Пока еще мы что-то чувствуем

Есть то, что произошло, и о чем жалеют. Есть то, что произойдет, и о чем не вспомнят авторы учебников истории. А есть то, что происходит. Происходит и ничего не значит. Хэнк хороший парень. Хорошие парни не нравятся девочкам. Алекс засранец, скотина, задирает всех и каждого. Особенно, если этот каждый не так хорош, как он. Такие парни девочкам нравятся, так нравятся, что они в первый же вечер раздвигают перед засранцами ножки. А Саммерс, черт его дери, хорош. Голые плечи в майке, большие голубые глаза, сильные руки, дерзкая ухмылка и острый язык. Очарованы все дамы в доме, да и не только дамы. Хэнк предлагает Рейвен сыворотку, свое сердце и любовь цвета родниковой воды. Когда мутация охватывает все тело так же быстро, как и отвращение к себе, МакКой потерян. Можно быть сколько угодно хорошим и умным, но, если ты хоть каплю отличаешься от своего окружения, все это меркнет в твоей «особенности». МакКой делает замеры для изготовления костюма. Алекс последний на сегодняшний день. Слушать его совершенно не хочется, каждая колкость проходит мимо ушей. Ширина плеч, обхват шеи, обхват груди, талии, бедер, длинна туловища… Саммерс злится. Сладость задиры в обиде и противостоянии жертвы. Тупое игнорирование приводит в негодование каждого. Пальцы МакКоя дрожат, касаясь светлой кожи (от количества работы, разумеется). Алекс называет Хэнка идиотом, улыбается краешком розового рта и нарочно медленно одевается. Алекс на голову ниже Хэнка, может немного крупнее телом, но в обличии Зверя, МакКой с лёгкостью может разукрасить эту смазливую мордашку. На тренировках Саммерс вызывается драться сам, демонстрирует силу, разводит руками в стороны и смеется. Хэнк невольно улыбается этой детской радости. Когда крепкие руки прижимают к стене бомбоубежища, а сухие губы сначала мажут по щеке и только после касаются губ МакКоя, он не отталкивает Хавока. Не отталкивает, меняет их местами и рычит, показывая истинную натуру. О них никто не знает. Мало того, никому даже в голову не может прийти, как Алекс стонет под Хэнком. Это же даже в голове не укладывается, в отличии от явных ухаживаний Леншерра за молодым профессором Ксавье. После Кубы немногие возвращаются домой. Чарльз разбит и тонет на дне бутылки, в бывшей школе нависает атмосфера одиночества и хандра. Наступает война, но Хэнку не приходит повестка, ведь белый билет никто не отменял. Зато приходит Алексу. Саммерс уходит не прощаясь, Хэнк не удивлен и разделяет с профессором пару литров отвратного пойла. Это даже не отношения. Просто секс ради секса. Порой людям так сложно признаться в своем естественном желании удовольствия. Алекс был свободен, а Хэнк не против. Никого «высокого» чувства они друг к друг не испытывали. Проходят года, но в вечной войне они летят на сверхзвуковой скорости. Магнето то разрушает мир, то приползает со слезами к коленям Профессора, люди не принимают мутантов, а те лишь стараются не показываться миру. Все как всегда. Алекс возвращается в школу, но не один. Его волосы почти касаются плеч, меж бровей легла морщинка, да и вокруг глаз мелкие складки напоминают о возрасте. Зато глаза все такие же, голубые со смешинками. Хэнк оборачивается, и не может сдержать улыбки. Легкое дружеское объятье. Хлопок по спине, секундный зрительный контакт. Все что было — прошло, не дети уже, наигрались. Только вот ни Алекс, ни Хэнк не завели семьи, не связали свои жизни с другими людьми. Саммерс-старший женат на смерти, что обходит его раз за разом. Но жены тоже устраивают проверки на прочность, на верность. Александр Саммерс, Хавок, просто Алекс, не проходит проверку. Его силы хватает настолько, чтобы разрушить школу. Пьетро, сынок Магнето, кажется, успевает спасти всех, кроме Алекса. Нужно спасти Чарльза, страну, да и вообще всех и вся на этой неблагодарной земле. Об Алексе не вспоминают ни разу. Никто. Даже Скотт, родной брат, слишком увлечен своей рыжей подружкой. Зверь не склонен к ностальгии, но проводит весь вечер наедине с бутылкой и общей фотографии двадцатилетней давности, где молодой Алекс Саммерс так небрежно закинул руку на плече Хэнка МакКоя.