Свекровь-кулинар

Каждое утро на улицах Египта слышалась спокойная музыка, в которой присутствовал отбивающийся ритм, идеально подходящий для жарких краёв. В отличии от спокойных мелодий, люди были громкими и непоседливыми. Уже с самого восхода солнца египтяне стояли у лавок и торговали. Здесь, на базаре, можно было найти всё, что душа пожелает: от только пойманной рыбы и до красиво обшитых тканей. Возле реки стояли девушки с кувшинами и, набирая в них воду, ставили себе на голову. Это было отчасти обязанностью любой обычной женщины, ведь вода считалась одним из немаловажных пунктов для хорошей жизни. И вообще жизни. Из воды готовили еду, стирали одежду, купали детей. Последние нередко бегали возле матерей или горлали на улицах. Средь столь ранней суматохи в спокойной обстановке сидела темноволосая девушка. Ахесса недовольно хмурила брови, вчитываясь в непонятные ей формулы, которые не знала, как правильно читать, не говоря уже о том, чтобы выучить. Весь этот сбор букв ей принесли ещё вчера вечером, но девушка пообещала, что займётся им завтра, как только проснётся. Теперь же она добросовестно сидела над целой кучей рукописей, мысленно про себя выругиваясь. Но, так или иначе, она, как жена фараона, была обязана знать его родословную. Хотя, по правде говоря, и свою-то толком не выучила — имена брюнетке давались сложно. Из окна слышался шум рабочих и египтян, солнце уже довольно щедро опекало своими лучами, но столь привычный жаркий для Египта климат разбавлял свежий ветерок, который приятно прошёлся по смуглым плечам и разбросал тёмные волосы. Ахесса вздрогнула, когда на оголившейся шее почувствовала жаркое дыхание. Она, естественно, догадалась, кто это был, но от неожиданности вздрогнула и резко развернулась. Оливковые глаза мужа нежно рассматривали её лицо. Всегда, когда никто не видел. Ему приходилось казаться грубым и холодным, как полагалось любому фараону, но Ахесса его за это не винила. Он был хорошим супругом — никогда её не бил и проявлял к ней уважение. Изучив мужчину столь же пристальным взглядом, она улыбнулась. Ей до сих пор было непривычно видеть мужа с повязкой на голове, пускай и понимала, что так нужно. Хотя, когда голубоглазая подшучивала на этот счёт и дёргала своего фараона за его настоящую «гриву», Тут снисходительно улыбался или закатывал глаза. Порой поступали недвусмысленные намёки о наказании, из-за чего от природы стеснительная девушка всегда вспыхивала. Но в душе всё-таки была некая радость, что у них столь гармоничные отношения. Несмотря на изначальную неприязнь, они сблизились. И, кажется, оба были благодарны предкам за это. Они были не типичной парой для Египта, слишком снисходительные друг к другу. Пожалуй, это из-за препятствий, которые им пришлось пережить и которые сблизили их. — И чем же моя жена занимается? — так и не отстранившись от девушки и заглядывая ей через плечо, спросил мужчина. Ахесса так и не узнала секрет его столь тихого перемещения, но на данный момент не особо размышляла на этот счёт. Не тогда, когда муж в столь близком расстоянии, а его шёпот опаляет её чувствительные уши. И он это знает. — Учу состав твоей чудной семейки, — буркнула в ответ девушка. На такое заявление фараон лишь тихо хохотнул, вместо того чтобы оскорбиться и объяснить жене, где её место. Видя негодование на смуглом лице, он решил, что слова поддержки воспримутся за сарказм или высмеивание, поэтому перешёл на другую тему. — Мама нас зовёт на совместный обед, — подошёл он к тому, что и планировал сказать с самого начала, и не сдержал улыбки, когда увидел гримасу жены. — Да-да, ты правильно поняла — она сама её собирается готовить. И нет, её невозможно переубедить. Девушка застонала, припоминая «шедевры» свекрови. Однажды по-глупости, чисто из-за тактичности, темноволосая похвалила Тию* за её, хм, талант и приврала, что получилось довольно-таки вкусно. На самом деле, она бы даже не дала такое попробовать Бастату, своему коту, но подсознание подсказывало, что это не самый лучший вариант для того, чтобы поддерживать хорошие отношения со своей родственницей. К тому же с той, которая родила ей мужа и наследника Египта. — Как я понимаю, пробовать эти… Нужно идти уже сейчас? — с надеждой на отрицательный ответ спросила Ахесса. Муж всё также с улыбкой кивнул. Тия нередко перед тем, как звать гостей (оставалось надеяться, что она не собирается этого делать), звала «дегустаторов» — всё того же Тута и Ахессу. И сколько бы она не говорила, что хочет услышать критику, молодожёны знали, что для их же безопасности лучше сказать то, что она хотела бы услышать на самом деле. Как бы оба ненавидели враньё, это был тот случай, где можно сказать «ложь во благо». Ахесса обрадовалась, что выпал шанс отложить зубрёжку на потом, но, зная какой из Тии кулинар, предпочла бы первое. Приняв руку мужа, она вместе с ним направилась в другую часть дворца. На кухне уже слышались ароматы, на удивление вполне приятные. Увидев двух молодых людей, на лице женщины появилась улыбка. Она сразу принялась обнимать единственного сына и полюбившуюся невестку, сказав, что рада их видеть. За короткое время Тия успела придраться к растрепавшейся причёске сына и отругать за то, что он не носит парик, который, между прочим, цирюльники так странно для него делали. Также она, как бы невзначай, принялась разглядывать плоский животик Ахессы, после чего мысленно себя успокаивала, что рано или поздно он округлится, а она получит статус бабушки. Тут, заметив взгляд мамы на жене, не удержался от тяжёлого вздоха и постарался как можно быстрее переключить женщину на что-то другое: не хватало ещё получить лекции о том, что они плохо «работают». Да и скромная жена наверняка бы в очередной раз залилась краской. — Мам, ты ведь не собираешься никого звать? — мягко начал он, надеясь, что Тия не успела никого пригласить. — Ты хотел увидеть кого-то ещё? — заклипала женщина карими глазами. — Я думала, провести время в кругу семьи. Но если ты хочешь… — Нет! — уже подключилась Ахесса, но, подумав, что получилось слишком эмоционально, добавила: — В кругу семьи лучше. Женщина подарила ей очередную улыбку, после чего подметила, что это очень атмосферно. Дальше последовала речь о какой-то безделушке, которую она недавно приобрела и которую хочет поставить рядом при принятии еды — она приносит благополучие и гармонию. Как мужчина, так и девушка податливо кивали, предпочитая слушать болтовню о традициях и ауре, чем есть… блюда. Но, увы, память женщину не подводит, и даже средь этой чепухи она не смогла не вспомнить о еде. Потому уже бежала на кухню. Обе темноволосые головы посетила мысль о тихой самовольной отлучке, но понимали, что это было бы не совсем уважительно с их стороны. Да и помимо памяти Тая обладала хорошей прыткостью для своих лет. Она уже довольная несла свои творения, ожидая похвалу. Молодожёнам ничего не оставалось, как натянуто улыбаться. — Матушка, слушай, а почему бы тебе не попросить служанок чего-нибудь приготовить? То есть… Это ведь неправильно, что ты, женщина высшего общества, сама готовишь еду. — Ох, весь в Эхнатона пошёл. Твой отец тоже вечно пытался меня отговорить… Заботливый, — как-то мечтательно сказала женщина, вспоминая мужа. Пара мысленно прикинула свою версию на этот счёт, но промолчала. — Мне это и вправду нравится. К тому же я ведь готовлю лучше, чем всякие там служанки. Они в очередной раз выдавили улыбку и косо посмотрели на выпечку, разложенную на блюдечке, которую так настоятельно впихивала им Тия. Перекинувшись друг с другом взглядами, они всё-таки взяли по одной штучке. Откусив по кусочку, пара принялась старательно сделать довольную гримасу, пытаясь мычать что-то одобряющее. — Я так и знала, что вам понравится, — ещё шире заулыбалась Тия. — Ахесса, если Туту так нравится, я могу и тебя научить, — искренне предложила женщина, протягивая сыну ещё одну булочку, на что последний резко замотал головой и показал, что у него такая есть. — Весь в отца, так же медленно и тщательно ешь. Кареглазая погрузилась в воспоминания и принялась рассказывать о муже. Пару раз влетело и самому Туту. Он, по мнению мамы, вовсе не ознакомлен с этикетом, который она так старательно впихивала ему с рождения. Ахесса даже как-то погрузилась в эту обстановку и, забывшись, принялась улыбаться. А ведь когда-то она прозвала Тута мамкиным сыночком. И, возможно, со стороны это именно так и выглядит, но не для неё. Для Тии он, безусловно, всё тот же ребёнок. А вот Ахесса уже успела убедиться, что перед ней далеко не мальчик. Отряхнув с себя наваждение, голубоглазая вспомнила, что пускай свекровь и хорошая, но призвание кулинара ей явно не добиться. Оттого она принялась хватать все булочки и печенья, буквально их сгребая и пользуясь отвлечённостью своих родственников. Когда Тия всё-таки высказала своё мнение, она обратила внимание на невестку и с удивлением посмотрела на пустое блюдечко. — Ох, — хлопнула она в ладоши. — Тебе и правду так понравилось? Ахесса бурно закивала головою и ответно улыбнулась сияющей женщине. И лишь оливковые глаза мужа смотрели на неё с недоумением. Бросив супругу взгляд я-потом-тебе-всё-объясню, она вновь взглянула на свекровь, осознавая, что такая радость на смуглявом лице ни к чему хорошему не приведёт. — Я ещё приготовлю! — уверено заявила женщина, радуясь хорошему аппетиту невестки и воспринимая его по-своему. Молодожёны сразу оживились и стали её убеждать, что в этом нет нужды. Тия вздохнула и, пожав плечами, сказала, что, когда соскучатся, могут приходить в гости. Предварительно намекнула, что когда-то сама воспитывала ребёночка и всегда сможет дать Ахессе совет. Ну, так, если что. Тут, заметив растерянность на лице жены, поблагодарил маму и поторопился уйти. Женщина лишь покачала головой, вскидывая всё на юные годы детей. Проводив карим взглядом пару и хмыкнув на то, что сын шлёпнул невесту по попке, она уже собиралась отнести пустые тарелки на кухню, как послышалось чиханье. И пускай лица сына она уже не видела, но перед глазами вспыхнуло смуглое, смешно жмурящееся лицо. Тия тепло заулыбалась, а после, недовольно нахмурившись, принялась глазами искать серое животное. Так и не найдя источник аллергии сына и своего недовольства, она, махнув на это рукой, пошла на кухню. И только серый зеленоглазый кот, сидя возле вазы, отплёвывался хлебобулочными изделиями.