Youth

       Моя молодость была спонтанной. Я даже не помню, как я проводила время, как «умирала» по какому-нибудь красавчику университета, как напивалась с друзьями, думая, что это так круто. Как приходила под утро, получала от мамы, а потом просто забила, когда съехала от них в общежитие при универе. Как я ловила кайф, вдыхая в себя всё больше и больше белых «дорожек». Я не хочу это вспоминать, это слишком мерзко. Я до сих пор помню, как меня использовали, как выкинули, словно я — помойный кот, у которого блохи, он только мешает. Как я, дура, доверилась всем красивым словам, живя надеждами и мечтами. И как потом убивалась, после того, как мне сказали: «Извини, но это было на одну ночь!» И то, говоря это не мне, а моей лучшей подруге. Как Мерседес меня потом успокаивала, прося забыть этого козла. Через два месяца я узнала, что они вместе…        А потом я еле-еле защитила диплом, пыталась найти работу, но меня взяли лишь барменом, и то, на пол зарплаты. Какие-никакие, а деньги. Пытаясь выжить, я практически была нищей, чего никогда не могла представить раньше. Мои мечты: машина, дом, любящий муж, счастливые дети — всё это рушилось перед моими глазами. Я, думая, что, возможно, всё впереди, что я еще встречу «того самого», не замечала, как года ушли, оставляя меня одну с новыми проблемами. Бар, где я работала, закрыла налоговая, а я осталась без денег на свое существование. Просить у родителей смысла не было, они когда-то сказали мне: «Извини, милая, но ты решила быть самостоятельной… Так будь ей!» Брат просто забил на меня, а подруга устраивала свою личную жизнь с тем парнем. Да, я до сих пор помню, как она прибегала ко мне на работу, спрашивая то, другое. Как же мне это надоедало…       «Я протирала бокал под виски, ставя его на стол. Колокольчик над дверью, который я просила снять менеджера, мерзко зазвенел и впустил в бар Мерси с горящими глазами и счастливой улыбкой на лице. Она села за барную стойку, кинула на неё небрежно сумку от Майкла Корса, о которой я могла только и мечтать, заказав себе бокал белого вина. — Тина, представляешь, меня Диего к себе позвал кино посмотреть! — и если честно, то мне было насрать, куда он там её позвал. Зачем это рассказывать мне, той которую он использовал. Спасибо тебе, дорогая подруга! — И я не знаю, в чем мне идти! — она опустошила половину бокала и вновь посмотрела на меня. И, конечно, в моих глазах читалось равнодушие. Господи, Мечи, ну как ты не поймешь, что мне это не интересно? — Думаю, ты справишься с этим сама, — она слышала сарказм в моем голосе. Посмотрев на меня, она увидела мой кивок с ехидной улыбкой, психанула и ушла, громко хлопая дверью…»        После этого она стала надоедать мне еще больше, после чего меня просто не хватило, а я высказала ей всё. Сам диалог я помню смутно, но отчетливо помню, что больше она со мной разговаривать не стала.        Мой четвертый десяток проходил скучно и однообразно: я металась с одной работы на другую, чтобы было чем платить за квартиру, на что-то питаться, и покупать иногда одежду. Сколько я не просила родителей помочь мне, они всегда отказывали, аргументируя тем, что я сама заявляла о своей своде после восемнадцати. Молодец, Мартина. И где теперь твоя самостоятельность? Я могла сводить концы с концами. Развлечения стали для меня редки: денег не было, да и ходить было не с кем. Стараясь совсем не умереть от тоски, я заходила в кафе, знакомилась с парнями, а потом они убегали. Снова…        А сейчас мне сорок три, и меня проводили в мою палату в хосписе. Так замотавшись, я и сразу не поняла, что с каждым днем умирала. Когда стало совсем плохо, врачи сделали анализ на онко-маркер. Положительный. Рак костного мозга. Лейкемия по-простому. И где теперь моя подруга, которая говорила, что лучшие подруги навсегда? Где мой муж, дети? Я одна… И я ведь совсем не помню, как проходила моя молодость. Darling, my youth is yours…