***
Мы почти рядом. Ты чувствуешь это?
«Чего я жду? Помощи? Свободы? Объяснений? Господи, какая же я наивная. Ничего этого не будет. Ни от кого. Я устала бороться за все это. За свою жизнь. Черт возьми, хочется сдохнуть. Рухнуть глубоко, чтобы никто не нашел. Мир такой. Жестокий, черствый и лживый. И виднеются только червивые дырки от назойливых людей. Как перестать сомневаться? Как понять, что я действительно существую ни ради кого-то, а просто так, для себя. Я хочу понять то, что я существую лишь для себя. Что я не второстепенный персонаж, а еще хуже — не внесценический. Жизнь — театр. А мы — не состоявшиеся актеры. Мы плохо играем свои роли. А, может, для кого-то слишком хорошо. Раз они хотят сделать нашу жизнь хуже. Черствее. Ниже. И этот холодок, который бежит от кончиков пальцев ног до головы. Такой неестественный и однообразный. Будто я проживаю эту жизнь снова и снова. И мне не дадут другую роль, пока не справлюсь с этой. Я еще внизу, когда остальные выросли до небес. Несправедливость, черт возьми. Понимает ли меня кто-нибудь? Хочется выкрикнуть «да». Но я ставлю себя на землю и твержу обратное. Кто-то смотрит на меня и думает, что на носу у меня сияют невидимые розовые очки. Нет, пожалуйста, смените пластинку. У меня их давно нет. Я давно живу в реальности. Они сломались в четырнадцать. Когда я начала взрослеть. Помню, как я впервые напилась. Обиделась на маму и захотела почувствовать себя взрослой. К слову, это было в шестнадцать. Нас пригласили на день рождения друзья подруги. А я ведь не умею пить. Черт возьми, я ничего не умею. Коктейль за коктейлем. Хватило и пяти глотков. И я оказалась в тумане. Я помню, что тогда много целовалась. По пьяни? Не знаю. У меня не было необычайно нежного свидания, где я бы потеряла свой первый поцелуй под ласкающий оркестр, с шампанским в руках. Я всё испортила. Меня привезли домой на полицейской машине, упомянув о том, что нашли в спальне этого мудака, который споил меня. Мать сразу же сводила меня к гинекологу. И, как оказалось, все нормально. А мне тогда было плевать на все это. Я чувствовала себя грязной. Это чувство не уходило от меня целых два месяца. Я, черт возьми, чуть не покончила с собой. И опомнилась. Билась головой об стенку, возвращая себя к реальности. Тогда моя жизнь скатилась вниз. Мне было плевать на всех. На чужое мнение. На родственников, которые иногда приезжают к нам по воскресеньям на барбекю. А они мне ничего не сделали. И от этого становится тошно. Мир делится на черное и белое. И это не справедливо. Почему все не может быть только хорошим или только плохим. Все за одно. Неплохая идея, не правда ли? Но всегда найдется человек, который находится в середине. И, кажется, это я. Я нейтральна. Разделена на две части, и каждый цепляется за ту, которая ему ближе. От меня ничего не хотят и ничего не ждут. Все только помогают мне или посылают к чертям, потому что я не могу ответить чем-то. Я не могу ответить правдой на правду, потому что я не хочу потом лишиться чего-нибудь. Для меня разговор с незнакомцем как испытание. Еще одно испытание. И, кажется, что патроны уже кончились, но они идут и идут, наставляя дуло пистолета в мой лоб. Поскорей бы все это закончилось. Жду ли я помощи от него? Я его боюсь. И это новое испытание, потому что раньше я не встречала таких людей. С которыми хочется быть рядом. Но они не подпускают слишком близко. Чтобы потом снова не плавать в грязных разочарованиях. И я понимаю его, ведь сама через все это прошла. Кажется, что ты уже достиг той самой точки, ты уже почти на финишной полосе. Но на следующий день испытание начинается заново. Игра, которую нельзя сохранить. А Дилан — тот самый персонаж. Я не всегда могу понять его. Ведь иногда он кажется другом, а иногда — злейшим врагом. И я начинаю биться за себя, но в конечном счете все равно падаю вниз и бьюсь головой об скалы, не разбивая ничего. Только сердце постепенно трескается. На самые мелкие куски.» Она — море, а он — бушующая волна, которая разрастается по ночам. Ей нужен покой, а ему нужно, чтобы она постоянно колыхалась от поднявшегося ветра. Чтобы он мог снова и снова ударять по ней, приводя в чувства. Чтобы море не умерло. Чтобы оно не исчезло из земного шара. Парень курил сигарету, сидя на согревшемся асфальте. Щурил глаза от солнца, делая новую затяжку. Что творится с его легкими? Он и сам не знает. Люси уже не спала. Она сидела в машине в неподвижном состоянии и наблюдала за Диланом. За парнем, который на первый взгляд кажется совсем обычным. Но это вовсе не так. Она тихонько открыла дверь машины и вышла. Дилан заметил, но даже не посмотрел. А все сидел и курил, вдыхая никотин. Он весь пропах никотином. От него пахнет только никотином. Девушка села рядом, не думая о грязи и пыли. Ей плевать на все это. Дилан достал из кармана черных джинс мятную жвачку, протягивая её девушке. Она взяла одну, морщась от жгучего вкуса. Она не любит мяту. Люси не любит все, что жжется. Но сейчас она покорно жует, чувствуя как сладкие слюни текут к желудку. Потому что выхода больше нет. — Я не люблю мятные, — пожала плечами та, покашливая от холода внутри. — Мне пофиг. У меня только такая есть, — безразличность. И снова они на нулевом уровне. — Давно не спишь? — немного хрипловатый голос после сна. — Проснулся час назад, — он подошел к мосту и выкинул окурок вниз, далеко. Из салона вышла Кейти, медленно и осторожно перебирая ножками. Она шла, потирая маленькими ручками сонные глазки. Её кудрявые волосы разлетались от утреннего свежего ветерка. Она встала напротив них, улыбаясь солнышку, которое и разбудило малышку. Люси смотрела на неё, а она держала указательный пальчик у рта, тихо шипя. Чтобы Дилан не услышал. Девчушка тихо, осторожными шагами подошла к Дилану и со спины обняла. А он знал. Понял по выражению лица девушки. Парень улыбнулся, щурясь и погладил по головке, приглаживая пушистые волосики. — Я кушать хочу, — сказала она, поглаживая свой животик. Парень нахмурился. — Заедем в магазин, — ответил он, подходя к машине. Они сели, и через несколько секунд машина завелась. Еще долго. Ехать очень долго, ведь они не проехали и половину пути. И, кажется, никогда не достигнут пункта назначения. Девушка теребила в руках бумажку с адресом, долго вглядываясь в цифры и буквы. Это далеко. Парень остановил машину на парковке магазина. Они вышли и захлопнули двери. Стеклянные двери механически открылись. Людей было много. Не смотря на то, что сейчас утро. Все закупались продуктами на работу или еще куда. К стеллажу с фруктами было не пройти. Кажется, будто там все раздают даром. Они шли через отдел с напитками, и Дилан взял несколько бутылок простой воды, кидая их в пластмассовую корзину. Девушка взяла пакетик нарезного плавленого сыра и два зеленых яблока. — Кейти, что ты будешь кушать? — спросил тот, прищурившись. Он постоянно щурится. — Я буду… Я хочу вот это, — она улыбнулась и показала пальчиком на пакет чипсов. — Нет, сегодня это нельзя. Когда приедем домой, тогда куплю. Но сейчас выбери что-то посущественней, — девочка передразнила брата, но тот лишь закатил глаза. — Я буду банан и булочку, — она держала в руках желтый фрукт и пакетик мучного изделия. Проходя мимо отдела бытовой химии, они взяли влажные и сухие салфетки, отправляясь на кассу. Очереди много, а кассы лишь две. Господи, такой большой магазин, а работают лишь две кассы. За что им платят? Лента с продуктами двигалась, но не очередь. Дилан подошел к стеллажу с жвачками и взял одну со вкусом малины. — У тебя же есть жвачка, — Люси удивленно посмотрела на него. — Тебе же она не нравится, — саркастически произнес тот. Наконец толпа «рассосалась». Парень подошел к кассе и доставал деньги, пока та пробивала. — И дайте пачку «Marlboro» с ментолом. Он расплатился, и они вышли из магазина, упаковав все в пакет. Кейт уже уплетала свой «завтрак» за обе щеки. Они сели в машину. И машина выехала на трассу. — Почему ты не взял себе поесть? — он не взял себе ничего, кроме сигарет и воды. — Ты не можешь «питаться» одним табачным дымом. — Я не хочу, — ответил тот, громко выдыхая. — Ты, вообще-то, машину ведешь. — Блять, — тихо ругнулся он. — Отстань от меня. Люси закатила глаза, но положила около него второе яблоко. Как будто брала именно для него. — Я не ем яблоки, идиотка. Убери, — он кивнул на фрукт и прибавил скорость. Злится. — Почему тебе так хочется бесить меня? — она уже пожалела о том, что села на переднее сиденье. Рядом с ним. — А что ты ешь тогда? — господи, ей так нравится действовать ему на нервы. — Сейчас тебя сожру, чтобы не болтала. Девушка положила около него сыр и отвернулась, смотря в окно. Дилан ничего не сказал. Увидел, но промолчал. В машину проникал свежий воздух из открытого окна. И волосы осторожно переплетались друг с другом, создавая беспорядок на голове и внутри. Еще одна черта — быстрая смена настроения.Если вам холодно, то ведите себя теплее…