move, if you want to live.

Меня зовут Джерард и я живу в сущем аду. Пару лет назад начался апокалипсис, армагеддон, зовите это как угодно, но после него по улицам стали шастать они — люди, нет, твари с безумными глазами и нарывами по всему телу, которыми двигал единственный — жрать, пожирать и, снова, нажираться. Не важно чем: будь то ваша ляжка или, еще лучше, мозги. О да, эти твари обожают полакомиться этой гадостью. А видели бы вы эту трапезу… Полусгнившие зомби впиваются в черепную коробку несчастного (иногда даже живого!) «счастливчика» и грызут, грызут, вырывают волосы, снова грызут. И под напором черепушка лопается и открывает зомбарю вид на его ужин. Я часто становился свидетелем такого. И так я лишился своего брата Майки. Я не смог его уберечь в самом начале. Но знаете что самое ироничное? Его убила наша мать. Я слишком медленно отреагировал, но всадил пулю в башку этой, нет, не женщине и даже не матери, а сучке, которая пару секунд назад смаковала мозги моего брата. Ее лицевую часть размажило, не оставив на ней живого места. Нет, это не был гребанный комикс, где Кэти упала с хрен знает какого этажа и осталась в живых! * Это реальная жизнь, где каждую секунду на тебя могут наброситься и растерзать. Жизнь, где ты сможешь стать свидетелем зверского убийства родных. Мир, где все дозволенно. И знаете, я долго переживал смерть матери. А потом я раздавил череп отца, который и человеком то уже и не был. Он шипел, извивался, как змея, тянул ко мне свои изуродованные ручки. Интересно, сколько он уже убил? Скольких он успел сожрать? Я видел множество таких убийств. Как с тем очкастым пареньком… Он напоминал мне Майки и поэтому сдох. Никто, никто не может напоминать мне о нем. Я видел, как на улице он сидел рядом с укушенной девушкой и гладил ее по руке, говоря, что все будет хорошо. А потом она набросилась на него и вырвала глотку. Крови то сколько было… Пришлось всадить ей ножик меж шейных позвонков. Неэффективный способ, но у «свежачков» еще нет регенерации и дохнут они также, как и мы. После смерти Майки я стал злее, намного. Практически в каждом ходячем трупе я видел его. И мне даже было как-то плевать, что у того трупа слезло половина лица, а у того вообще все загноилось, и на его голове огромные сочащиеся волдыри. На самом деле, это даже веселое занятие — наблюдать, как у «жиробасов»(мы так называем ходячие гнойные волдыри, которые могут взорваться и «окрасить» весь район в зеленые вонючие краски). Мы иногда с Рэем любили пострелять в них с крыш. Помню, мы делали зачистку (проходились по раннее отмеченным домам и устраивали месиво) и я заметил жиробаса рядышком. Приказав группе направиться в то место, мы с Рэем быстренько залезли на второй этаж ближайшего здания. Видели бы лицо того засранца Фрэнка, когда он увидел жиробаса и этот тут же взорвался, покрывая Фрэнка и Боба. Конечно пришлось потом искать новые шмотки, ибо эта хрень не смывается, но этого того стоило. Как и лицо Фрэнка. Был бы фотик, я бы сфотографировал эту рожу. А потом я не удержался и устроил ведьмовскую инквизицию. Короче, их гной слишком огнеопасный и если поджечь его, то будет костер костров. Но на него бы точно сбежалась очередная орда харкающий монстров, так что проводили мы такое веселье достаточно редко. С парнями я познакомился в самом начале. Тогда я спас их шкуры от «ящерицы». Легкий противник, когда у тебя есть оружие. А у этих лошков не оказалось. Она успела сожрать одного — Мэтта, как выяснилось дальше — и теперь она засматривалась на Фрэнка. Если кто и сожрет этого подонка, так это буду я. Он мне слишком жизнь подпортил, впрочем, как и я ему. Хотя что-то есть в этом ублюдке, изо чего я еще не убил его.