***
Оставшуюся ночь ей едва ли было до сна — вначале спать не давал Энакин, а последовавший натиск дремоты был отражён всплесками радости и восторга, буйствовавшими в её сердце каждый раз, когда с ней рядом находился он, её любимый. Так стремительно, так бурно сменяли друг друга красочные эмоции, властелином которых была её любовь. Пожалуй, с быстротой их течения можно сравнивать только скорость развития их отношений. Молниеносные, без времени на долгие размышления, они напоминали бурный поток, где без должной реакции шансы на выживание близки к нулю. Он был таким всегда. На любое его действие нужно реагировать чуть ли не со сверхсветовой скоростью, иначе занесёт в такие дебри… За примером ходить далеко не надо: Падме отлично помнила, как с ними едва не расправились на Джеонозисе, и всё лишь потому, что он был не в состоянии дождаться поддержки, вместо того, чтобы лезть на рожон. Или как он, будучи ещё мальчиком-рабом, опрометью бросился помогать совершенно незнакомым ему людям, в итоге спас её родину от сепаратистской жестокости. И всё же, какие же мы разные… Энакин. Если бы ты не появился в моей жизни вновь, было бы гораздо спокойнее. Гораздо стабильнее. Знаю, в ней не было бы ни тех светлых красок, ни радостных переживаний, она осталась бы лишь суровой и почти безрадостной, как и прежде. Не знаю, благодарить мне или проклинать тебя за это… Что за вздор? Я бы никогда не смогла проклясть тебя, даже если бы очень сильно захотела! Но, должна признать, с твоим появлением весь мой старый мир рухнул, развалился по частям, преобразился в совершенно иной, в котором я пока не освоилась. Я не привыкла. Просто не могу свыкнуться с мыслью, что теперь, спустя столько лет с начала моего пути, ставлю одного человека как высший приоритет. Не существ. Не идею. Тебя. Наши отношения всегда были странными. Я стала политиком лишь для того, чтобы иметь возможность служить людям и галактам миром и правдой. Потому, что с детства знала, в чьих руках лежит власть. Да будь ты хоть трижды мудрец и четырежды прав, если у тебя несоответствующий статус, остальные просто плюнут тебе в лицо и будут ещё долго смеяться над твоими словами. Потому мне приходилось идти разными путями, не всегда честными и справедливыми, пытаясь донести до остальных глас истинной демократии. А ты другой. Тебе нет никакого дела до этих статусов. Даже будучи рабом, ты знал, что ты человек, ничем не хуже остальных. Даже наоборот. Джедаем ты противишься устоям, что считаешь устаревшими и совершенно бесполезными. Я бы так не смогла. Не умею противостоять в открытую. Может, поэтому я тебя и люблю. За силу. За независимость. За верность и справедливое благородство, что так редко встречается в измельчавших людях. К тому же, ты всегда любил меня. С того самого момента, как впервые встретил на Татуине. Я думала, всё прошло. Что ты, спустя столько лет, вырос и всё позабыл. Отчасти я ошибалась. Ты повзрослел, но не забыл. Я тоже тебя не забыла.Часть 1
11 июня 2016 г. в 23:09
Падме проснулась оттого, что ей показалось, будто кто-то настойчиво стучится в дверь. Тихо поднявшись с уютного мягкого ложа, на котором до чьего-то визита спала так спокойно и сладко, она на цыпочках прокралась по комнате и, небрежно набросив на себя лёгкую накидку из шёлка, подошла к двери и приоткрыла её. А затем, совсем забыв о сне, радостно взвизгнула и крепко обвила руками шею Энакина.
— Почему так тихо? Ты что, боялся разбудить меня? — Падме даже изумилась нежданной учтивости её мужа, показавшейся ей неуместной и даже нелепой, и в то же время такой милой.
— Ну… да. Я же обещал прилететь раньше. Ближе к вечеру. Два дня назад…
— Не беспокойся! Я так рада, что ты вернулся. Что-то случилось? Никто не пострадал? — её карие глаза помрачнели от беспокойства, но безмятежность и задор Энакина вернули ей улыбку, — Или Асока решила на время забыть о джедайских обязанностях?
— Это да. За этой непоседой только следи и следи!
— Вся в тебя, — шутливо-обиженный тон Падме отчасти был искренен — она и вправду немного обиделась. Не на него. На Асоку. Она действительно беспокоилась за Энакина эти два дня, вчерашняя ночь и вовсе прошла без сна. Вот поэтому сейчас её и свалила такая дрёма.
— Ну так можно мне войти, или судьба мужа королевы — всю жизнь простоять у дверей её покоев?
— Бывшей королевы, Эни, бывшей, — широко улыбнулась Падме в ответ, одарив любимого белоснежной улыбкой, и, отстранившись, освободила пространство для входа.