Рэн вылез из постели, судя по шуршанию, он возился с одеждой. — Братец, тебе завтра в… — Хару приподнялся на локтях, но вот перед ним в темноте промелькнули глаза Рэна, и он уже был придавлен к кровати. Братец уселся поверх него пригвоздив его руки по сторонам. Хару понял, что тот вовсе не одевался, а совсем наоборот, так как сидящий на нем брат был в одних лишь черных трусах. — Рэн, что ты вытворяешь…? — выдавил из себя парень, стараясь изо всех сил не потерять контроль от вида его обнаженного тела. Рэн странный мальчик, кто его знает, что у него на уме, хотя не так уж и глубоко в подсознании парень понимал, что происходило. — Хару, — голос Рэна как всегда был тихий, спокойный, с легкой ноткой грусти, но сейчас кроме требовательного тона, в нем появилось нечто новое. Он убрал прядь волос с лица Хару, — Объяснись. Хару сглотнул, — Я же сказал, Рэн, я нечаянно. Сколько же боли доставляли ему эти слова — П…прости… если тебе это было неприятно. Хару потупил взгляд, больше не в силах лгать своему брату прямо в глаза. Его тело не было с ним согласно. Он еле удерживал руки, которые так и рвались сорвать остатки одежды с брата. И уж не говоря об удаче, что Рэн сидел на его животе, а не чуть ниже… Смехотворство, что мальчик одним лишь взглядом, может так запросто заставить такого уверенного парня как Хару запаниковать. Нет, не просто мальчик. Его милый братик. Наклонившись почти вплотную к лицу лежащего под ним брата, Рэн одной рукой взял того за подбородок, заставляя глядеть ему прямо в глаза. — Скажи мне это, Хару… — сказал он тихо, сжав хватку на руке и подбородке еще сильней. От теплого дыхания брата на своем лице, пробежали миллиарды мурашек. — Я знаю, что ты чувствуешь. Признайся мне наконец. Хару подумал, что вот-вот потеряет сознание, — «Это невозможно, он играет со мной». Тогда почему же ты еще не скинул его с себя и не наорал на него. Голос в его голове попал в точку, но Хару почему-то чувствовал, что это просто не может быть реальностью, и если он признается в своих чувствах, это даст повод Рэну уйти от него. — Рэн, я не знаю о чем ты говоришь, — с таким дрожащим голосом можно было дурить лишь идиота, — Изволь слезть с меня… Договорить он не успел, точнее не смог. — Я так не думаю, братец… — успел уловить Хару, прежде чем его захлестнула волна  удовольствия. Ладонь мгновение назад державшая его подбородок, теперь исчезла в его трусах, где холодные пальцы Рэна ласкали его напряженный член. Громкий стон удовольствия вырвался из уст Хару. Лицо брата все еще находилось на минимальном расстоянии от его, выражение которого осталось прежним — таким же непроницаемо спокойным с примесью грусти в глазах. — Скажи это, брат, — прошептал он, оставив засос на его груди — скажи, что не любишь меня… Его темные глаза тускло блестели, в них отражались еле сдерживаемые слезы. — Скажи, что ты ничего ко мне чувствуешь, и я… останусь одинок до конца своей жизни… мечтая о тебе. Сквозь блаженно закрытые веки, Хару с трудом разобрал слова Рэна, ладонь которого все еще медленно ходила по его члену. Это был самый грязный прием, который Хару когда-либо приходилось видеть — его братик заставил его сердце разрываться и быть наверху блаженства одновременно. И все же сомнений больше не было. После стольких лет он наконец свободен признаться. Его мысли с трудом преобразовались в те короткие слова, значившие так много, как оказалось, не только для него самого. — РЭН, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! — страстно выпалил он, запустив свободную ладонь в его волосы, отчего брат блаженно закрыл глаза. — Ну наконец-то… — пробурчал тот. Объяснений не нужно было, чтобы понять, что произошло — робкий Рэн не смел признаться своему сильному, уверенному брату в своих настоящих чувствах, пока тот не открылся. Он использовал момент, чтобы наконец закончить страдания свои и своего брата. Рэн оказался сильным, Хару слабаком. Все поменялось местами. В этот самый важный момент инициативу взял Рэн, которого Хару всегда так оберегал. — Ты мой, а я твой…навеки. — тихо прошептал Рэн, накрывая губы старшего брата своими, проскользнув языком в его рот. Стальной узел, связавший парня много лет назад, наконец развязался, уступая место теплу поцелуя Рэна. Губы влюбленных братьев горели, тела набирали темп. Хару помнил, как Рэн сорвал с него ненужную одежду, как поцелуями спускался вниз по его телу…его сладкие стоны… Помнил, что похотливый взгляд ни на секунду не появился в его глазах, в них полыхала лишь чистейшая любовь. Рэн помнил долгожданный вкус губ брата, его язык в своем рту, сияющие в тусклом лунном свете зеленые глаза. Помнил, как Хару сзади сжимая его,  говорил, что никогда в жизни не отпустит. Помнил слово, которое он непрерывно шептал, нежно входя в него раз за разом — Брат. — Как долго? — спросил Рэн. — С тех пор как вновь встретил тебя — ответил Хару с теплой улыбкой. — И почему именно сейчас? Хару наклонился к лицу брата и нахально закусив его губу, промурлыкал — Это же не моя вина, что тебе не спится по ночам… Каждый помнил свое имя в крике любимого, когда тот подходил к финалу. Оба помнили, как удовлетворив свою так долго сдерживаемую страсть, лежали обнявшись, глядя друг другу в глаза, в которых блестели слезы той же полыхающей любви, которая никогда не погаснет. В голове каждого звучала только одна мысль. «Люблю тебя, брат». Мы больше, чем влюбленные.