***
Хартсфилд слышит монотонный голос детектива. Он... вызывает копов?! Парень дернулся, но подняться не смог, так как был прикован наручниками к батарее. — Вот же сука... В комнату из кухни заходит Ходжес. Из его носа торчит кровавый, скомканный отрывок салфетки. Кажется, у него кровь носом пошла. Надо же, видимо, давление подскочило, что не удивительно в столь преклонном возрасте. — Я вызвал копов, Брейди. У тебя больше нет шанса на спасение. Тебя посадят в тюрьму, затем, скорее всего, приговорят к казни. У тебя больше не осталось никаких козырей в рукавах. Возможно, ты хочешь что-то сказать или спросить? — Находясь на безопасном расстоянии, Билл сложил массивные руки на груди и продолжал смотреть на парня таким же жалкий и мучительным взглядом. Не смей жалеть убийцу, подонок! — Пошел к черту... — Френки дернул прикованной рукой и откинул голову назад к стенке, заскрежетав зубами. — Ну, если ты не хочешь ничего спросить, тогда спрошу я. — Приближаясь, мужчина присел на корточки и всмотрелся в безразличное лицо. — Почему ты решил отсосать мне в ту ночь? Брейди дернулся и оторвал затылок от стены, ошарашенно уставившись на Ходжеса. Так он помнит... Черт, вот же урод. Чувствуя отвратительное смущение, убийца тут же отвел взгляд позади сидящего напротив и процедил сквозь зубы: — А зачем ты решил подрочить мне, старый извращенец? — Ты был на взводе, я решил помочь тебе. К тому же, я был пьян, но ты — нет... Видимо, это твоя неосознанная потребность после пребывания в больнице, Брейди. Тебе это необходимо. Тебе нравит... — Нет! ЧТО ТЫ ВООБЩЕ НЕСЕШЬ?! НЕОБХОДИМО?! НРАВИТСЯ?! ДА НЕ СМЕШИ МЕНЯ! Я ТЕБЕ НЕ ГРЕБАНЫЙ ПИДОР, ЯСНО?! Игнорируя оскорбительный тон, Билл продолжил: — Тогда почему? — Ты вынудил меня... Ты... — Это неправда, Брейди. Ты сам это знаешь. — Сдохни. Я не собираюсь ничего тебе говорить. Меня тошнит от твоей рожи. — Может это потому, что ты хотел этого? Хотел именно со мной? "Глупый ход, но импровизация в таких случаях никогда не помешает" — Ходжес был предельно серьезен, хотя внутри бушевал ураган сомнений. — Чт... — Хартсфилд как будто завис. На улице завыла соседская собака. Отдаленно слышались звуки полицейских сирен. Что-то в услышанных словах напугало убийцу до ужаса. Правда ли он хотел сделать это для Дет-Пенса? Хотел его..? Неужели он... — Выходит, я тебе не так уже и ненавистен, Брейди? Что это? Рабочий интерес? Больной фанатизм? Я тебе нравлюсь? — Нрав...ишься? — Френки поднял на мужчину удивленный, наполненный шока и непонимания взгляд. Если подумать, у парня было множество возможностей убить старого копа, прикончить той же ночью, как минимум, ведь он был открыт. Постоянные мысли об его убийстве, нет, не только об этом.... еще и о самом Ходжесе. Да и почему он действительно решил сделать тому приятно? Благодарность? Нет... Что же это..? Куда делась вся его ненависть? Или, чем она притупилась... Симпатия? Любовь? — Нравишься... — Повторяя как попугай за Биллом, Хартсфилд смотрел подобно потерянному ребенку, как будто ему только что сообщили, что Санты Клауса не существует. И Ходжес заметил это... Как же до безумия отвратительна такая эмоциональная связь детектива и убийцы, но в то же время она сладка и желанна как запретный плод. — Брейди..? Пребывая в не менее шоковом состоянии, детектив внезапно вздрогнул от резкого и пронзительного стука в дверь. Брейди молчал, склонив голову к полу и не двигаясь. — Это полиция. Детектив Ходжес, откройте дверь, иначе мы будем вынуждены выломать ее. Мужчина не двигался, он так же молчал. Что же это за чувство? Ему... не хотелось отдавать стоящим за дверью этого дикого зверя, находящего сейчас прямо перед ним. Захотелось... приручить его. Как много всего он сможет ему еще сказать и объяснить, показать. Он не так безнадежен... Ходжес был способен... понять его. Но, есть ли еще время? — Ломаем на счет три. Раз. Два... И вот этот пораженный простыми словами парень и является жестоким убийцей? Жертвой, которой не равнодушен ее мучитель? Что..? — Детектив Ходжес, отойдите от преступника! — Послышалось уже за спиной. Затем резкий и обжигающий звук взвода оружия. "Нет". — Мистер Ходжес, поднимитесь пожалуйста и отойдите от обвиняемого! "Да нет же. Они его убьют... А его всего лишь нужно излечить. Нет. Так нельзя..." — Билл незаметно достает из кармана пистолет, откладывает в сторону, прямо у ног Хартсфилда, медленно поднимается. Брейди все так же сидит молча и неподвижно. Мужчина оборачивается и разводит руки в стороны. — Не стреляйте, салаги. Это ложный вызов. — Сэр, вы препятствуете задержанию преступника, поднимите ваши руки вверх. — Я же сказал что это ошибка. — Сэр, если вы не послушаетесь, мы будем вынуждены открыть огонь. — Напугали старого копа волшебной палочкой. — Улыбаясь, Ходжес неспешно повернул голову вбок и украдкой взглянул на сидящего в ступоре паренька. — На счет два хватай пистолет и стреляй. Другого выхода нет, если ты хочешь жить. — Оборачиваясь назад: — Один... — Сэр... Чт..?! Выстрел. Сначала один, затем еще три. И полная тишина. Ламинатный пол окрасился красным. Только лучи от солнечного заката бросали блики в алые лужи. Брейди не моргал, сидел молча, даже руки, сжимающие пистолет, не дрожали. Легкая пара выходила из дула ствола, только что выстрелившего трижды. Перед его взором, подобно птичьему перу, долой полетел окровавленный кончик Билловой носовой салфетки. Впереди, словно на съемочной площадке, лежали четыре трупа. Три труппы офицеров полиции и труп бывшего копа в отставке Уильяма Кермита Ходжеса, также известного под кличкой Дет-Пенс. Ранения всех были смертельны, они скончались на месте. Кажется, они даже не страдали. — Билл? — Шепотом раздалось по комнате. — Билл..? — От осознания ситуации слезы в мгновение затопили взор. Билл был мертв. Безвозвратно и полностью мертв. Ради чего он умер? Какую цель он преследовал? Зачем он решил спасти Брейди, жертвуя собой..? Зачем?! — Какой же ты старый идиот... Что же ты наделал... — Подползая к бездыханному трупу, парень начинает колотить кулаками спину лежащего лицом в луже крови детектива в отставке. — Взял и умер! Сдох как собака..! Зачем? Как же я, блять, ненавижу тебя... Как ты мог вот так умереть..? Билл Ходжес, мой лютейший враг и... Хартсфилд сидел около холодеющего трупа около 10 минут. К счастью(если можно так сказать), Билл лежал лицом вниз, иначе было бы сложнее. Но Мерседес все равно как будто видел эти жидкие кровавые потеки из носа и рта детектива. Он зарыдал. Зарыдал как маленький ребенок, сам не понимая причины. Последний раз он рыдал так в самом детстве, когда злые дети во дворе задушили его котенка. Его враг мертв, его больше нет, но... где же радость? Триумф? Победа? Хартсфилд чувствовал себя брошенным, никому не нужным, пустым как никогда в своей жизни. Уничтожая отпечатки своих пальцев со всех предметов, парень выровнялся посреди комнаты, в последний раз посмотрел на Ходжеса, лежащего там, уже давным давно не дыша, оглянулся, сжимаясь внутри от боли, выудил из тумбы желтую папку и ушел. Скоро тут будут копы. Нужно строить свою жизнь наново. Опять. Вот же черт... — Прощай, Билл. Ты раскрыл свое дело. Ты поймал меня дважды. Поздравляю, ты был лучшим детективом.***
Спустя несколько лет, кое как улизнувши от правосудия, Френки не прекратил убивать. Он убивал и убивал. Со всей своей жестокостью. Он не оставлял следов, никто не мог его найти. Мог бы... лишь детектив Кермит Уильям Ходжес. В его душе была иллюзорная надежда однажды быть пойманным. Пойманным ним. Просто чтобы еще хоть раз увидеть его. Он был словно ребенком, который на радостях хочет рассказать все старшему брату, достает телефон и лишь потом со скорбью вспоминает, что того уже нет в живых. Он никогда не выходил из головы несчастного убийцы. Убийцы без чувств, чье сердце навсегда было занято мертвецом. Он никогда не понимал своих настоящих чувств к детективу. Что же это такое..? Такое безнадежно израненное, изощренное, уродливое, странное, непонятное, но одновременно крепкое, прочное, выше всего земного, что-то, чему еще не придумали название. Связь двух живых созданий, которые не могли существовать вместе и не могли отдельно. Это не симпатия, нет, это и не любовь... Что же это..? Берег бездонной реки, вокруг серо, на небе уже показался месяц и несколько звезд. Холодно. Ветер улегся где-то в глубь леса. Тихо. Френки сидит около ледяной воды, окунув вглубь пяты в черных кедах. Руки, по локти в крови, держат две вещи: пистолет и желтую папку с делом Мерседес-Киллера. Сегодня, тут, прямо здесь все и закончится. Бессмысленная жизнь наконец обретет свой смысл. Смысл конца. Парень оборачивается назад, позади лежит труп 23-летней девушки. Как там ее звали? Элиза? Эльза? А, впрочем, неважно. Он вновь возвращает пустой взор к реке, в воде которой многократно видит сцену того вечера: Билл Ходжес, просчитав до двух, решил изменить ход судьбы и каким-то образом остановить полицейских. Они же новенькие, было так очевидно, выстрелили детективу прямо в грудь, вблизи сердца, пробили легкое, он захлебнулся собственной кровью. Брейди не успел предотвратить этот выстрел. Он пустил свои три пули секундой позже, но было уже поздно. Он убил их троих, после того как они убили его. Но в том доме остался мертвым не только Билл, но и сам Хартсфилд. Он умер еще там, в тот вечер, смысл его жизни был безжалостно уничтожен прямо на его глазах. А потом... не осталось ничего. Ничего не имело смысла. Убийства больше не радовали, не возбуждали, не приносили того былого трепета. Не было больше того детектива, который мог поймать воду, скользящую между пальцев, словить ветер или даже огонь. Он мог разгадать любую загадку Мистера Мерседеса. Только он мог... А сейчас ничего не имеет смысла. Жить стала бесцветной, скудной, пустой. Смотря сквозь воду, он уже понимал чем закончится эта история. Их история. — Ты отдал не только свою жизнь, гребаный детектив. Ты погубил и мою... — Рука с пистолетом легко, неспешно поднимается к виску, курок уже взведен. — Как там, Билл? Повторишь те слова снова, для меня..? "На счет два ... стреляй. Другого выхода нет, если ты хочешь жить. Один. Два..." Пах. Через секунду у одинокой реки падает безжизненное тело убийцы, который раньше держал в страхе весь город. Обмякшая рука выпускает из пальцев желтую папку, которую, подобно своему ребенку, подхватывает река и несет в свои глубины. Сегодня ночь будет красной. Луна окрасилась в багровый, спрятав в своих лучах красные капли крови на бесшумной траве.***
Утро. Брейди открывает свои глаза. Видит белый потолок, свет от слишком яркой лампы, но ведь на улице уже день... Где это он? Больница..? Но ведь выстрел был смертельным. В голову. — О, мистер Хартсфилд, вы очнулись? Долго же вы находились в бессознательном состоянии. Мы уже сочли думать, что лечение вовсе не идет Вам на пользу. — Врач в белом халате и строгом костюме под ним сидел на стуле возле кровати. — Где я? Что это за место? — Непонимание ставило в тупик любые мысли. Солнце раздражительно светило в лицо. Бесит. Это сон? — Вы в психиатрической больнице № 23. Вы находитесь тут уже чуть более двух лет. Вы ведь помните, за что Вас сюда упекли, да? — Мерзкая, ехидная улыбка. Что происходит..? — Я сбил Мерседесом нескольких человек а затем хотел взорвать что-то... — Такая знакомая головная боль вернулась вновь. Солнце. Бесит. Бесит бесит бесит. — И это все, мистер Хартсфилд? — Да. Это все. — Вижу, Ваша память снова блокирует эту историю. — Какую историю? — При допросе после задержания, когда Вы уже, скажем так, были в состоянии овоща после серьезной головной травмы, вы убили троих офицеров полиции и детектива в отставке Билла... Ходжеса, кажется. — Что..? — Зрачки убийцы предельно расширились, несмотря на лучезарный свет из окна. Внезапно в комнате стало холодно. Он попытался подняться, но был обездвижен наручными и на ножными ремнями. Не вырваться. Зачем это? — Это не правда. — Это единственная правда, мистер Хартсфилд. Я не знаю о существовании каких правд в Вашей голове Вы говорите, но поверьте, из нас двоих я более вменяем. Вы должны мне поверить. — Улыбка. Как же БЕСИТ. ЧТО ОН НЕСЕТ?! — Это ложь. ЛОЖЬ! — Птицы на дереве за окном сорвались от крика из открытого окна палаты. — ТЫ ЛЖЕШЬ! ПОЛИЦЕЙСКАЯ ПСИНА! ЭТО ТВОИ ДРУЖКИ УБИЛИ БИЛЛА А ПОТОМ ИХ УБИЛ Я! ДА! Я ИХ УБИЛ! Они... убили его первыми... — Мистер Хартсфилд, немедленно прекратите свою истерику, иначе я буду вынужден вызвать санитаров и Вам введут успокоительное. Поймите же, другие реальности в Вашей голове существуют только у Вашей голове. Никогда не было другого сценария. Вы убили детектива и убили тех полицейских. Иначе никогда не было. Вы были так одержимы своими планами мести, что все таки нашли способ реализовать их. — Мужчина в белом халате поднялся, смахивая подолом и направляясь к двери. — К Вашему сведению, поскольку Вы очнулись после длительного курса лечения, в документах я сочту Вас абсолютно вменяемым, мистер Хартсфилд, и завтра, примерно в обед, вас казнят на электрическом стуле. — Он повернулся к двери. — Такие чудовища не должны существовать. — Дверь медленно закрывается, оставляя по себе еще больший холод, пустоту и множество вопросов. — И это... конец? Брейди кричит, его терзают сомнения, ремни не поддаются его силе. Все тщетно. Как он мог убить Ходжеса..? Как..? Неужели он все это время находился тут? Неужели он больше никогда не был на воле? Не менял имени? Не менял внешности? Не встречал Билла..? Не... привязывался к нему? Не убивал себя..? Он все время был здесь, в этой палате... Все эти гребаные годы. Вот же блядская жизнь. Ненавижу. Как же я тебя ненавижу. На следующий день Брейди Хартсфилда, известного также как Мистер Мерседес или Мерседес-Киллер, приговорили к казни на электрическом стуле. В течении 10 минут он скончался, вспоминая напоследок добродушное и открытое лицо Билла Ходжеса. "Ты показался... хорошим, Брейди. Ты был добр и улыбался..." И свет гаснет навсегда. Остается лишь тьма и... вечная головная боль.С тобою образ будущих времен, Невоплощенный, будет погребен.*
*Вильям Шекспир. Сонет №4.