Пятое чувство

— Она что, не ела ничего? Ты должен был проследить за ней! — Она уже взрослая, я думал, сама решит, когда ей есть… — Пап, ты же сам понимаешь, что ей сейчас тяжелее всего, она порой даже элементарные вещи сообразить не может! — Вы чего разорались? Потише ведите себя. — Иди дальше готовь, не видишь, я промываю мозги взрослому пятидесятилетнему человеку! — Вообще-то, мне сорок девять… Я лежала на жесткой диванной подушке с какой-то влажной тряпкой на лбу и смотрела на потолок, слушая бесконечные перебранки Чангюна с отцом, в которые иногда влезал Кихен. Неожиданно, да? Мне до сих пор в это не верится, хотя я продолжаю их слышать. Я-то думала, что Кихена вообще больше не услышу, а он вон, готовит что-то на нашей кухне, громыхая посудой. И меня совершенно не заботил шум. Я чувствовала сильную слабость, поэтому мне даже невмоготу было реагировать на подобные глупости. Голова была пуста, будто взорвалась от переизбытка информации. По идее, у меня наверное должна быть паника, утеря смысла жизни и прочее, но на самом деле я чувствовала только одно — мне почему-то хотелось смеяться. Громко, во весь голос, ударяя рукой по столу, как делает это отец, услышав тупой анекдот по радио. Да, мне было смешно, смешно от всей абсурдности ситуации. Все, абсолютно все вокруг меня оказалось хорошо утаенной ложью, причем только от меня. Появилось странное новое ощущение, что я, оказывается, все это время была одна. С родителями было все понятно, с Кихеном в принципе тоже. Я за некоторое время смогла это принять. А вот мой брат… Чангюн всегда был мне ближе всех, но почему-то и он утаил от меня достаточно серьезный секрет. И в итоге, я одна жила как в тумане, что меня бесило и смешило. Я улыбнулась по-настоящему своим мыслям, чем привлекла внимание мужского населения этого дома. Чангюн тут же подошел и потрогал лоб, убирая полотенце. — Ты как себя чувствуешь? Ничего не болит? Сейчас Ки там… — Замечательно, — я перебила брата, не переводя взгляд с потолка. — Как я себя еще могу чувствовать? — Лиен… — Чангюн говорил как-то подавлено, неужели, стыдно? — Что? Что вы еще от меня скрываете? Говорите все сразу, чего мучить человека, а?! — Больше ничего, правда… — Чангюн… Я ведь верила тебе… — Я правда собирался тебе это сказать, просто не успел раньше того недоумка. Поверь мне, я сам не был в этом уверен… — Тогда расскажи мне сам, — я аккуратно села, замечая, что отец садится в кресло и просто слушает нас. — Что ты знаешь? — Короче, я… Сам я ничего конкретно не знаю, мне никто рассказывать не собирался, — начал Чангюн, отводя взгляд на дверь. — Помнишь бабушку, папину маму? — Не особо. Она же не общается с нами, — она вообще жива сейчас? И причем тут это, неужели тут еще и она замешана. — Когда ты начала подрастать, она внезапно стала говорить, что ты — не ее внучка. В общем-то, из-за этого она и перестала с нами контактировать. Мне было тогда лет шесть, наверное… — И? — Чангюн больше ничего не говорил, лишь сверлил взглядом пол. — И все. После наших встреч с мамой, я вспомнил это и решил докопаться до правды. И докопался… Я посмотрела на папу. Тот смотрел куда-то вдаль, в окно, будто даже не слышал нас. Его лицо выражало сплошное разочарование во всех, кто его окружал, но я понимала, что эти все — одна лишь мама. — Но почему ты первым делом сказал это Кихену, а не мне? — Он собирался уезжать, и я должен был остановить его каким-то способом. Ты ведь понимаешь, что его никто нигде не ждет. — Чангюн… — в моих глазах откуда ни возьмись появились слезы, отчего я часто заморгала, опуская голову. Сейчас я лишний раз убедилась, что мой брат — настоящее золото, хоть я в этом и не сомневалась. — Поговори с ним, Лиен, — подал голос папа. — Вы должны уже расставить все точки, чтобы эта странная атмосфера в доме хоть немного разрядилась. — Пап? — он посмотрел на меня, ожидая дальнейшего вопроса, а я все думала, как правильно его задать. — Я могу все еще называть тебя папой? Он мне не биологический отец, а я ему не дочь… Кто я была все это время? Нахлебницей, чужим ребенком, совершенно не заслуживающим его любовь и внимание. Отец вдруг быстро подошел и потрепал меня и Чангюна по голове. — Что за бред ты говоришь, Лиен? Я остался твоим папой, а вы оба — мои дети, единственные и родные, — я взяла его за руку и посмотрела в глаза, пытаясь что-то там разглядеть, что-то новое, незнакомое мне, но ничего не нашла. Он действительно остался моим папой, и, если честно, я даже и поверить не могла в правду. Это все формальности, черт с ними. Он меня вырастил и воспитал, это главное. — Я там это… Покушать сготовил, пойдемте, — Кихен мялся на пороге, не решаясь пройти дальше. Чангюн с папой резко встали и убежали на кухню, пинками оставляя сопротивляющегося Кихена в комнате со мной. Тот сначала потоптался, а затем сел рядом. — Ты же с утра ничего не ела, тебе тоже стоит пойти. — Ага… — Ты простишь меня? — Наверное… — а что я могу сказать? Кихен улыбнулся, вроде как с облегчением, а вроде и нет. Стоит, наверное, отпустить прошлое, верно? Привыкнуть к настоящему, к тому, что этот человек — моя родная кровь, которую я должна любить и защищать. — Обещаю, я в ближайшее время найду жилье и свалю с глаз ваших, — пробубнил парень, стараясь не смотреть мне в глаза. — Нет, ты правда можешь остаться тут… — Я только напрягать всех буду и… — Мы привыкнем и все будет хорошо, — я ни с того, ни с сего начала настаивать на этом, хотя даже не была уверена, хочу ли я этого. Наверное, я просто пыталась внушить это самой себе, нежели достучаться до него. Кихен снова улыбнулся, но внезапно свел брови. — Насчет Вонхо — я извиняюсь, что обзывал его. — Нет, он на самом деле мудак. И из-за того, что делал, и из-за того, что так помял тебя. — Да не, я заслужил, — похвально, ничего не скажешь. — В общем, пойдем кушать! После вкусного обеда (серьезно, давно я такую вкусную еду не ела) папа снова сказал мне пару ободряющих слов и уехал на какую-то встречу, касающуюся продажи некоторых картин. Некоторые старые работы перекочевали к нам после очередной попытки мирного раздела творческого имущества, и отец решил их продать, так как они ни ему, ни тем более нам не нужны. В общем, я осталась в доме с двумя братьями, причем друг другу они были никто. Атмосфера оставалась напряженной, хоть эти двое и старались ее как-то разрядить — разговаривали о чем-то левом, шутили и смеялись. В конце концов, сидя на диване перед телевизором, Чангюн не выдержал и громко произнес: — Нам всем надо просто привыкнуть. Слишком много странной информации. — Для нас она намного страннее, чем для тебя, — Кихен не стал отмалчиваться. — Почему это? — Алло, мы встречались. Гуляли, целовались, спали, а теперь оказалось, что мы брат и сестра! — Спали? Лиен? — Эй! — черт бы побрал длинный язык Кихена. — Спали в прямом смысле. — Я не думал, что ты так спокойно отреагируешь на это, — Чангюн начал переключать каналы, будто бы пытаясь найти что-то интересное. Но я промолчала. Промолчала, потому что на самом деле я спокойна только внешне, внутри у меня была практически паника. Мало того, что у меня появились новые родственники, меня еще действительно угнетало то, что близкие мне люди врали. Я говорила себе успокоиться, принять это проще, но сердцу не прикажешь. И хоть я сидела сейчас вместе со всеми, больше всего я хотела от них убежать к себе в комнату. — Ты же поговоришь с Вонхо? — внезапно спросил Чангюн, считая, наверное, что все остальное в норме, можно и с ним теперь разбираться. Обязательно. Как только представится возможность. Но это не ваше дело, поэтому я, удерживая эмоции в себе, молча встала и ушла, заперев дверь. И о чем это я? Какая возможность, если я сама бываю только дома и в школе, а связаться с ним через интернет ну просто стало невозможно? Снова звонить мне не хотелось, потому что во мне тут же просыпалась гордость, присущая любому человеку в подобной ситуации. — Я бы позвонила, — конечно, моя позиция никогда не совпадает с позицией Сумин. — Ты вот вроде зачастую сама адекватность, но иногда в тебе просто отключается мозг. — Я не хочу перед ним унижаться после того, что произошло, — я запихнула в рот огромную горсть сырных шариков и попыталась понять, о чем болтают герои мультфильма на мониторе компьютера. — Да и вообще, пошел он к черту, как и все остальные. — Лиен, ты уже сколько времени сидишь в своей комнате, отказываясь вообще с кем-либо контактировать. — Что за бред? — Да брось, ты не хочешь видеть ни Чангюна, ни Кихена, ни Вонхо, а ведь в последнее время именно они — неотъемлемая часть твоей жизни! — Я просто не могу… — я отложила еду и сложила руки в замок. — Не могу принять реальность, понимаешь? Я смотрела на то, как Чангюн и Кихен снова пытаются восстановить между собой отношения, часто разговаривают на достаточно серьезные и откровенные темы. Смотрела, как отец добивался своего от мамы, как получил свою долю денег от проданного имущества, как ищет нам новый дом, потому что всегда жить в съемной не вариант. Я смотрела, как дети играли на площадке за окном. Смотрела на прохожих, гостей. На стену перед собой, когда ложишься спиной к входу в комнату. И последнее меня устраивало больше всего. Меня все раздражали, то, как они тупо забили на случившееся, меня раздражало то, что я не могу смириться с правдой. Меня просто бесила я. И я просто погрузилась в себя, игнорируя внешний мир. Я не слушала, что мне говорят, что пытаются втереть в голову. Я приходила со школы, ложилась на кровать и смотрела в стену, размышляя обо всем. И мне это вполне нравилось. — Лиен, это из-за меня ты такая? — без спроса завалившись в комнату, сразу спросил Кихен. И я не ответила. Его присутствие в доме меня раздражало больше всего, хоть я и сказала ему тогда, что он может остаться, что в этом нет ничего страшного. Кихен дальше не проходил, будто чувствовал, что ему не рады. — Я понимаю, что я приношу неудобства, но… Так игнорировать человека как минимум неприлично. — Кто тут заговорил о приличности? — не сдержалась я и сказала, не поворачиваясь к нему, за что тут же прикусила язык. — Уйди, пожалуйста. Да, на самом деле я действительно хочу, чтобы он все-таки уехал отсюда. Дверь тихо закрылась и глаза почему-то наполнились слезами. Как я уже замучилась из-за них плакать.