+ ***
Лена с остервенением поправила на худом тельце тугую униформу, положенную в ресторане, и повернулась вокруг своей оси, прижав к себе руки. Девушке казалось – всё не то и не так. И не должна она сейчас стоять тут, и не должна дёргать этот чёртов фартук, пояс которого тугим обручем сомкнулся на и без того узкой талии. Она, Елена, рвано выдохнула и следом сделала глубокий вдох, ещё раз оценив свой вид в зеркале: русые волосы, закреплённые узкой чёрной лентой у затылка, выбившиеся около лица вьющиеся пряди; обычные и ничем непримечательные серые глаза. Всё, как у всех. Как бы этого не хотелось – всё одинаково и чересчур тривиально (прим. автора: тривиальность – обыденность, избитость, банальность). Девушка бедром толкает дверь в зал и чуть морщится от яркого света. Кратко кивает, приветствуя работников ресторана, приобнимает расставившего руки бармена за плечи, закусив потрескавшуюся губу. Администратор зала щёлкает пальцами, привлекая к себе внимание, громко хлопает в ладоши, широко улыбается. – Так, малыши, – она криво улыбается, – до начала рабочего дня – двадцать две минуты. Ваш план работы на сегодня: Вика и Настя – сделайте, пожалуйста, умные лица, сегодня вы обслуживаете крайние столы недалеко от хостеса; то есть, объясняю, это столики с первого по третий и с двадцать первого по двадцать второй; Лена, – девушка вздрогнула, похлопав себя по щекам, – и Ваня сегодня в середине – с тринадцатого по семнадцатый. Катя, Саша, Дима и Ульяна остальные столики делим между собой. Всё, удачи, работаем! Русая оглянулась по сторонам и села за барную стойку, проведя ладонью по лбу и пригладив волосы. Она однозначно улыбнулась бармену и облокотилась о твёрдую поверхность. – Кофе. Покрепче желательно, иначе я упаду мордой лица в чей-нибудь суп или салат, – Лена засмеялась с другом в два голоса и отдёрнула блузу. – О, спасибо, – она глотнула горячей жидкости, которая теплом разлилась по телу. – Петь, ты вечно так угадываешь с кофе, просто волшебник какой-то. Как дела, кстати? – Волшебно и феерично. Нашёл себе крутую квартиру на днях – рай просто… – мечтательно протянул Петя, – вид на Красную (прим. автора: Красная – Красная Площадь), евроремонт и чисто окно, – друг показал руками размер окна, – в зале огроменное. Я не могу. Заходи как-нибудь, чаем напою. – Я с радостью, – Лена тепло улыбнулась и обернулась на часы, которые били девять утра – начало работы. Девушка схватила парочку меню с небольшого столика, стоящего около двери для персонала, и встала около входа, между Викой и Ваней.***
Елена взяла на поднос последние пару тарелок с обслуживаемых ею столиков и отнесла их в мойку, тяжело выдохнув и сглотнув. По помещению зала разнёсся крик об окончании рабочего дня, все работники отчего-то зааплодировали, а Лена просто не могла не сделать этого за компанию. Русая ввалилась в раздевалку персонала ресторана и сняла с себя фартук, с какой-то особой яростью кинув его в железный шкафчик. Слишком уж она его ненавидела, и похоже, сама не знала, почему. Елена быстро переодела тесную белую блузу на просторный лёгкий свитер, а юбку, стесняющую движения, на удобные чёрные джинсы. Богданова улыбнулась и накинула на плечи лёгкую кожаную куртку. – Всем пока, ребят! – девушка коротко махнула поварам и прочему персоналу рукой и скрылась за дверью чёрного входа. Прохладный воздух потоком ударил в лицо и обдул неприкрытую шею. Лена чуть поёжилась и сунула руки в карманы. На улице медленно темнело, а солнце давно скрылось за горизонтом. Заметно похолодало. Людей почти не было, хотя слишком поздно, вроде, не было. Богданова пожала плечами и ускорила шаг, чтобы успеть проскользнуть в метро, пока никого на пути не наблюдалось. Там, внизу было чуть прохладнее, чем наверху. Лена не любила холод и даже лёгкую прохладу, потому что была ужасной мерзлячкой – малейшее дуновение ветра и девушка уже сидит под восьмью одеялами с кружкой чая. Вообще, она, Елена, была привередлива и чересчур брезгливо относилась ко многим столь обыденным вещам. К стереотипам, например; Богданова яро презирала тех людей, которые верили каждому мнению, пусть, сложившемуся в обществе давно. Несмотря на всю свою брезгливость и привередливость, Лена Богданова была приветлива и дружелюбна и всегда, пусть у неё было отвратное настроение, улыбалась. Улыбалась прохожим, улыбалась друзьям и семье. Многие люди удивлялись этому, но не могли пройти мимо столь привлекательной улыбки с постным лицом или гримасой, поэтому улыбались тоже. Лена широко-широко улыбнулась, обнажая ряд белых зубов, стоило ей только подумать о том, что скоро она зайдёт домой и включит какой-то интересный фильм (и уснёт под него). Идя, задумавшись, Елена встретилась взглядом со взглядом карих глаз одного молодого человека, что шёл в противоположную сторону. Его глаза были глубокими и чуть помутневшими от усталости. «Надо же! Это же мой самый-самый нелюбимый цвет глаз… – подумала Лена. Девушка широко улыбнулась, побуждая на улыбку этого прохожего, который лишь молча поджал губы, пожал плечами и поспешил пройти. – Интересно, почему он так несчастен? Может, у него что-то случилось?..» Богданова провела языком по внутренней стороне своей щеки, закусила губу и зашла в вагон, который на удивление быстро появился. Ей в душу запал тот затуманенный глубокий взгляд, полный грусти. Девушка на всю вселенную готова была кричать, что карий – её самый нелюбимый цвет глаз.