***
Эмме снится полет в ночном небе, усеянном куполом звезд. — Это очень неуместно, — говорит Реджина и улыбается, улыбается, улыбается. Она ярче звезд и луны. — Не поклонник приличий, — и она улыбается в ответ. — Если вы не заметили, ваше Величество. Свон украла волшебный ковер прямо из-под носа короля, а сейчас крадет его королеву. Она не фанат правил приличий и знает, что Реджину это не волнует. — О, я заметила, — её голос низок, а нежная ладонь ложится на предплечье Эммы. Та поднимает руку и переплетает их пальцы. — Королю не понравится, что ты украла его драгоценный ковер. Это подарок от великого Визиря из Аграбы. Подушечкой пальца Реджина вырисовывает круги на её кисти, и Эмма не в силах сдержать дрожь. Реджина дороже всех сокровищ в казне этого дурака, и она никому не принадлежит. Иногда, вечерами, после пары бокалов крепких напитков, Эмма думает, что она может быть создана для неё. Возможно, когда-нибудь Свон хватит смелости сказать это вслух. Она кладет руку на талию Реджины и притягивает её ближе, наслаждаясь, как дыхание той сбивается. — Я рассчитываю на это, — шепчет Эмма ей на ухо, и Реджина снова улыбается, сияя, как солнечный летний день. Под ними лес спокоен и бесконечен.***
По четвергам проходят собрания в мэрии. Грэм, будучи сволочью, бормочет нелепые оправдания каждую неделю и посылает свою помощницу на встречу с Истинным Боссом Дьяволом, которая всегда смотрит на Эмму так, будто та не более чем надоедливая мушка. Свон терпеливо ходит на каждую встречу, стискивая зубы, потому что иногда… Иногда дочь мэра сидит рядом, вооружившись ручкой и блокнотом и нацепив усмешку. Она держится как Королева и осматривает Эмму, как раздражающего немытого простолюдина, будто в следующем заголовке «Зеркала» будет что-то о некомпетентности служителей порядка. Сердце Эммы, так или иначе, пропускает удар, потому что она не знает, как унять тоску. Порой их взгляды встречаются, и ей кажется, что она видит в карих глазах проблеск… чего-то. Намек на знакомый огонь. Он горит и горит, и Эмма, как отчаянный мотылек, стремится к нему.***
Иногда она вспоминает обрывки разговоров. — Бежим со мной. — Куда? Будем жить в лесу с Мэриан и её Веселыми Ребятами, пока королевская стража не найдет нас? — Мы можем бежать в Аграбу. Или в Срединное Королевство. Или в другой мир, куда ты захочешь. Мы можем сделать это. — А моя мать? — Это может быть мир без магии. Уверена, что такой существует. — Эмма, я… … абсурдные и невозможные, и, может, она сходит с ума.***
Улицы торговой площади Мистхейвена узкие и переполненными людьми и стражниками Короля Леопольда. Не самое лучшее место для разыскиваемого вора, даже если он просто хочет поторговать. Эмма рассчитывает на это. Она показывается здесь каждую неделю, чтобы развлечься, прикупить что-нибудь нарядное —зеленый плащ символизирует Мэриан, а пара кинжалов вполне подойдет волчьим глазам Руби. Однажды её вылазка закончилась недельным заключением в темнице Короля, пока Мэриан и её Веселые ребята не пришли на помощь. — Знаешь, тебе необязательно воровать на рынке, — говорит Мэриан, покачивая головой. — Ты теперь одна из нас. — Но это держит меня на слуху, — протестует Эмма. — Хвастунишка, — на дальнейшем разговоре никто не настаивает, что только к лучшему, потому что она не готова делиться своим сокровищем — корзиной спелых яблок и парой теплых карих глаз. Через несколько дней она получает едва заметную дразнящую улыбку. — Разве это не леди Свон? — Всего лишь вор, мэм. — Снова хотите украсть мои яблоки? — Я надеялась получить что-то более ценное. Иногда их взгляды встречаются, и сердце Эммы становится легким, как пушинка. Ради таких глаз топили корабли. Или как там поется в балладах Уилла. Эмма не особо сентиментальна. Её воровское сердце тоскует чужому богатству, возможно, самому драгоценному из всех.***
Внук мэра — странный маленький мальчик. Ему около одиннадцати, у него копна каштановых волос и серьёзные глаза, как у матери. Он всегда ходит с книгой. Свон натыкается на него в закусочной — он сидит за столиком один, чиркая что-то в своем блокноте и высунув немного язык. Когда мальчишка замечает Эмму, его лицо освещается широкой, яркой улыбкой. — Привет, офицер Свон. — Привет, Генри. Ты здесь один? — Я жду здесь маму. Бабушка вызвала её на срочное совещание, так что Грэнни присматривает за мной. Эмма, на самом деле, не любит детей, но в этом мальчишке есть что-то особенное. — Могу я присоединиться? — она получает воодушевленный кивок в качестве ответа. Они сидят в тишине какое-то время. Генри строчит и строчит, пока Эмма потягивает свой кофе и думает о законах, газете «Зеркало» и, ну, матери Генри. Паренек не расстается с книгой. Его мать умеет находить нужные слова. — Это твоя домашняя работа, парень? — она кивает на его блокнот. Чем бы это ни было, выглядит сложно. — Я работаю над проектом, — со всей важностью, доступной одиннадцатилетке, отвечает Генри. Это мило. Что она говорила? В нем есть нечто особенное. — Что за проект? Генри оглядывается и понижает голос, будто ему вообще не следует говорит об этом. — Вы верите в магию, офицер Свон? — Типа Гарри Поттера? — Думаю, моя бабушка ведьма, — произносит он, и Эмма не может сдержать смеха.***
Да, она разыскиваемый вор, ладно, она украла пару побрякушек из ломбарда, но посылать за ней целый легион стражников —это перебор. Эмма пихает одного из них в живот и уворачивается от ботинка, летящего из окна. Она прыгает, приземляясь на телегу с капустой, а затем наталкиваясь на другую и рассыпав все овощи. Она не останавливается, когда торговка кричит в след: — Моя капуста! Ты заплатишь за это! — Остановить её! Вор! — слышится слева, где очередная орава стражников, и Эмма хватается за веревку, чтобы пролететь прямо над ними, едва не задев ногой меч. Она запрыгивает в ближайшее окно, остановившись лишь на минуту, чтобы достать лук и подмигнуть хозяйке дома. — Вор! — снова крики. Эмма прыгает с одного уступа на другой, обходя время от время бочонки воды или, хуже, гнилые помои. И это вполне срабатывает, пока она не натыкается на спящую кошку. Она понимает, что наступила на что-то мягкое, и теряет равновесие, придерживаясь за бельевую веревку, слыша недовольное шипение и чувствуя острые когти. Веревка, само собой, не выдерживает её веса. Она издает странный хлопок, прежде чем Свон успевает крикнуть «я падаю» и приземлиться прямо за ящик яблок. Возможно, на минуту она теряет сознание. А возможно, даже умирает и попадает в рай, потому что, открывая глаза, её взгляд фокусируется на милом лице с прекрасными карими глазами и нахмуренными бровями, наполовину скрытыми серым капюшоном. У Эммы болит абсолютно всё, и единственное, что она может — смотреть в чарующие глаза и произнести: — Хей, — на её губах, вероятно, самая глупая улыбка из всех возможных. Видение моргает и говорит… — Вижу, куда уходят деньги налогоплатильщиков, — пухлые губы изгибаются в знакомую ухмылку. Эмма быстро выпрямляется, едва не упав со своего кресла. Во рту сухо. Сердце отбивает чечетку, и она не может понять, кто эта женщина перед ней. Это сон или явь? — Я замечталась. Видимо, её голос звучит совсем безумно, раз Реджина спрашивает: — Вы в порядке, мисс Свон? — в её голосе читается тревога. — Мне приснилось странное место, — Свон хочет добавить «мне снилась ты», но слова застревают в горле. — У меня, хм-м, иногда бывают очень яркие сны. Реджина смотрит на неё так, будто хочет что-то сказать.